Между прочим, чистая правда. Девушка-сержант, украдкой вздыхавшая вслед свирепому коменданту, в форте Кэйдрен действительно имелась, и весьма миловидная. И когда Грэйн с превеликой радостью избавила майора от необходимости соблюдать ей верность, эрн Фрэнген немедля был обласкан и утешен на своей любимой старой кушетке. Ролфийская мораль полагала изменой лишь внебрачную связь с равной, право же мужчины на удовлетворение своих потребностей с особой низшего статуса никто никогда не оспаривал. К чести Фрэнгена, старинные обычаи он соблюдал педантично. Кушетку посещали лишь девицы из рядового состава, по доброй воле, и то после официального дозволения супруги. Грэйн, разумеется, дозволение дала. Без Фрэнгена в постели ей спалось гораздо лучше, да и удовольствие от наблюдения за яростным соперничеством в женской казарме она получила изрядное. Эрн комендант пользовался успехом.
Теперь сержантша, отслужив свои три пятилетия, стала прапорщицей, и кто знает, кто знает… Возможно, у девушки есть шанс, если, конечно, годы, проведенные Фрэнгеном с эрной Кэдвен, не отбили у майора всякую охоту к заключению брачных союзов.
Они с самого начала не слишком подходили друг другу. Шуриа ли не видеть это? Но Рэйбэрт дал Грэйн положение в обществе, достойную жизнь и, как ни крути, замечательных детей. Можно ли желать большего?
— У вас получился прекрасный сын. Сэйвард так учтив и мил. Ему будет хорошо на Шанте. Все же знают, что это твой сын.
Союз женщины и мужчины почти всегда ведет к рождению детей, и в этом его главнейший и важнейший смысл, что бы там ни выдумывали романтичные натуры. Прежде всего — дети, а потом уже все остальное.
«Стыдись, змея подколодная, — сказала себе Джона. — Кто снимал свой браслет только ради Аластара? Забыла?»
— Вот-вот, мне бы вполне хватило только сыновей. Девчонка была уже лишней. Иногда мне вообще кажется, что она не моя. Впрочем, зато Фрэнген в ней души не чает, я уж и не знаю почему, — ролфийка фыркнула, ничуть не стыдясь этих слов. Дочь она и вправду не любила, причем нелюбовь эта оказалась вполне разделенной. Эрмейн, едва отнятая от груди, просто прилипла к Фрэнгену — не оторвешь! И расставание матери и дочери произошло со взаимным огромным облегчением.
— А я своих видела только летом. Когда Вилдайр привозил Шэррара, а Аластар — Идгарда.
Причем оба искренне полагали, что делают ей огромное одолжение, а у Джоны все время было чувство, как у человека, которого собираются разорвать лошадьми. За одну руку привязана к Эйнсли, за другую — к Амалеру, осталось только дернуть как следует. И даже девочку, вздумай позволить себе такое маленькое утешение, пришлось бы выбирать, от кого из двоих рожать. И, соответственно, выбрав, терять второго.
Джона тряхнула головой, отгоняя печальные и несвоевременные мысли. Шуриа не любят делать окончательный выбор, чтобы некуда было отступать. Вдруг все изменится?
Грэйн вылезла из могилы.
— Давай его сюда, уже достаточно глубоко.
Посопев и пофыркав, Джона столкнула труп сородича в яму.
— Хотела бы я, чтобы тут лежал Конри, — шипела она себе под нос.
— Та-ак… — Эрна Кэдвен отвлеклась от утрамбовывания тела в оказавшейся коротковатой могиле и с подозрением уставилась на княгиню: — Джойн, ну-ка посмотри на меня! Надеюсь, ты никому не озвучила это желание?
Шантийская княгиня испуганно моргнула, озираясь по сторонам, словно нашкодившая девчонка.
— Никому. Клянусь! Даже Вилдайру ни словечка. Хотя несколько раз очень хотелось. Особенно после твоего последнего письма. Но я подумала, что это будет не слишком тактично. Все-таки Конри — лорд-секретарь, он нужен Вилдайру.
