— Вам документик оставить, что я снимок взял?
— Да ну его.
— Спасибо вам, я, наверное, еще как-нибудь зайду. Вы никуда уезжать не собираетесь?
— Больно-то разъездишься на мою зарплату, когда дочка учится.
Теперь в руках майора Антонова имелась хоть какая-то зацепка. Он распорядился размножить снимок и доставить его в отделения милиции на вокзалах.
* * *
Борис Рублев опаздывать не любил, он был свято убежден, что пунктуальность — черта сродни порядочности — черта настоящего мужского характера. Поэтому на встречу с братьями Решетниковыми он прибыл минуты за три до назначенного времени. Припарковав свой автомобиль у крыльца охранного агентства с неброской вывеской «Александр», Комбат вышел на тротуар, вытряхнул из пачки сигарету, не спеша закурил. У него еще оставалось две минуты времени.
"Ну и где же, мои гаврики?! — подумал он о братьях Решетниковых.
Дверь охранного агентства то открывалась, то закрывалась, чувствовались суетливость и нервное напряжение. Прошло две минуты, потом еще пять, ни Сергея, ни Павла Решетниковых не было.
На всякий случай Борис еще раз взглянул на циферблат своих часов. Да, что-то не так. Комбат бросил окурок, раздавил его рифленой подошвой башмака и поднялся на крыльцо.
Прямо в дверях он столкнулся с заплаканной девушкой. Комбат посторонился, пропуская ее, затем вошел в небольшой «предбанник» приемной. Что-то странное происходило в этом учреждении. Комбат подошел к группе парней в камуфляжной форме с шевронами охранного агентства на рукавах, парни негромко переговаривались.
— Извините меня, — сказал Рублев, — не подскажете, как мне найти Сергея Решетникова или его брата — Павла.
Парни с недоверием посмотрели на Бориса Рублева.
— Кого? Кого? — переспросил один каким-то злым угрожающим голосом.
— Сергея Решетникова или Павла, — спокойно повторил Комбат, — я что-то не так сказал?
— Нет, все так, только не найдете вы их.
— Как это не найду? Они что, здесь больше не работают?
— Они погибли, — сказал парень, и его щека дернулась.
— Погибли? Погоди, погоди, родимый, — Рублев взял парня за локоть, даже не заметив этого, сильно сжал.
— Погибли сегодня ночью.
— Да ты что? Погоди, у меня с ними встреча… Ровно в одиннадцать… Я приехал…
— Погибли они, мужик, погибли.
— Где погибли? Ты что? Я же с ними три дня назад разговаривал…
— Я с ними вчера разговаривал, а ночью они погибли, не стало их. Десять наших погибло.
— Да нет, погоди… — Комбат не верил собственным ушам. — Как такое возможно — в мирное время десять человек погибло?
— Ты что, «Новости» не смотрел, мужик? — спросил второй мужчина в камуфляжной куртке с эмблемой охранного агентства.
— Где? — выдавил из себя Борис Рублев, будто это могло что-то изменить.
— А кто ты, вообще, такой?
— Служили они со мной, в моем батальоне.
— Так ты комбат?
— Был комбатом.
— Под Серпуховом, — глядя прямо в глаза Борису Рублеву, сказал мужчина, — на подходе к Оке, рядом с мостом. Наши уже туда поехали. Одну машину столкнули в болото, никто даже выбраться не успел, а вторую, в которой сидели Сергей с Павлом, расстреляли и сожгли. Десять наших, такого даже на войне, наверное, не бывает.
— На войне бывало и не такое, — тихо сказал Комбат, — а что везли?
Как-то сразу у этих двух курящих мужчин к Борису Рублеву возникло доверие, словно бы он сказал волшебное слово, пароль, который открывает все двери. Паролем было слово «комбат».
О нем, О Борисе Рублеве, в этом агентстве уже все знали. Не проходило и дня, чтобы братья Решетниковы не поминали своего командира, как верующие поминают имя Божье в храме.
— Что везли? Какой груз? — уточнил Рублев.
Мужчины пожали плечами, они этого не знали.
— Может, начальник и знает. Дело темное, у нас не принято интересоваться содержанием груза. Нам сказали охранять, никого не подпускать, груз должен доехать с одного склада на другой, или в магазин, или на завод, мы и везем. Лишь бы документы были в порядке. — А кто заказывал охрану, транспорт? Такое раньше случалось?
— Бывали нападения, бывало, ранили, но чтоб десять человек сразу! Такого — нет. Вообще, извини нас, мужик, мы дали подписку о неразглашении, следователь уже приезжал, с утра всех таскают. Парни, по-моему, из ФСБ уже битый час сидят у нашего директора. Но думаю, он тебе ничего не расскажет, а мы все, что знали, тебе уже выложили.
— А их родители? Знают? — спросил Рублев, глядя себе под ноги.
Мужчины невесело переглянулись.
— Нет, пока еще. Мы не знаем, как это сказать.
У Решетниковых же отец один остался и недавно инфаркт перенес. Так что опасно ему такое говорить.
— Эх вы, — Рублев махнул рукой, — от вас позвонить-то хоть можно?
— Да, идите сюда.
Комбата завели в небольшую комнату с двумя письменными столами и двумя рядами пластиковых кресел вдоль белоснежных стен. Охранник явно был доволен, что хоть чем-то может услужить гостю.
На столе стоял старомодный телефон, черный тяжелый аппарат.
Комбат набрал номер, в душе надеясь, что Андрея Подберезского не окажется на месте. Тяжело было сообщать о гибели друзей. Но Подберезский сам снял трубку и жизнерадостно произнес:
— Привет, привет! Подберезский слушает.
— Андрей, это я Рублев.
— Борис Иванович, здорово! Ты что такой невеселый, случилось что-нибудь?
— Случилось, Андрюха, хуже не бывает.
— Ты-то сам жив?
— Я-то жив. А вот двоих наших ребят уже нет в живых.
— Кого? — тяжело выдохнул Подберезский, почему-то подумав об Александре Шмелеве.
— Помнишь близняшек Решетниковых?
— Ну как же, помню.
— А «Новости» ты смотрел?
— Не смотрю я телевизор, Борис Иванович.
— Ну вот, а там сегодня показывали.., под Серпуховом ночью…
— Где ты сейчас, Комбат? — обеспокоено спросил Подберезский.
— Где сейчас — неважно, скоро заеду за тобой.
Будь на месте.
— Что делать?
— У тебя в милиции знакомые есть?
— Хватает, но друзьями их не назовешь… — замялся Подберезский.
— Ладно, разберемся. Мне с ними не водку пить.
