Росс на мгновение ослабил хватку, чтобы тут же вонзить пальцы в волосы чародейки. И плевать, что вместе со шпильками он выдирал у мис Махавир целые пряди. За острейшей болью, после того как он швырнул и припечатал ее к стене, женщина ничего не почувствовала. Должно быть, Даетжину не таскали за косу со времен босоного детства. Больно, конечно, но тогда не было так страшно, ибо в те далекие времена у нее еще не имелось столь кровожадного и неумолимого врага.
— Джевидж, я умоляю вас! Милорд! В исчезновении вашего сына я не виновата… я клянусь… всеми Дланями ВсеТворца клянусь!
— Я не верю, — прошипел тот и еще раз приложил всемогущую чаровницу об стену, так и норовя расплющить ее породистый нос. — Ты умеешь только лгать!
В чем, в чем, а в тонкой науке причинения сильнейшей боли лорд канцлер разбирался превосходно. Но не боли испугалась в конечном итоге мис Махавир. За сто пятьдесят лет с ней чего только не приключалось — на один только пересказ уйдет несколько дней, а слушатель рискует поседеть, как лунь. Опытная чаровница устрашилась неподдельного свирепого безумия своего врага. С таким невозможно договориться, такого нельзя запугать, и такой — не отступит. Джевиджу слишком сильно досталось в переделке трехлетней давности, он медленно умирает, а потому не шутит он с угрозами. И… он в своем праве: подметать чародейкой пол, вытирать ее лицом стены.
— Пощадите, милорд! — не выдержала женщина.
— Пощадить? Ты молишь меня о пощаде, ползучая тварь?
Подчиняясь руке, тянущей назад, Даетжине пришлось выгнуться дугой, иначе она рисковала остаться без скальпа.
— Меня, которого по твоей указке лишили памяти, искалечили и засунули в лечебницу для душевнобольных, ты просишь теперь о пощаде? — удивленно переспросил Росс, словно не веря в услышанное.
Женщина мелко затрясла головой в знак согласия.
— Возможно, я и помилую тебя… возможно… если…
— Если — что? Если — что? — извивалась пойманной змеей чародейка. — Пожалуйста, Джевидж!
— Мне нужен гримуар Дунланга. Сейчас же! Немедленно!
В ответ мис Махавир яростно и протестующее пискнула:
— Нет!
— Нет? — удивился незваный гость.
Росс пребольно пнул ее под коленки, чтобы подогнулись ноги, и всемогущая магичка не успела глазом моргнуть, как оказалась на полу. Ее косу Джевидж намотал на кулак, а лезвие палаша недвусмысленно приставил к шее.
— А теперь?
— Ты не посмеешь…
Вместо ответа бывший маршал Эльлора отпустил волосы, зато отвесил магичке полноценную тяжелую пощечину. Так иные господа лупят проворовавшуюся прислугу или нагадившего на ковер пса — наотмашь, с брезгливым выражением на лице.
— Ты думаешь, что я тебя сейчас унижаю, Даетжина? Нет, дражайшая моя, это просто единственный способ дать тебе почувствовать, каково человеку, который после очередного припадка приходит в себя с обмоченными штанами. Мне профессор объяснил — во время судорог сфинктер не держит. Может, тебе этого не достаточно, а? Та парочка малолетних уродцев из Ховкара, которых мы с Фэйм пристрелили в лесу, они хотели на нее помочиться — вас этому прямо на занятиях учат? Мне тоже так сделать?
И снова ударил — еще больнее, еще оскорбительнее. И еще раз. До тех пор, пока из глаз мис Махавир не брызнули слезы. Наверное, впервые за последние полвека.
Дело вовсе не в побоях, нет! Но когда ты, сумев возвыситься настолько, что взираешь на весь мир свысока, вдруг сталкиваешься с грубой равнодушной силой, силой, плюющей на твое могущество, когда тебя, великую и недосягаемую, лупцуют, как последнюю батрачку, это ломает сильнее пытки.
