— Бумаги вам отдаст Шептун прямо на станции.
Трудности, с которыми тому пришлось столкнуться, чтобы добыть настоящие эльлорские паспорта, воображению Лиса не поддавались. В конце концов, он был всего лишь следопытом и разведчиком, ничего не соображающим в бумажках с фиолетовыми печатями. Главное, чтобы полицейские и рейнджеры не придрались к документам, а все остальное не важно.
— Времени осталось мало, очень мало, — напомнил каси. — И если вы опоздаете…
Лис побледнел от волнения и крепко сжал руку Бирюзы. Они оба очень рисковали, и не только собственными жизнями. Каси ничего от них не скрывал.
— Мы не опоздаем, — заверил следопыт Песчаного.
— Я верю в вас, — ответил тот.
Тратить время на церемонное, приличествующее обычаям прощание не стали. В полдень в Ар-Дрого их ждала бричка, чтобы отвезти на станцию. А через декаду Лису и Бирюзе нужно сесть в поезд, едущий на запад.
Единственную уступку обуревавшим его чувствам Песчаный сделал, когда смотрел вслед уходящим по узкой тропе соратникам. Они — самый лучший выбор, он не мог ошибиться: Лис сочетает в своем характере смелость и осторожность, как разведчику ему нет равных во всем Арре, а еще он смекалист и умен. Бирюза ему под стать, даром что женщина. Все приметы указывали на них: волосы у следопыта буро-красного цвета, точь-в-точь как песок пустыни, а у Бирюзы — ярко-голубые, немыслимые среди народа эрройя, глаза; мужчина овдовел дважды, а у женщины прошлым летом родились девочки-близнецы. Две жизни и две смерти. Все сходится. Все правильно. Так и должно быть.
Каси Песчаный подставил изрезанное глубокими морщинами, коричневое от загара лицо сухому холодному ветру, вот уже который день дующему из пустыни и крепчающему с каждым часом. Знающему, опытному шаману осенний ветер говорил о многом. Например, о том, что час Исполнения Завета так близок, что время почти истекло, словно алые пески с боков бархана, а значит, остается лишь верить в удачу и выучку Лиса и Бирюзы.
Песчаный зябко поправил на плечах накидку из лошадиной шкуры, но торопиться назад к теплому очагу не стал. Он любил ветреную погоду, всегда любил, и не страшился холода. Зачем бояться, если всех ждет могила и ледяные глубины Безвременья? В молодости, когда кровь горяча, а чувства остры, смерть кажется чудовищно несправедливой выдумкой богов, а могила — худшим из наказаний. Но уходит молодость, кровь остывает, страсти тают, словно снег, а вместе с ними исчезает и страх смерти. Песчаный давным-давно устал от жизни, вернее сказать, от старческой немощи и бесчисленных болезней, но не мог позволить себе уйти в Небесный Эррайн, покуда не Исполнится Завет. Все сроки вышли, дальше ждать нельзя.
Дым костров ел глаза старого каси, а сердце его разъедало беспокойство.
Мазь, изготовленная Ниалом, хоть и была чудодейственной, но ни капли магии не содержала, а потому ожоги на ладонях не торопились заживать за одну ночь и к тому же дьявольски болели. Поэтому утром на службу Джевиджа брила, причесывала и одевала Фэйм, не доверяя столь ответственное дело камердинеру. Только ей под силу оказалось усмирить его раздражение, заодно избавив от утренней хандры невыспавшегося человека, которому никто не в состоянии угодить.
— У тебя стальные нервы, милая моя, — улыбался Росс. — Я бы себя удушил за свои же капризы.
— Глупости, ты — само послушание и смирение в одном лице по сравнению с моим покойным отцом, — отмахнулась та. — Он мог даже ВсеОтца вывести из себя.
Джевидж прекрасно помнил лорда Сааджи. Редкой стервозности человеком был папаша Фэймрил и запредельного самомнения. Помнится, когда лорд канцлер узнал, что среди заговорщиков против его персоны есть вышеозначенный лорд, то чуть не прослезился от облегчения. Другого относительно бескровного способа избавиться от вредного и вздорного старика просто не существовало в природе.
— Я даже не планировал его… хм… строго наказывать. Ссылки вполне хватило бы, — буркнул смущенно Росс.
Его вина в безвременной смерти лорда Сааджи тоже наличествовала, тот умер прямо в зале суда от сердечного приступа. Да и вообще их с Фэйм отношения тянутся из далекого прошлого и достаточно сложны и запутанны, чтобы безнаказанно ворошить былое.
— Надеюсь, ты не превратишься на старости лет в зацикленного на какой-то одной бредовой идее старикашку, который будет третировать Совет? — приподняла бровь леди Джевидж, для общего блага решившая перевести тему разговора в другую, менее скользкую плоскость.
— На старости лет, как ты выразилась, я собираюсь наслаждаться достатком и покоем где-нибудь подальше от Эарфирена и Совета Лордов, — уверенно заверил супругу милорд, несказанно ее удивив.
Фэймрил замерла на месте, словно громом пораженная. Не ослышалась ли? Ее одержимый политикой муж вдруг заговорил об отдыхе и покое?
— А что ты так смотришь на меня? Виджмар — замечательное место, чтобы встретить старость и пожить в свое удовольствие остаток дней. Мы с тобой, конечно, не слишком богаты, но и отнюдь не бедны, вполне можем себе позволить жить поближе к природе, ни в чем не нуждаясь.
Родовое поместье Джевиджей — это очаровательный патриархальный дом, перестроенный когда-то из настоящего замка, в окружении старинного парка с прудом и липовой аллеей. Плющ и ползучие розы на стенах, заросли малины, конюшни и псарни, вековые деревья, крошечный водопад и романтическая заводь — надо ли говорить, что Фэймрил была очарована с первого взгляда? Она влюбилась в теплый уютный дом и роскошный в своей первозданности парк, затаив робкую мечту о том, что когда-нибудь они переселятся сюда вместе с Россом навсегда. Когда-нибудь… может быть… если все сложится удачно… Ах, слишком много пресловутых «если»! Если Джевидж надумает расстаться с креслом канцлера, если перестанет обижаться на покойного отца, если примет Диана, если его беспокойный дух приживется вдали от бурной столичной жизни, и еще полсотни условий.
— Росс? Неужели в твою мудрую голову наконец-то просочилась мысль о необходимости отдыха? — поразилась Фэйм, не поверив своим ушам. — Я даже не надеялась… Я так рада!
— Рада? Вот и прекрасно, — промурлыкал лорд канцлер с самым многозначительным видом. — Значит, я сумел-таки тебя по- настоящему удивить и обрадовать.
— Не то слово, — восторженно ахнула миледи.
Обещаниями Росс, как правило, не разбрасывался. Если не собирался чего-то делать, то и не говорил на эту тему никогда. А значит, идея об уходе на покой посетила его разум и не встретила особого сопротивления.
— Я заслужил поцелуй? — лукаво ухмыльнулся он.
— Вполне. Только без рук.
Но, как обычно, без рук не получилось. Целоваться Джевидж любил, а распускать руки еще больше, и никакие ожоги и боль не остановили его порывов.
Пришлось смазывать раны заново и для надежности залепить их пластырем.
— Постарайся сегодня не писать и возвращайся пораньше, — попросила Фэйм на прощание, не слишком надеясь на послушание мужа.
