Агентесса подобрала подол и засеменила следом за суровым начальством, готовясь принять любую заслуженную кару.
«Только бы не уволил… только не на улицу…» — мысленно взывала к ВсеТворцу девушка, не решаясь глаз поднять на всемогущего шефа.
— Есть ли у вас что сказать в свое оправдание, мис Лур? — спросил командор, не оборачиваясь.
Он делал вид, будто разглядывает коллекцию наград лорда Джевиджа.
— Нет, ваше превосходительство, — поникла челом девушка.
Напоминать, что вчера командор лично вызвал ее на очень важное совещание, Лалил не стала. Урграйн все прекрасно помнит, он ничего не забыл, и склероза у него пока тоже нет.
— Прекрасно, мис Лур. На такой ответ я и рассчитывал, потому что задания своего вы не выполнили.
Девушка безмолвно разглядывала узор паркетного пола, не пытаясь возражать. Если командор сказал: «Виновата», стало быть, так тому и быть. Есть, определенно есть много общего между обстановкой в Тайной службе и в борделе. Никого не интересует, получают ли агенты или проститутки удовольствие от своей работы, никого не волнует, как исполнишь желание клиента — мужчины или государства, ему должно понравиться. Иначе схлопочешь по морде, причем от клиента-государства достанется больнее. И что бы ни случилось — виноват кто? Девка… простите великодушно, агент-актор. Правда, Лалил Мартри Лур никогда не делилась подобными соображениями с начальством, справедливо полагая, что лорду Урграйну они не понравятся. И хотя сказано — со щенка, родившегося в свинарнике, ветчинки не получишь, но родной и до боли знакомый «хрюк» взрослая овчарка услышит везде. Лорд Джевидж, к слову, не раз говорил о том же самом.
— Я не стану вас наказывать, как вы того заслуживаете, мис Лур, но…
Командор сделал длинную паузу, во время которой он разве только не пробуравил во лбу Лалил дырку пламенным взором.
— Но? — очень робко поинтересовалась агентесса.
Таковы были правила игры. Грозный начальник клеймит нерадивую подчиненную, а та трепещет, аки горлица со сломанным крылышком. В принципе, все довольны.
— Но вы с этого мгновения не упустите леди Джевидж из виду ни на миг. Что бы та ни затеяла, куда бы она ни собралась, вы будете рядом с раскрытыми широко глазками и чисто вымытыми ушками. Понятно?
Это означало следующее: «Я хочу быть в курсе всех дел и планов миледи, которые являются отражением дел и планов милорда, чтобы потом сопоставить информацию, полученную из двух разных источников».
— Понятно, Ваше превосходительство!
— Вы свободны, мис, — чуть нахмурился Лласар Урграйн.
Было в этой хитрой… хм… девчонке что-то особенное, кроме врожденной миловидности и смекалки, может быть, способность на поступок, элегантная дерзость, ему всегда импонировавшие. Качества, которые Тайной службе империи еще обязательно пригодятся.
Джевидж предпочел бы одеться, как положено, в вицмундир, но пришлось обойтись шелковым шлафроком, потому что профессор Кориней своевольно отобрал у бедолаги-камердинера ключ от гардеробной комнаты, оставив Россу на выбор халат и пижаму-
— Не хотите пить эликсиры, стало быть, будете отдыхать естественным образом — в постельке да под одеяльцем, — заявил отрекшийся, но от этого не менее вредный и приставучий маг. — Устраивайте вашу задницу поудобнее, потому что пару дней я вас из дому не выпущу ни под каким предлогом.
Джевидж на лекаря, как водится, наорал, но быстро смирился с положением узника кровати. Еще бы ему не продемонстрировать покладистость, если ноги милорда особо держать не собирались. Пришлось расположиться на кожаном диванчике в кабинете и вести серьезный разговор из положения «лежа», сверкая пуховыми вязаными носками. Эдакий компромисс между постельным режимом и жаждой деятельности.
