Едва он вошел к гостям, как сразу принялся шутить, но как-то нервно и не смешно у него это получалось. Затем опять покинул гостиную и, уединившись в кабинете, задумался, стоит ли ставить в известность всех, с кем он работает, всех имеющих долю.
«А вдруг тревога ложная? Может, машина в дороге сломалась? Может, произошло что-нибудь тривиальное, но непредвиденное?»
Панкратов искал объяснение, в которое можно поверить.
«Хотя Сиваков — человек достаточно дисциплинированный и, если бы что-то стряслось, он бы наверняка сообщил, что с ним».
Но искать и находить — вещи разные.
«Я сейчас бы не нервничал, а знал бы все, если бы он дозвонился, говнюк».
Дело осложнялось еще и тем, что прибывала партия наркотиков, партия очень крупная, она вскоре должна была прибыть из Казахстана в Москву.
«Через недели две — груз прибудет».
Ответственным за прием был Сиваков, а в приобретение последней партии были вложены такие огромные деньги, за которые мог поплатиться жизнями не один десяток людей. Если бы была задействована только Москва, было бы полбеды, а эту партию ждали не в одной Москве, но и в Европе. Терять новых партнеров Панкратову не хотелось. Ведь только-только наладились солидные связи, и деньги потекли не ручейком, а бурным потоком. Потекли и начали оседать в сейфах зарубежных банков, выбрасываться в оборот, отмываться. Перспективы светили самые радужные, 6 тут неприятность на ровном месте.
Он еще раз набрал номер Сивакова, затем позвал своего охранника, отдал ему трубку радиотелефона и приказал:
— Набирай и набирай! Пока кто-нибудь не ответит.
— Понял, — сказал широкоплечий мужчина с короткой стрижкой.
— Потом.., может быть.., ты поедешь, Борис… Хотя, ладно, — тут же на ходу принял новое решение Панкратов, — возьми еще троих, садитесь в джип и дуйте на Переделкино. Смотрите внимательно. Может где-нибудь вылетел в кювет или стоит на обочине «вольво»
Сивакова. Знаешь его машину?
— Да, и шофера его, Олега, знаю.
— Вот и хорошо. Оружие возьмите с собой. Если что, сразу же звони мне, понял?
«Это плохой признак, если на ходу начинаю менять свои решения. Суетиться никогда нельзя. Суета — смерть для человека дела. Но еще хуже — это показывать свою растерянность перед людьми, которым платишь деньги».
— Конечно, — Борис заспешил, а Панкратов, покусывая губы и нервно протирая стекла очков вновь вышел к гостям.
— Извините, дорогие гости, — хлопнув в ладоши, сказал он. — Я бы хотел быть радушным хозяином и вам известно мое гостеприимство, но у меня появились дела. Все случилось неожиданно, словно бы обрушилась на мои плечи снежная лавина. Так что я вас оставлю на некоторое время, возьму с собой Павла Ивановича и тебя, Николай Петрович. Нам надо уединиться и обсудить кое-какие вопросы. А вы продолжайте веселиться, моя супруга к вашим услугам и, вообще, мой дом в вашем распоряжении.
Гостей у Панкратовых оставалось уже немного, человек двенадцать — лишь те, кто не мог понять, что у хозяина крупные неприятности.
* * *
А тем временем Курт, оставив Сивакова, привязанного к креслу, перешел в другой подвал. Там, привязанная к стулу, сидела и плакала Софья Сивакова. Курт подошел к ней не торопясь.
— Я вот что хочу сказать, может быть, вы спасете жизнь семьи, себе и своему мужу.
— Что я должна сделать? — сквозь слезы пробормотала Софья.
— Вы знаете, чем занимается ваш муж?
— Конечно, знаю.
— Чем?
— Торгует.
— Да-да, торгует, — усмехнулся криво Курт, — а чем он торгует, вам известно?
— Станками, машинами, нефтью, по-моему, он торгует всем.
— Вот именно, всем торгует ваш Илья Данилович. — Курт, сказав это, покачал головой.
«Святая наивность! Скорее всего, что эта бабенка, обвешанная золотом и бриллиантами в таком нелепом и смешном здесь, в подвале, вечернем платье ни ухом, ни рылом не знает, чем занимается ее муженек и за какие денежки куплены все булыжники и цепи, что позвякивают на тощих грудях. Но повлиять на него, может быть, она сумеет».
В подвал спустился Тормоз.
— Курт, тебя к телефону.
Курт прижал трубку к уху, а левой рукой принялся вытаскивать из пачки сигарету. Тормоз поднес зажигалку. Курт затянулся.
— Слушаю, — недовольно пробурчал он, но, узнав по голосу собеседника, изменил интонацию, — Нет-нет, пока ничего.
— …
— Естественно, стараюсь изо всех сил.
— …
— Быстрее? Я стараюсь быстрее. Делаю все, что в моих силах. Тут у нас неприятности, но небольшие.
Да, охранника пришлось отправить на отдых, и наш один поехал вместе с ним. Но вообще-то, в остальном все нормально. Результаты? Думаю, к утру будут, может раньше. Конечно же, позвоню сразу. Просто моментально позвоню.
При всем при этом Курт говорил с достоинством, зная себе цену. А его абонент понимал, мешать Курту не стоит, ведь собственно говоря, делу обратного хода не дашь. Можно теперь двигаться только в одном направлении — вперед. Остановка подобна смерти. Сивакова хватятся, возможно, что уже ночью поднимут на ноги сотни людей. Но если дело выгорит, то оно обещало принести огромные доходы, и поэтому за ценой не стояли. Человеческая жизнь в такой операции не стоила и ломаного гроша. Особенно жизнь конкурента.
Курт захлопнул крышечку телефонной трубки и небрежно опустил ее в карман куртки. Женщина смотрела на него, не мигая, глазами, полными слез. Наверное, впервые в ее глазах появилось осмысленное выражение, если считать с того момента, когда на ее мужа набросились бандиты на шоссе.
— Ну мадам, — Курт присел на край сколоченного из свежих досок стола.
— Что я должна сделать?
— Вы знаете, когда прибудет транспорт?
Софья быстро заморгала, губы ее искривились, и Курт понял, сейчас она зарыдает, завоет, а толку от нее никакого не будет.
— Хорошо, верю, — быстро сказал, шагнул к женщине. — Вы ничего не знаете о делах своего мужа. Ни-че-го!
— Да.
— Но повлиять-то на него можете?
Спокойный тон бандита действовал на Софью успокаивающе. Желание плакать испарилось вместе со слезами. Она хоть и продолжала бояться, но обрела способность мыслить, причем мыслить адекватно ситуации.
— Он такой самостоятельный…
— Уговорите его рассказать нам все, что он знает.
В ваших же интересах.
— И что тогда?
— Мы вас отпустим, — не моргнув глазом, произнес Курт.
