Командующий Северо-Кавказским фронтом генерал армии И.Е. Петров и командующий Черноморским флотом вице-адмирал Л.A. Владимирский доложили в Ставку свой план Крымской операции 30 сентября. По этому плану 18-я армия высаживала по одной дивизии в районах Мама Русская и Кыз-Аула (соответственно, северный и южный берега Керченского полуострова). Затем на захваченные плацдармы высаживалось еще по одной дивизии, войска брали Керчь, а после переправы всей 18-й армии с частями усиления наступали в направлении Владиславовки. Срок готовности к операции был совершенно нереалистичным — 10–12 октября. Освобождение Таманского полуострова завершилось лишь 9 октября, а нужно было успеть как минимум восстановить разрушенные пристани, построить новые, соорудить паромы и т. д.
56-я армия в это время должна была высадиться в районе Ялта — Алушта. По предварительным наметкам, этот десант рассматривался как основной. В докладе Петрова и Владимирского Сталину 30 сентября он уже назван «преждевременным», хотя и «вполне целесообразным». Справедливо отмечалось: если сопротивление противника в Крыму затянется, флот не сможет снабжать высаженные войска. Теперь такой десант планировалось высадить лишь при благоприятной ситуации, то есть при быстром продвижении наших войск с севера и на Керченском полуострове.
Тем не менее 56-я армия и главные силы ЧФ должны были готовиться к этому «дальнему» десанту независимо от проведения и подготовки «ближнего» десанта 18-й армии. В первом эшелоне в район Ялта — Алушта высаживались одна дивизия и две бригады, а всего в трех эшелонах — 8 стрелковых дивизий. Готовность к операции — 15 октября, то есть 2 недели с момента представления плана. При особо благоприятных условиях вместо района Ялта — Алушта планировалось высадить десант непосредственно в Севастополь. 1 октября этот план был утвержден директивой Ставки, «как более осуществимый, чем предыдущий».
5–6 октября произошло событие, изменившее ситуацию на море и повлекшее за собой изменение планов десантной операции. Это печально известный выход лидера и двух эсминцев к южному Крыму, закончившийся гибелью отряда под бомбами немецких пикировщиков. В результате Сталин директивой от 11 октября запретил использовать крупные корабли в «дальних операциях» без разрешения Ставки. Таким образом, участие крупных надводных кораблей в десантной операции фактически исключалось. Соответственно, отпали и все планы «дальних» десантов. Безусловно, на изменение планов повлияла и более трезвая оценка наличия переправочных средств.
13 октября Петров направил в Генштаб новый план. Теперь 56-я армия (основной десант) высаживалась северо-восточнее Керчи двумя группами (на участке мыс Варзовка — поселок Опасная и в районе мыса Тархан), 18-я армия (3-я десантная группа) — на участке Камыш-Бурун (исключая) — мыс Такиль. Обе армии брали, соответственно, Керчь и Камыш-Бурун, через эти порты высаживались остальные эшелоны, и потом войска фронта наступали на запад. Отмечалось, что по новому плану отпадает необходимость привлекать главные силы флота. Предполагалось использовать и выброску парашютистов. Петров сам назвал такое решение прямолинейным. Выбрано оно было по двум причинам — из-за недостатка плавсредств и из-за желания использовать для поддержки десанта мощную артиллерийскую группировку с таманского берега. В тот же день Ставка утвердила план, исключив воздушный десант.
Таким образом, планы уменьшились в размахе и почти приблизились к реальности. Впрочем, даже на этот усеченный вариант сил флота не хватало. Последовали новые изменения. 23 октября местами высадки 1-й и 2-й десантных групп были определены участки Рыбный промысел — Опасная и Еникальский маяк — Жуковка. То есть теперь обе группы высаживались в ближайшие к косе Чушка пункты. Для мыса Тархан оставалась только демонстративная группа. Десант на этот мыс планировался теперь на третий день операции. Но и этот урезанный план после неудавшейся высадки в ночь на 1 ноября претерпел заметные изменения.
