В один момент мне показалось, что я ощутил во тьме движение какой-то мерзкой твари. Я немедленно припал к камням и не шевелился долгое время. Не сомневаюсь: мимо меня проползло живое чудище, от которого разило как из могилы. Потом я отправился дальше.
Три часа шел я, наконец достигнув огненного жерла, сверкающего более ярким огнем. Как следует оглядевшись, я нашел эту часть ущелья гораздо более приятной. И остановился там, в великой тишине, — подальше от источника света, — чтобы случайно не выдать себя. То тут, то там капала вода, издавая звуки негромкие и зловещие, только подчеркивавшие вечный покой.
Оглядевшись по сторонам, я заметил чудовищного слизня, припавшего к стене ущелья. Он почти стоял на задней оконечности своего тела, передняя часть выходила за пределы света, создаваемого огненным жерлом, а хвост спускался в ущелье — длинный, уродливый, замаранный черной слизью.
От ужаса и отвращения меня бросило в холодный пот. Но потом я набрался отваги и принялся выслеживать чудовище. Оно казалось не более подвижным, чем любая из стенок ущелья, и я понял, что существо это прилипло к скале, как подобает слизню. Долгое время стоял я перед ним и не двигался, даже не пытался скрыться, — как последний глупец.
Однако со временем я пришел в себя и снова отправился в путь. С предельной осторожностью пробирался я на карачках между глыб и валунов, покрывавших дно ущелья. Трижды за последовавшие четыре часа мимо меня проползали невидимые в кромешной тьме мерзкие твари. Бесшумные движения сопровождались негромким стуком каменей и отвратительнейшей вонью. Всякий раз я просто замирал на месте. Ну, а приблизившись к очередному огненному жерлу или яме, которых было здесь достаточно много, я приглядывался к утесам и замечал на них чудовищных слизней. Тогда я проявлял предельную осторожность и, пробираясь между камнями, припадал к земле, жалея только о том, что не могу сделать этого, не звякнув панцирем о какой-нибудь камень.
Вонь сделалась чудовищной, к ней прибавился серный дым. Я чувствовал, что по обе стороны от меня в стенах ущелья открывались колоссальные полости в недрах гор. На сей счет я имею некоторый опыт, потому что однажды пошел на свет огненного жерла и оказался внутри горы — перед уходившей дальше великой тьмой. Не зная, какое чудовище может появиться из этого мрака, я бесшумно и быстро удалился. Ну а раз нашлась одна такая пещера, значит, их было много. Возможно, слизни и появлялись из этих пещер, где не было ничего, кроме подземной капели и мерзостной растительности на камнях. Так думал я, полагаясь, однако, лишь на догадку, так что не будем уделять ей слишком большого внимания.
Я выбрался из слизи и вони примерно через двенадцать часов после того мгновения, когда заподозрил, что скалы сходятся над моей головой и образуют крышу. Воздух стал более свежим, в него словно бы вернулась какая-то жизнь, умножившиеся огни горели ярко и чисто, и дым их уходил к небу так, что сера более не разъедала мое горло.
С благодарением в сердце я продвигался вперед и сумел, наконец, прибавить шагу, потому что вокруг было светло. Целая сотня огненных жерл позволяла мне видеть окрестности этого места вполне отчетливо, и я решил, что слизни обитают лишь под скальной крышей. Теперь я дышал полной грудью, наслаждаясь чистотой воздуха после жуткой вони, в которой провел последние часы. Наконец, удалившись от слизней на три добрых часа, я принялся подыскивать подходящее место для сна. Прошло уже более тридцати трех часов после моего последнего пробуждения, я предельно устал, пробираясь по камням и прячась между ними. К тому же уже в течение более чем сотни часов пути я уделял сну весьма недолгое время.
Наконец, обнаружив маленькую пещерку в стене, я заглянул в ее и обнаружил приятную сухость и чистоту. Перед входом в пещеру горело небольшое огненное жерло, и добрый свет его свидетельствовал, что она свободна от ползучих тварей и прочей мерзости. Я вошел внутрь и начал готовиться ко сну. Но, оглядев себя, сразу заметил, что перепачкался всякой мерзостью в темной части ущелья, когда мне приходилось много передвигаться на руках и на животе. От меня дурно пахло, и я решил омыться, прежде чем есть и спать.
Выйдя из пещеры, я немедленно наткнулся на ключ возле огненного жерла; их было немало в этой части ущелья, горячая вода заполняла скальную котловину, согнувшись над ней, я уловил запашок серы. Потом я омыл и протер платком руки, лицо, панцирь и снаряжение, после чего обрел и душевное спокойствие.
Вернувшись в пещеру, я сел у входа в нее и, не выпуская из рук Дискоса, съел четыре таблетки, потому что был голоден, а потом выпил воды. Ну а после трапезы ущелье показалось мне чуть менее мрачным.
Потом я заметил норы, а возле них — обитателей, сразу и похожих на крыс, и в чем-то от этих зверьков отличных. Одни из них возились вокруг огненного жерла, другие охотились в скалах. Одна на моих глазах ухватила за шею змею. А потом сразу взялась за еду, хотя жертва вовсю хлестала хвостом о скалу. Даже кончик хвоста все еще дергался в пасти крысоподобной твари. Смотреть было неприятно, но я порадовался, что и на змей тут есть охотники. Покончив со змеей, «крыса» направилась к ключу и напилась воды. Потом она вернулась к огню и улеглась, обнаруживая все признаки сытости, — в отличие от меня. Их было много вокруг огня, они бегали, пили, ели. Люди нашего века сказали бы, что это Провидение соединило для этих зверей необходимое для жизни тепло и питье, ведь повсюду в ущелье царил жестокий холод. Я усматривал в этом счастливое для «крыс» стечение обстоятельств — ведь в противном случае им пришлось бы искать себе пропитание другим путем. Тем не менее, обе точки зрения во многом совпадают.
Покончив с едой и прежде чем отойти ко сну, я натаскал к выходу из пещеры камней и замуровал ее так, чтобы вовнутрь не могла пробраться ни одна ползучая тварь. А потом спокойно уснул, как всегда перед этим вспомнив о Деве.
В тот раз я спал очень спокойно. Холод ущелья не слишком тревожил меня, что объяснялось, во-первых, близостью огненного жерла и, во-вторых, теплом, которое дает пещера. Проспав крепким сном восемь часов, я поднялся — усталый, но готовый продолжить свой путь. Недолго посидев, я проснулся полностью, а потом съел две таблетки и выпил воды, — но уже сидя у входа в пещеру, после того, как разбросал камни. Потом я надел свое снаряжение и отправился дальше. Ущелье оставалось светлым и приветливым, повсюду горели огни, с которыми часто чередовались дымки, шумно пробивавшиеся из земли, нарушая тем самым вездесущую тишину. Часто мне попадались горячие лужицы. Повсюду на пути моем лежали огромные глыбы, а справа и слева черные скалы ущелья исчезали в вечной ночи.
Я шел, каждый шестой час ел и пил, а потом вновь продолжал путь.
На восьмом часу пути внезапно я ощутил невероятный восторг. Я уловил истинное трепетание Слова Власти. Сердце мое забилось от внезапной радости, хотя сам я сомневался и не смел поверить себе. Я отправился дальше с новой надеждой и силой, уже не замечая ставших привычными препятствий на моем пути.
К концу десятого часа я вдруг заметил, что высокие стены тьмы — стены ущелья — исчезли. Я обрадовался, поняв, что подъем успешно завершен, и передо мной опять лежит Ночной Край.