— Что ж, зато теперь мы точно знаем, чего хотят дамодарские «богоявляющие», а также можем предположить, каковы намерения тех, кто похитил моего сына, — сказал Росс, отодвигая повыше на лоб холодный компресс, и, не скрывая досады, добавил: — Благодаря… гм… недальновидности миледи, моей супруги, разумеется, а вовсе не усилиями ваших акторов, Лласар.
Теперь настала минута позора для главы Тайной службы, подтверждая вселенский закон неизбежности наказания за любое дело — благое или нет, без разницы. Только тому, кто ничего не делает, все сходит с рук, остальным рано или поздно достается по первое число.
— Нужно менять всю систему охраны высших государственных чинов, — признал Урграйн. — Ушли в прошлое старые добрые времена, когда король ходил по улицам Эарфирена лишь при мече, а министр и сам мог заколоть обидчика.
— Вы хотите, чтобы я сам отстреливал нападающих? И кидал самодельные бомбы в бомбистов? — холодно полюбопытствовал Джевидж.
— Я предлагал вам охрану из числа своих людей, — нехотя напомнил командор.
Оправдываться он не собирался, просто решил уточнить.
— Поправьте меня, Лласар, если я не прав, но с момента создания Тайной службы в ее задачи входил политический и магический сыск, внутренняя государственная безопасность и частично выявление и преследование иностранных шпионов. Вот и занимайтесь тем, чем положено. Одного экзорта мне более чем достаточно, — жестко отчеканил Джевидж.
Если повернуться спиной и не видеть, как он лежит на диване, почти без сил, бледный и опухший, то ни за что не догадаешься, что все вышесказанное звучит не из уст здоровенного вояки, настолько густ и резок голос.
Ну не хотел канцлер империи становиться заложником собственной охраны, не желал утрачивать последнюю приватность жизни. В чем-то его можно понять. Например, лорд Урграйн, тот понимал очень хорошо.
— Мы отклонились от темы. С «богоявляющими» все относительно ясно. Уточнения же, на мой взгляд, требуются только по одному вопросу: почему клин сошелся на Фэймрил? Я не вижу ни единой причины, отчего фанатики в Дамодаре и их оппоненты на Территориях полагают ее нареченной Великого Л'лэ…
— Матерью его земного воплощения, — мягко уточнил командор, всегда любивший точность формулировок.
— Тем более, — нахмурился Джевидж. — Только этого нам не хватало для полнейшего счастья.
— Я отправил своих людей в личный архив ВсеОтца и в императорскую библиотеку, чтобы поискали какие-то упоминания в древних хрониках, но боюсь, там нет ничего интересного. Если и были какие-то пророчества, связанные с Великим Неспящим и его новым пришествием, то они давно утрачены. Письменных свидетельств не осталось.
«Зато Великий Л'лэ жив-здоров и прекрасно себя чувствует, — подумалось злому, как тысяча огненных дьяволов, лорду канцлеру. — И его вмешательство в нашу с Фэйм судьбу произошло неспроста».
Проклятая мистика влезла в жизнь не спросясь, смешала все планы, перевернула все устоявшиеся представления вверх тормашками. Мифическим персонажам положено жить на страницах сказок, призракам — прятаться от солнечного света в темных склепах, а древним богам, пребывать там, где им самое место, — на тридесятых небесах. И нечего соваться к смертным, и без того отягощенным повседневными заботами. Но выкинуть из памяти Великого Л'лэ, забыть огромного, черного, как ночь, огнеглазого демона не получалось никакими силами. Джевиджу частенько снилось, как гигантский ворон уносит прочь Фэйм, куда-то за горизонт, а она смеется и машет на прощание рукой. И от сжигающего чувства потери он начинал задыхаться, просыпался весь в поту, только на ощупь убеждаясь в нереальности сна. В полумраке спальни бледное лицо жены казалось призрачным — едва коснешься губами, и растает мороком.