Последовали уточнения и по задачам 3-й десантной группы. Первые три эшелона 18-й армии (20-й корпус) должны были высадиться южнее порта Камыш-Бурун, на участке мыс Камыш-Бурун — коммуна «Инициатива» (южнее Эльтигена). Затем захватывался порт Камыш-Бурун, после чего в этом порту высаживался 22-й корпус. Одновременно планировалась демонстрация высадки на южное побережье Керченского полуострова (пристань Дуранде, западнее горы Опук).
Поддержка армейской артиллерией с другого берега придавала операции черты форсирования широкой водной преграды. К сожалению, даже самый узкий морской пролив — более сложное препятствие, чем самая широкая река. Тем более что операция пришлась на самое неблагоприятное время года. В октябре-ноябре ветры (в основном, северо-восточного направления) в проливе наиболее сильны. На период ноябрь-март приходится и наибольшее число густых и длительных туманов.
Нужно сказать и о военно-географических особенностях Керченского полуострова. Местность там везде открытая, лишенная лесов, по большей части степная. Реки отсутствуют, озера соленые, вода в немногочисленных колодцах также солоноватая. Недостаток пресной воды требовал мер по водоснабжению войск. Населенные пункты в большинстве своем были сильно разрушены в ходе боев 1941–1942 годов, население из прифронтовой полосы выселено. Твердое покрытие имела только дорога Керчь — Семь Колодезей, остальные дороги в период дождей становились труднопроходимыми. Существенно облегчала противнику снабжение и маневр силами одноколейная железная дорога из глубины Крыма до Керчи с ответвлениями на завод Войкова, на мыс Ак-Бурну, а также на Камыш-Бурун и Васильевку.
Наиболее удобна для обороны северо-восточная часть полуострова. Сильно пересеченная местность с крутыми скалистыми высотами напоминает предгорья Кавказа. К сожалению, из-за недостатка переправочных средств и необходимости артподдержки через пролив основной десант приходилось высаживать именно в этих местах. Берега восточной части полуострова, в основном, скалистые, обрывистые. Подходящих для высадки мест немного, что упрощало организацию противодесантной обороны.
На крымском берегу Керченского пролива находилось два порта — Керчь и Камыш-Бурун. Еще во время операции возник вопрос, почему местом высадки 18-й армии не выбрали непосредственно Камыш-Бурунский порт. Казалось бы, это упрощало переброску последующих эшелонов. Впоследствии данный вопрос неоднократно поднимался в исторических работах и мемуарах. Авторы плана (штаб 3-й группы высадки) объясняли отказ от высадки в порт просто: «… противник, зная нашу тактику высадки в оборудованные порты (Феодосия, Новороссийск), сильно укрепил и заминировал подходы к порту Камыш-Бурун»
[10]
. Но на наших картах минной обстановки ситуация у Камыш-Буруна и Эльтигена выглядела одинаково — только авиамины, выставленные нами (всего 3 штуки) и немцами весной 1942 года. И действительно, больше перед обоими пунктами никаких мин не было. Да и по числу огневых средств, по нашим данным, участок Эльтиген — коммуна «Инициатива» выглядел даже более угрожающе, чем Камыш-Бурун. Очевидно, основная проблема была все же в другом. Артиллерия с таманского берега с трудом доставала до Камыш-Бурунского порта, а создать огневой «забор» вокруг него, как это удалось в Эльтигене, вообще не могла. Дальнобойные морские батареи прибыли позже и имели слишком мало стволов. Недалеко от Камыш-Буруна находилась коса Тузла. Но она не могла служить местом сосредоточения достаточных сил артиллерии. Эта полоска земли была совершенно открыта для наблюдения и обстрела. Опыт боев подтвердил, что те немногие батареи, которые разместили на косе, быстро подавлялись вражеской артиллерией. Кроме того, снабжение косы Тузла влекло дополнительную нагрузку на плавсредства, которых и так не хватало.
