Впрочем, мис Лур на свое неожиданное приобретение пожаловаться не могла. Прозванная Красулей, кобыла оказалась удивительно неприхотливым животным и на первый взгляд не знала, что такое усталость. Она честно отрабатывала свой овес: подков не ломала, змей не пугалась, не пыталась взбрыкнуть или убежать. Ход у нее оказался достаточно ровный, поэтому и задница Лалил отбита была в меру. Ну, поскулила пару вечеров, ну, походила враскоряку, так никто же этого позорного зрелища не видел, кроме сусликов.
На шестой день агентесса, следуя четко на юг, настигла мис Махавир. Вернее, поднявшись на вершину холма, увидела знакомый фаэтон и пару гнедых, пьющих из ручья, а также двух мужчин и женщину в желтом пальто и тут же спряталась.
— Придется нам подождать, Красуля, — вздохнула Лалил, спешиваясь. — Я знаю, ты тоже не отказалась бы от водопоя, но надо потерпеть.
От невозможности перемолвиться с другим живым существом хотя бы словечком, она беседовала с буланой, точно с человеком. И нельзя сказать, что Красуля оставалась безучастна к разговору. Она многозначительно вздыхала и смотрела на хозяйку вполне осмысленным взглядом. Дескать, хотелось бы попить, как все нормальные лошади, но раз уж все так усложняется и в деле замешана чародейка, то мы — негордые, мы потерпим.
— Ты травку пока пожуй, а я понаблюдаю. Как только, так сразу, — попросила девушка, стреножила кобылу и удалилась в ложбинку между пологих холмов, чтобы залечь там в чахлых кустиках с подзорной трубой.
Насчет травы она, конечно, погорячилась, но Красуля, должно быть, решила, что спорить тут не о чем. Сказано: «Жевать!», — значит, станем искать хоть что-то подходящее для употребления в пищу. А хозяйке пускай будет стыдно.
Лалил видела, как Даетжина осторожно водрузила на голову что-то вроде металлической шляпы или шлема, потом застыла в оцепенении, длившемся не менее часа. При этом толстые отростки на головном уборе искрили и светились синеватым. Нечто похожее проделывали экзорты Тайной службы, когда устанавливали дальнюю связь, только их колдовское устройство больше походило на широкий и толстый ажурный обруч. Пользовались им очень редко, в случае крайней необходимости.
Сомнительно, чтобы мэтресса Махавир, которую трудно назвать подвижницей, добровольно обрекала себя на… ну, да… настоящие муки без повода и цели. И это самоистязание напугало Лалил более всего, прямо-таки до зуда в ладонях.
Агентесса еще раз сверилась с картой. Так и есть! Чародейка со товарищи путь держали в сторону границы с Кехтаной, в места неспокойные, а с недавнего времени опасные.
— Вот как ты думаешь, Красуля, куда шиэтранец везет нашу сладкую парочку? В руки к кехтанским легионерам?
Кобыла не на шутку призадумалась.
— И каким образом они так быстро спелись? Колдуны, конечно, еще те патриоты, им что Эльлор, что Шиэтра — все едино, но не до такой же степени. Верно я говорю? Да и не сунулся бы шиэтранец к магичке без заманчивого предложения, — рассуждала Лалил, не отрывая от глаз трубы.
Листочек, который она нервно грызла, на вкус оказался прегорьким. Как досада на столь неблагоприятно складывающиеся обстоятельства. Ну судите сами: сначала исчезновение Джевиджей, затем «горячая» встреча на муриханском вокзале, теперь — эта бессмысленная погоня. Вязкая горечь помогала лучше сосредоточиться. Сигары кончились, а обычного табака девушка прихватить с собой не додумалась. На третий день, как говорится, даже уши опухли, но на ясность мышления это никак не повлияло.
Напротив, мис Лур начала злиться, а от злости у нее всегда прорезывались звериная подозрительность и проницательность.
— Помяни мое слово, Красулечка, все они снюхались на почве ненависти к лорду Джевиджу и едут сейчас ему наперерез.
Буланая ткнулась носом в плечо хозяйки, словно целиком и полностью соглашаясь с ее выводами.
— Стало быть, шиэтранец знает, где может находиться милорд с миледи. Или полагает, что знает. Или догадывается. А Даетжина себя терзает магической связью, чтобы, значится, не промахнуться. И знаешь, что самое паршивое?
Разумеется, Красуля знала.
— Правильно! Я тоже не представляю, как мы с тобой сможем помешать этой троице.
Идти по следам, чтобы увидеть, как твоих покровителей в конце концов попросту уничтожат, — это испытание для совести и нервов. Никакой возможности предупредить, никакого шанса выстоять в одиночку против Даетжины, и за помощью обратиться не к кому.
Лалил прикинула, что компания охотников на Джевиджа проторчит на водопое не менее двух часов. Чародейка так вольготно расположилась на походном одеяле, и вряд ли кто-то из спутников заставит ее отказаться от обеда. Корзина-то полна отличной снеди, которая, если ее не оприходовать, пропадет зазря. Да и сама мис Лур не отказалась бы от чая, сухарей и кусочка сала. Живот тут же забурчал, намекая на свою прискорбную пустоту.
— А давай-ка мы поднимемся выше по ручью и тоже дадим себе немного отдыха? Авось что-нибудь умное в голову придет, — предложила она Красуле. — Вижу-вижу, возражений нет.
Пришлось, правда, сделать небольшой крюк, чтобы обогнуть невысокие холмы и найти подходящий спуск к воде.
Красивая это была земля, куда ни обрати взор. Лалил только и успевала, что ахать в восхищении от сменяющих друг друга потрясающих видов. Когда посреди ровной, как стол, равнины вдруг вырастает одинокая скала цвета киновари, высокая, точно колонна в храме, подпирающая небесный свод, это производит колоссальное впечатление на кого угодно, а не только на потомственную горожанку. В эту землю невозможно не влюбиться, она не оставит равнодушным никого. Эти кристальные быстрые реки, эти моря шумящих трав, это кобальтово-синее небо… Нет-нет, их не забыть никогда. Понятно теперь, отчего Гриф, припомнив о временах Кехтанского похода, заканчивал рассказ тяжелым горестным вздохом. Понятно, почему лорд Джевидж рванул сюда, едва представилась такая возможность.
Мис Лур дала своей лошади вдоволь напиться, сняла с нее седло и обтерла насухо шкуру. Прежде надобно позаботиться о бессловесном животном, а потом уже себя обихаживать. Об этом все время твердил Деврай. Почти все описания его житья-бытья в юности начинались так: «Сначала я напоил и почистил Джуну», и примерно теми же словами заканчивались. Сыщик все чаще и чаще приходил девушке на ум, а это означало вещь почти невероятную — она отчаянно соскучилась по бывшему рейнджеру. Если не сказать хуже — затосковала мис Лур. По его солдафонским шуткам и рокочущему смеху, по щекотным пшеничным усам и острому уму, по лекциям о новинках криминалистики и франтовским рубашкам.
Разжигая костерок, благо ветер относил дым в противоположном направлении от стоянки Даетжины, и ставя на него котелок с водой, а потом заваривая в нем чай, она припомнила совместные вечерние чаепития — романтичные и уютные, хотя и нечастые. Сыщик любил пить с сахаром вприкуску. Так вкуснее, говорил. Э-эх!
«Спокойно, дамочка! — сказала себе Лалил. — Распустила нюни, будто гимназистка. Он тебе еще выволочку устроит по приезде, не обольщайся. На расстоянии да издали все мужики — лапочки и умнички. Сначала дело, сопли потом».