— Вы пообещаете, что вернете гримуар? — всхлипнула мэтресса.
— Пообещаю, — ответил Джевидж. — Слово даю!
Смешно, но таких клятв в жизни Росса имелся явный дефицит — на пальцах одной руки можно сосчитать. И спроси его еще несколько дней назад — достойна ли Даетжина Махавир столь серьезного к себе отношения, — ответил бы грубо и нецензурно. В играх с магами нельзя быть честным, потому что противник обязательно попытается обойти правила и ударить в спину. Но жизнь Фэйм… она стоила любых клятв…
Потом, когда весь «штурмовой отряд» лорда Джевиджа без потерь в живой силе и к тому же с добычей возвращался домой, Росс еще раз пожал руку Грифу Девраю:
— Спасибо вам, капитан. Если бы вы не рассказали мне про то, что мой маленький м… Диан жив, я бы ее убил.
Морран несколько раз видел подопечного обнаженным, и всегда его удивляла приличная для столь нездорового человека физическая форма. Видимо, деятельная, беспокойная натура канцлера не позволяла ему обрюзгнуть и обрасти жиром. Джевидж по-прежнему оставался плотного телосложения, достаточно мускулистым, а еще он был покрыт седеющими волосками и весь разукрашен шрамами. Нанося на его кожу ритуальную раскраску, усиливающую действие эликсиров, мэтр Кил не мог отделаться от мысли, что немного завидует силе воли милорда. Надо еще уметь себя заставить — шагнуть под пули или же согласиться на опаснейший ритуал, а ведь наверняка страшно в обоих случаях. Но Джевидж только сморгнул лишний раз, когда на его шее застегнулся плетенный из серебряной проволоки ошейник.
— Солнце уже село, — напомнил Деврай, сверяя таблицу восходов и заходов с показанием стрелок на часах.
На улице по-прежнему шел дождь.
— Тогда пейте вот это! — приказал Кориней и вложил в руку канцлера чашку с еще теплым зельем. — И запомните, милорд, до рассвета вам нужно не только найти Фэйм, но и вернуться, чтобы я дал вам антидот.
Проще было бы дать противоядие сопровождающим, тому же мэтру Килу, но на его приготовление уйдет еще несколько часов. Такие вот дела невеселые.
— Я помню… — покорно кивнул Гриф.
— А я прослежу, — заверил профессора Морран.
— Я тоже.
— Очень хорошо. А теперь одевайте его. Как раз успеете, прежде чем подействует.
Исподнее, шерстяная рубашка, штаны, пиджак, грубые башмаки, непромокаемый плащ, шляпа — со стороны слегка нетрезвый, подгулявший фермер, заглянувший на столичные чудеса одним глазком посмотреть. Одним, значит, на императорский дворец, а Другим — на дно бутылки, там тоже интересное показывают.
— Готов? — осторожно поинтересовался Деврай.
— А-гр-р-р-ррр! — отозвался милорд, по-собачьи наморщив нос, обнажая зубы в полузверином оскале. — Гр-ррр!
— Тогда — ищи! — азартно крикнул профессор и сунул Джевиджу… Нет! Не Россу Джевиджу, а Ночному Псу ткнул в лицо нижнюю рубашку миледи. — Ищи хорошенько!
Глаза у лорда Джевиджа стали черно-белыми, а если точнее, то черно-розовыми — черные огромные зрачки и розоватый из-за полопавшихся сосудов белок. Губы растянулись в дикой усмешке, их тонкая кожица лопнула, и по подбородку побежали тоненькие струйки крови, которые канцлер слизывал быстрыми нечеловечьими движениями языка. В остальном же Росс оставался прежним: на четвереньки не становился, носом по земле не водил и на каждый столб ногу не поднимал. Только время от времени замирал на месте и, задрав голову, глядел в небо, словно вслушиваясь в одни ему чудящиеся голоса. А потом шел туда, куда звало его кипящее в крови колдовство.