— Ой, что-то ты крутишь, сестричка! Даже Джэйффу не говорила?
— Джэйффу можно, он — свой, — уверенно заявила шурианка.
Эти шуриа! Грэйн провела ладонью по лицу и глухо застонала. Ох! Остается надеяться лишь на то, что Джэйффу достанет благоразумия не связываться с Конри. Конечно же, он не станет. Элир не прожил бы столько, если бы не умел сдерживать свои шурианские порывы. Или?..
— Так. — Ролфийка, сообразив, что вся извозилась в земле, попыталась оттереть щеку ладонью, но не преуспела. — Давай зарывать, что ли. А то стоим над разрытой могилой, как… Скажем ему чего-нибудь на прощанье или так засыплем?
— Зарывай. Мы уже попрощались.
Шуриа злопамятны, очень злопамятны. Убивать сородичку не из личной кровной мести, а по указке какого-то… как там его бишь… Элира Бэхрема — это хамство. Дохлый негодяй не заслужил добрых слов, раз не умеет думать своей головой.
Увидев, что названая сестра закусила губу, как всегда делала при душевном волнении, Джона постаралась ее успокоить.
— Грэйн, милая, не переживай, Джэйфф сейчас в Индаре, ему не до Конри.
Грэйн обрадованно взмахнула лопатой. Закапывать ей всегда нравилось больше, чем рыть:
— О! Это хорошо. Конри сейчас трогать нельзя. Им Удэйн занимается… ой… Ты этого не слышала.
Разумеется, шурианка тут же навострила ушки:
— Что? Что я не слышала? Расскажи!
— Ничего не слышала, — вздохнула ролфийка, сдаваясь: — Ну, ладно, все равно ведь выпытаешь… Короче. Удэйн хочет занять место Конри. Он кое-что накопал на него… ты зарывай, зарывай!.. Поэтому я здесь. Как приманка, вот.
Груда земли сбоку от ямы становилась все ниже и ниже, а Грэйн тем временем продолжала:
— Я сама не знаю половины подробностей, так что особенно не выспрашивай. Но поймать Конри братец хочет на его жену Элайн. Она давно живет в Конфедерации и занимается там очень интересными вещами…
Ну вот. На месте ямы вырос симпатичный свежий холмик с этакими характерными прямоугольными очертаниями. Покосившийся кустик сирени криво топорщился в изголовье последнего пристанища безвестного злодея.
— Так, теперь надо притоптать. А сирень мы, похоже, загубили.
Возмущению Джойаны не сыскалось бы предела:
— Приманка? Ох, Грэйн! У его превосходительства господина ир-Апэйна не нашлось парочки здоровых сильных агентов, раз он послал тебя? Это все диллайнские штучки! Загребать жар чужими руками и оставаться чистенькими.
Сказано же — шуриа прекрасно помнят зло. И никто не забыл, что однажды «братец Удэйн», будучи еще тивом Удазом, приказал повесить эрну Кэдвен. Да! Да! Да! Сначала Грэйн притопили по его приказу в ведре, а потом хотели вздернуть.
— А я не агент, я так… флажок сигнальный, — поморщилась Грэйн, утаптывая вокруг куста: — И ты все неправильно поняла! Удэйн, он… Короче. Он мой брат, и я ему верю! — И ролфийка с размаху воткнула так славно послуживший шанцевый инструмент четко в середину захоронения, словно точку поставила. — Полезли обратно? Я курить хочу.
Бурча вперемешку шурианские, ролфийские и диллайнские ругательства, Джона влезла в окно, но не успокоилась.
— Ты — женщина, эрна Кэдвен, ты просто женщина, а не живая приманка для стаи мерзавцев во главе с предательницей. Это так жестоко с его стороны! Я возмущена! Да! — разглагольствовала она, сидя на подоконнике с видом оскорбленной королевы.
