— А это не приемник? — поинтересовался Щукин.
— Не приемник, это моя квартира.
И Щукин, и Комбат всю дорогу молчали, не желая выдавать свои тайны перед таксистом. Наконец, машина остановилась. Комбат расплатился.
— Выходи, — сказал он Щукину.
— Куда мы пойдем? — все еще ожидая подвоха, осторожно осведомился бывший боевой капитан советской армии.
— Пойдем ко мне домой, чайку горячего выпьем, побреешься, помоешься, почистишься. Может, станешь похожим на человека.
— Я и так на человека похож. Думаешь, у меня квартиры нет? Есть! И в центре.
— Ладно, есть, так есть. Только тебе в ней нет места.
— А ты откуда знаешь?
— Да уж знаю, — махнул рукой Комбат, взял Щукина за локоть и сказал, — только квартира у тебя не в центре Москвы, а центре Калининграда, и жена тебя на порог не пустит.
— Стерва она! Стерва! Самая настоящая. Но ничего, я с ней разберусь, вот увидишь, разберусь.
— Уцелеешь, разберешься, — Комбату все это уже изрядно надоело. — А пока пойдем ко мне.
Глава 16
Щукин понял, что Комбату известно о нем многое и присмирел. Они поднялись на лифте. Рублев открыл дверь и, указав рукой, пригласил гостя.
— Заходи.
— А у тебя жена есть? — опасливо осведомился Щукин.
— Вот этого добра у меня пока еще нет.
— Странно-странно, такой мужчина видный, а жены нет. Что-то здесь не так, может, ты какой-нибудь больной?
— Сам ты больной, — засмеялся Комбат, заталкивая Щукина в квартиру и закрывая дверь.
Ключ он сразу же опустил в карман, мало ли чего взбредет в голову этому сумасшедшему афганцу. Щукин осмотрелся, увидев фотографию над диваном, подошел к ней, а затем посмотрел на хозяина.
— Ты что ли?
— А то кто же, ты?
— Так ты майор выходит?
— Майор.
— Значит, придется выполнять твои приказы.
Все-таки субординация. А я до майора не дослужился, война, слава Богу, кончилась. А если б не кончилась, точно б дали звезду, все уж к тому шло."
— Пока я тут поесть соберу, ты иди в ванную, помойся, бороду сбрей. Там бритва, идем покажу.
Комбат показал свою опасную бритву.
— Да без бороды мне, майор, в метро никто и гроша ломаного не даст. Что это за герой без бороды?
— Давай брейся, а то за тебя, действительно, гроша ломаного не дадут, знаешь, что дохлый кот, что дохлый лев, за одного и за другого, вообще, ни хрена не дадут.
— Знаю — Вот и давай — Я этой бритвой не умею.
— — Так что, может, мне тебя побрить.
— Побрей, — сказал Щукин, гордо выпятив вперед бороду.
Комбат схватил, сжав в кулак, бороду, взял кухонный нож и одним махом отполовинил основную красоту и гордость афганского ветерана, капитана Щукина.
Потом сунул клок бороды ему в руку.
— Вот тебе и мочалка, — затолкал его в ванную и закрыл дверь.
Сначала слышалось ворчание — злое и недовольное" потом зашумела вода, а минут через восемь Комбат услышал, что его гость что-то негромко напевает, бравурное и глупое, типа «Не плачь, девчонка, пройдут дожди».
Наконец, дверь ванной комнаты распахнулась.
До пояса голый, обкрученный полотенцем, появился капитан Щукин. Без бороды, помолодевший, он смотрелся совсем другим человеком, лет тридцати, загорелыми у него были лишь кисти рук и лицо до верхней губы. Побрился капитан Щукин довольно странно, оставив бакенбарды, торчавшие в обе стороны на добрых сантиметров восемь.
— Ты похож на пожарника, капитан. На пожарника.
— Я похож на артиста.
— И на артиста тоже, — рассмеялся Рублев, — только из погорелого театра.
— Что, тебе не нравится?
— Бакенбарды не нравятся, больно уж запоминающиеся.
— А твои усы что, не запоминаются?
— У меня усы нормальные.
— Так что, ты хочешь сказать, бакенбарды ликвидировать?
— Соображаешь.., ликвидируй.
— Жалко, это последнее, что осталось.
— Я тебя еще потом постригу. И вот, на, оденься, — Рублев вытащил из стенного шкафа свою старую тельняшку, выстиранную, отутюженную и джинсы. — Вот тебе еще трусы.
— Спасибо.
— А все твое прежнее барахло я сейчас занесу в мусоропровод.
— Э-э, погоди, погоди, там у меня документы в заднем кармане.
Когда документы появились на свет, Комбат хмыкнул. Документы были в таком виде, что никакой эксперт, даже самый опытный и видавший виды, не решился бы определить подлинные они или пропущенные через мясорубку.
Комбат брезгливо забросил одежду в полиэтиленовый пакет, оставив в покое лишь китель, понес в мусоропровод. Когда же он вернулся, Щукин уже сидел за столом, поставив в центр запотевшую бутылку водки, извлеченную из холодильника.
— А ты ничего живешь, запасливый, выпить, пожрать есть.
— Ничего, живу не тужу, — :.сказал Комбат, — если неймется, полстакана выпей, но не больше.
— А ты? — спросил Щукин.
— Нет.
— Что? На профилактике? — У меня много дел, из-за тебя, кстати.
Капитан Щукин налил полстакана, подумал, не плеснуть ли еще, но широкая ладонь Комбата закрыла стакан, а другая рука схватила бутылку за горлышко и вернула ее в холодильник.
— Пей, ешь, потом поговорим.
— Твое здоровье, майор, — поднеся к губам стакан, четко произнес Щукин и залихватски осушил крякнул, попытался занюхать рукавом, но взглянув на голую вымытую руку, понял, что не удастся.
— Ешь, еда же есть, закуски хватает.
Зазвонил телефон, Комбат взял трубку, нажал кнопку.
— Слушаю, — бросил он в микрофон.
— Это я Иваныч.
— Еще раз, здоров, Андрюха.
— — Ты, что ли, в метро заваруху устроил? — послышался бодрый голос Подберезского, бодрый, но немного напряженный.
— Щукин у меня, приезжай, Андрюха.
— Так я и знал, твоих рук дело. Через полчаса буду, держи его, не пускай.
— А он никуда и не просится. Ему у меня нравится, водка есть, закуска тоже и, вообще, Андрюха, он оказался боевым мужиком.
— Да, я офицер, — бросил Щукин.
— А теперь послушай меня. Ты поел?
