В строю флота находилось 3 линкора, 7 крейсеров, 7 лидеров, 49 эсминцев, 211 подводных лодок, 279 торпедных катеров, свыше 1000 орудий береговой обороны. Слабым местом флотов была противовоздушная оборона и минно-торпедное вооружение. В боевой и оперативной подготовке военно-морских сил большое внимание уделялось взаимодействию с сухопутными войсками на приморских направлениях, борьбе с вражескими флотами, отражению десантных операций. Наряду с этим в подготовке кадров внедрялись и ошибочные взгляды на необходимость проведения надводным флотом самостоятельных операций в открытых морях, тогда как реальных сил и возможностей для этой цели у наших флотов в то время не было.
Темпы оснащения Военно-Морского Флота нарастали. Только за 11 месяцев 1940 года было спущено на воду 100 миноносцев, подводных лодок, тральщиков, торпедных катеров, отличавшихся высокими боевыми качествами. Около 270 кораблей всех классов строилось в 1940 году. Создавались новые военно-морские базы, дополнительно осваивались районы на Балтийском, Баренцевом и Черном морях.
Современный флот – дело дорогостоящее, особенно массивные корабли, которые к тому же являются хорошей мишенью для атак с воздуха и торпедирования. Комитет обороны при СНК СССР в 1939 году принимает решение сократить, а затем и прекратить строительство линкоров и тяжелых крейсеров, создание которых требовало колоссальных затрат, большого расхода металла и отвлечения значительного количества инженерно-технического состава и рабочих судостроительной промышленности.
С другой стороны, береговой и противовоздушной обороне, минно-торпедному вооружению должного внимания не уделялось. Серьезным просчетом И. В. Сталина и Наркомата военно-морского флота явилась недооценка роли Северного флота, которому суждено было в войне сыграть крупнейшую роль, к которой он не был полностью подготовлен.
В целом же накануне войны советский Военно-Морской Флот производил внушительное впечатление и достойно встретил противника.
В своей книге «Накануне» адмирал Н. Г. Кузнецов пишет в связи с моим назначением начальником Генерального штаба: «Сперва я думал, что только у меня отношения с Г. К. Жуковым не налаживаются и что с ним найдет общий язык его коллега, начальник Главного морского штаба И. С. Исаков. Однако у Исакова тоже ничего не вышло».
Я сейчас уже не помню, то ли у названных товарищей со мной «ничего не вышло», то ли у меня с ними «ничего не получилось», – это не имеет ровным счетом никакого значения
[37]
. Но в целях исторической достоверности я должен сказать, что вообще на обсуждение флотских вопросов у И. В. Сталина ни нарком обороны С. К. Тимошенко, ни начальник Генерального штаба не приглашались.
О том, сколь велики были мероприятия, осуществленные партией и правительством по укреплению обороны страны в 1939–1941 годах, говорит и рост численности наших вооруженных сил. Они возросли за это время в 2,8 раза, было сформировано 125 новых дивизий, и к 1 января 1941 года в сухопутных войсках, военной авиации, на флоте, в войсках ПВО было более 4200 тысяч человек.
В одной из глав этой книги я коснулся роли всевобуча. Традиция подготовки гражданского населения, и прежде всего молодежи, к защите своего Отечества до призыва в армию пользовалась в народе широкой популярностью. Массово-оборонной работой занимался Осоавиахим. К 1 января 1941 года в рядах Осоавиахима состояло более 13 миллионов человек, ежегодно десятки тысяч энтузиастов летного дела, парашютистов, стрелков, авиамехаников приобретали специальности более чем в трехстах аэро- и автомотоклубах, авиашколах и планерных клубах. Как пригодились потом эти навыки молодежи, призванной в армию, народным ополченцам и партизанам!
Что касается профессионального обучения командиров всех степеней, то сотни тысяч их проходили хорошую школу более чем в двухстах военных училищах Красной Армии и Военно-Морского Флота, в девятнадцати академиях, на десяти военных факультетах при гражданских вузах, семи высших военно-морских училищах.
Бывая в Академии Генерального штаба, которая находилась в моем ведении, я лишний раз мог убедиться в том, что накануне войны на военных кафедрах слушателям преподносилась современная военная теория, в значительной степени учитывавшая опыт начавшейся Второй мировой войны. Подчеркивалась непримиримость, ожесточенность вооруженной борьбы, возможность ее длительного характера и необходимость мобилизации усилий всего народа.
Военная стратегия в предвоенный период строилась равным образом на утверждении, что только наступательными действиями можно разгромить агрессора и что оборона будет играть сугубо вспомогательную роль, обеспечивая наступательным группировкам достижение поставленных целей.
Не соответствовал требованиям современной войны в ряде случаев и метод обучения войск. Принимая участие во многих полевых учениях, на маневрах и оперативно-стратегических играх, я не помню случая, чтобы наступающая сторона ставилась в тяжелые условия и не достигала бы поставленной цели. Когда же по ходу действия наступление не выполняло своей задачи, руководство учением обычно прибегало к искусственным мерам, облегчающим выполнение задачи наступающей стороны.
Короче говоря, наши войска не всегда обучались тому, с чем им пришлось встретиться в тяжелые первые дни войны. Что касается других способов и форм ведения вооруженной борьбы, то ими просто пренебрегали, особенно в оперативно-стратегических масштабах.
Столь же мало внимания, как и обороне, уделялось вопросам встречных сражений, отступательным действиям и сражениям в условиях окружения. А между тем именно эти виды боевых действий в начальном периоде войны развернулись очень широко и приняли самый ожесточенный характер.
Иначе говоря, наши войска должным образом не обучались ведению войны в тяжелых условиях, а если и обучались, то только в тактических масштабах. Это была серьезная ошибка в обучении и воспитании войск, за которую пришлось расплачиваться большими жертвами. Ибо опыт ряда войн показывает, что та армия, которая недостаточно обучается ведению операций в тяжелых и сложных условиях, неизбежно будет нести большие потери и вынуждена переучиваться в ходе самой войны.
Крупным пробелом в советской военной науке было то, что мы не сделали практических выводов из опыта сражений начального периода Второй мировой войны на Западе. А опыт этот был уже налицо, и он даже обсуждался на совещании высшего командного состава в декабре 1940 года.
О чем говорил этот опыт?
Прежде всего, об оперативно-стратегической внезапности, с которой гитлеровские войска вторглись в страны Европы. Нанося мощные удары бронетанковыми войсками, они быстро рассекали оборону для выхода в тыл противника. Действия бронетанковых войск немцы поддерживали военно-воздушными силами, при этом особый эффект производили их пикирующие бомбардировщики.
