– Возьми ее, – сказал Ортнар. – Армун умеет пользоваться стреляющей палкой, да и моя копейная рука еще не ослабела. Здесь нам нечего бояться.
Слова Ортнара все решили. Теперь Керрик знал, что делать. Перед сном наедине с Армун он привычно делился с ней мыслями.
– А ты знаешь, как саску отмечают время? Оказывается, они не считают дней...
Она что-то пробормотала сквозь сон.
– Саноне рассказал мне, как они это делают. Он сказал, что этим тайным знанием обладают только мандукто, но я все хорошо понял. Я не умею делать рисунки на песке, как он, но могу считать луны. От полной до полной. А это много дней. С тех пор как мы оставили озеро, прошло уже три луны.
Что-то в голосе мужа встревожило Армун. Он почувствовал, как напряглось ее тело.
– Мы оттуда ушли, – ответила она. – Зачем снова говорить об озере? Давай спать.
– Мы ушли давно... Интересно, как там дела?
Она окончательно проснулась и, широко раскрытыми глазами уставившись в темноту, затараторила, не
Давая ему вставить слова:
– Что тебе озеро? Зачем тебе озеро? Там уже, наверное, мургу. Забудь о своих любимцах. Больше ты их не увидишь.
– Я же беспокоюсь о них – как ты не понимаешь? Я знаю, для тебя они просто пара мургу, которых надо убить.
– Прости меня за эти слова... Я старалась понять твою странную привязанность к ним, представить тебя живущим среди мургу. Не знаю, как это получилось, но, похоже, я начинаю понимать твои чувства к самцам.
Керрик ласково обнял ее. Таких слов от Армун он еще не слыхал.
– Ну, раз ты понимаешь меня, значит должна понять, что мне небезразлична их участь.
Она вздрогнула и высвободилась из его объятий.
– Не смей туда ходить. Не смей. Я понимаю тебя, но к ним не испытываю ни малейшей привязанности.
Оставайся здесь.
– Потом поговорим.
– Нет, поговорим теперь. Зачем тебе возвращаться к ним?
– Чтобы узнать, что с ними. Я буду осторожен – это же всего несколько дней пути. А ты будешь здесь в безопасности.
Армун отодвинулась от него и повернулась спиной...
Они уснули не скоро.
Армун не ошиблась: Керрик уже все решил. Утром он молча положил в мешок немного копченого мяса и горсть печеных на углях корней.
Ортнар сказал, что Керрик напрасно это делает.
– Что тебе это озеро? Мы ушли оттуда, и незачем возвращаться. Теперь там, может быть, уже много мургу. Это же ловушка.
– Ортнар, ты знаешь, зачем я иду туда. Меня не будет несколько дней. Охраняй саммад вместо меня.
– Но я же только наполовину охотник...
– Твоя копейная рука сильна как всегда, и наконечник копья по-прежнему остер. Да и Харл гораздо лучший охотник, чем я. Вы прекрасно обойдетесь без меня.
Ну, соглашайся, прошу тебя.
Неразборчивое ворчание Ортнара Керрик истолковал как знак согласия и принялся тщательно обматывать ноги шкурами. Узнав о его намерении вернуться к озеру, Армун перестала с ним разговаривать и только односложно отвечала на вопросы. Он не хотел уходить, не помирившись с женой, но выхода не было.
Керрик уже собрался идти, как Армун вдруг сама заговорила:
– Будь внимателен, возвращайся невредимым.
– Ты понимаешь, что я не могу иначе?
– Нет. Вижу только, что не можешь не пойти. Я бы пошла с тобой, но не могу оставить ребенка. Поторопись.
– Хорошо. Не беспокойся.
Харл отвез его на берег на плоту, сооруженном из толстых жердей, связанных лианами. Было решено, что Харл вернется на остров и спрячет плот среди деревьев.
Не говоря ни слова, юноша прощально поднял руку.
Керрик зашагал к лесу, держа наготове хесотсан.
Добравшись до широкой тропы, с которой еще не исчезли оставленные саммадом следы, он повернул на юг, потом остановился и огляделся.
В отличие от тану, Керрик плохо знал лес. Он даже не заметил сломанной ветви, которой Ортнар отметил поворот. Положив хесотсан, он взял кремниевый нож и срезал полоску коры на ближайшем дереве. Потом внимательно посмотрел вокруг, стараясь запомнить все приметы, чтобы не сбиться с дороги на обратном пути, и, подобрав хесотсан, отправился дальше.
Саммад шел на север много дней – приходилось примеряться к шагу Ортнара. А Керрик уже на третий день свернул с колеи на знакомую тропку к Круглому озеру.
В этих лесах он часто охотился и успел их изучить.
Неподалеку от бывшей стоянки он повернул и вышел к берегу рядом с тем местом, где находились их шатры.
Он шел вперед все медленнее и медленнее и наконец пополз, прячась за кустами. Место стоянки уже заросло травой, и лишь черный след от костра говорил о том, что здесь жили тану. Керрик спрятался за дерево и посмотрел на жилище самцов у воды.
На берегу что-то шевельнулось – Керрик поднял хесотсан и увидел иилане', сидевшую к нему спиной.
Керрик немного подождал. Наконец сидевшая поднялась и повернулась.
Сомнений не было – это Надаске'. Керрик уже хотел его окликнуть, но передумал. А что если он здесь не один? Не прячутся ли где-нибудь рядом другие?..
Казалось, поводов для беспокойства нет. Керрик увидел, как Надаске' подошел к воде и склонился над неподвижной фигурой. Это мог быть лишь Имехеи – живой! Почувствовав внезапно нахлынувшую радость, Керрик вышел из-за дерева и крикнул.
Быстро повернувшись, Надаске' метнулся к шалашу и сразу же выскочил из него, держа наготове хесотсан.
Керрик шагнул вперед.
– Приветствую великого охотника, убивающего всех, кто смеет шевелиться в лесу.
Надаске' стоял, застыв, словно каменное изваяние, и опустил хесотсан, лишь когда Керрик подошел ближе.
Потом заговорил:
– Многократное удовольствие. Присутствие не ожидалось-не верилось. Не с кем говорить, и я стал йилейбе. Ты вернулся.
– Конечно.
Керрик показал пальцем в сторону неподвижного
Имехеи.
– Все по-старому. Яйца лопнули.
– Не понимаю. Исчезли, что ли?
– В своем невежестве я забыл об отсутствии у устузоу необходимых познаний. Яйца находятся в сумке. Проходит некоторое время, они лопаются, и из них выходят элининйил и подрастают в той же сумке, питаясь выделениями некоторых желез. Когда они подрастут – то выйдут из сумки, и нам станет ясно, что с Имехеи.
– Сомневаюсь в точности выражений.
Надаске' посмотрел на воду, на неподвижного и безмолвного друга – и сделал жест, означающий жизнь и смерть.
