По тому, как сжато и четко высказывал И. В. Сталин свои мысли, было видно, что он глубоко продумал все эти вопросы. Хотя Верховный справедливо считал, что у нас хватит сил самим добить фашистскую Германию, он искренне приветствовал открытие второго фронта в Европе. Ведь это ускоряло окончание войны, что было так необходимо для советского народа, крайне измученного войной и лишениями.
В том, что Германия окончательно проиграла войну, ни у кого не было сомнения. Вопрос этот был решен на полях сражений советско-германского фронта еще в 1943 – начале 1944 года. Сейчас речь шла о том, как скоро и с какими военно-политическими результатами она будет завершена.
Приехал В. М. Молотов и вслед за ним Г. М. Маленков.
Обсуждая возможности Германии продолжать вооруженную борьбу, все мы сошлись на том, что она уже истощена и в людских, и в материальных ресурсах, тогда как Советский Союз в связи с освобождением Украины, Белоруссии, Литвы и других районов получит значительное пополнение за счет партизанских частей, за счет людей, оставшихся на оккупированной территории. А открытие второго фронта заставит наконец Германию несколько усилить свои силы на Западе.
Возникал вопрос: на что могло надеяться гитлеровское руководство в данной ситуации?
На этот вопрос Верховный ответил так:
– На то же, на что надеется азартный игрок, ставя на карту последнюю монету. Вся надежда гитлеровцев была на англичан и американцев. Гитлер, решаясь на войну с Советским Союзом, считал империалистические круги Великобритании и США своими идейными единомышленниками. И не без основания: они сделали все, чтобы направить военные действия вермахта против Советского Союза.
– Гитлер, вероятно, сделает попытку пойти любой ценой на сепаратное соглашение с американскими и английскими правительственными кругами, – добавил В. М. Молотов.
– Это верно, – сказал И. В. Сталин, – но Рузвельт и Черчилль не пойдут на сделку с Гитлером. Свои политические интересы в Германии они будут стремиться обеспечить, не вступая на путь сговора с гитлеровцами, которые потеряли всякое доверие своего народа, а изыскивая возможности образования в Германии послушного им правительства.
Затем Верховный спросил меня:
– Могут ли наши войска безостановочно дойти до Вислы и начать освобождение Польши и на каком участке можно будет ввести в дело 1-ю Польскую армию, которая уже приобрела все необходимые боевые качества?
– Наши войска не только могут дойти до Вислы, – сказал я, но и должны захватить хорошие плацдармы на ней, чтобы обеспечить дальнейшие наступательные операции на берлинском стратегическом направлении. Что касается 1-й Польской армии, то ее надо нацелить на Варшаву.
А. И. Антонов целиком поддержал меня. Он доложил Верховному о том, что немецкое командование перебросило большую группу войск, в том числе бронетанковые соединения, для закрытия бреши, образовавшейся в результате действий наших западных фронтов. Поэтому оно серьезно ослабило свою группировку на участке 1-го Украинского фронта.
Затем Алексей Иннокентьевич доложил о ходе сосредоточения материальных запасов и пополнения на 1-м Украинском фронте и на левом крыле 1-го Белорусского фронта, которые согласно ранее утвержденному плану готовились к переходу в наступление.
– Вам придется теперь взять на себя координацию действий и 1-го Украинского фронта, – сказал мне Верховный. – Главное свое внимание обратите на левое крыло 1-го Белорусского фронта и 1-й Украинский фронт. Общий план и задачи 1-го Украинского фронта вам известны. План Ставки изменениям не подвергся, а с деталями его ознакомитесь в Генштабе.
Потом началось обсуждение возможностей войск, координируемых А. М. Василевским.
Я сказал Верховному, что было бы правильнее, если бы мы значительно усилили группу фронтов А. М. Василевского и 2-й Белорусский фронт и поставили задачу А. М. Василевскому отсечь немецкую группу армий «Север» и захватить Восточную Пруссию.
– Вы что, сговорились с Василевским? – спросил Верховный. – Он тоже просит усилить его.
– Нет, не сговорились. Но если он так думает, то думает правильно.
– Немцы будут до последнего драться за Восточную Пруссию, – сказал И. В. Сталин. – Мы можем там застрять. Надо в первую очередь освободить Львовскую область и восточную часть Польши. Завтра вы встретитесь у меня с Берутом, Осубко-Моравским и Роля-Жимерским. Они представляют Польский комитет национального освобождения. В двадцатых числах они собираются обратиться к польскому народу с манифестом. В качестве нашего представителя к полякам мы пошлем Булганина, а членом Военного совета у Рокоссовского оставим Телегина.
Затем, обращаясь к Г. М. Маленкову, И. В. Сталин продолжал:
– Надо дать указание нашим войскам, чтобы не было никаких искривлений нашей линии во взаимоотношениях с польским населением. Польский народ видит в советских солдатах действительных освободителей.
Вечером 9 июля я был приглашен к И. В. Сталину на дачу, где уже были Берут, Осубко-Моравский и Роля-Жимерский. Польские товарищи рассказывали о тяжелом положении своего народа, пятый год находившегося под оккупацией. Члены Польского комитета национального освобождения и Крайовой Рады Народовой мечтали скорее освободить свою родную землю. В совместном обсуждении было решено, что первым городом, где развернет свою организующую деятельность Крайова Рада Народова, станет Люблин.
После того как уехали польские товарищи, я вновь пытался убедить И. В. Сталина в целесообразности нанести в ближайшее время более мощные удары на восточно-прусском направлении, с тем чтобы заранее выиграть фланг на западном стратегическом направлении. По моему мнению, для этого надо было усилить 2-й Белорусский фронт одной танковой армией за счет 1-го Украинского фронта, где сил, как уже говорилось, имелось больше, чем требовалось, и одной армией за счет резерва Ставки.
На этот раз И. В. Сталин ответил, что посоветуется с А. М. Василевским и Генштабом. Я чувствовал, что он по каким-то соображениям хочет быстрее выйти на Вислу, оставляя Восточную Пруссию для последующей операции. Думаю, это было его ошибкой, что впоследствии подтвердилось: когда в 1945 году началась Висло-Одерская операция, Восточная Пруссия нависла над флангом нашей группировки, нацеленной на берлинское направление, причинив нам много хлопот.
Я неоднократно пытался связаться лично с А. М. Василевским, чтобы переговорить с ним по этому вопросу, но мои попытки не увенчались успехом, так как он находился где-то в войсках 3-го Белорусского фронта.
9 июля Верховный еще раз рассмотрел план Ковельской наступательной операции. Он предусматривал:
– разгром ковельско-люблинской группировки:
– овладение Брестом во взаимодействии с войсками правого крыла фронта;
– выход широким фронтом на Вислу с захватом плацдарма на ее западном берегу.
10 июля я уже был опять в войсках, где мне пришлось с К. К. Рокоссовским и А. А. Новиковым работать над планом операции левого крыла 1-го Белорусского фронта.
