Такое положение дел вынудило фашистские власти к проведению определенной модификации характера и способов действий в оккупированных районах. Кризисное положение, в особенности с людскими резервами, привело к тому, что начатое в 1941 г. осуществление фашистских планов истребления славян путем массового уничтожения сотен тысяч советских военнопленных и мирных граждан уже не могло быть продолжено в прежних масштабах. Эти планы, однако, не были отменены, они осуществлялись лишь более «рационально». Уничтожение голодом и прямым умерщвлением было заменено уничтожением трудом; неприкрытой формой осуществления этого принципа являлась депортация сотен тысяч «нежелательных» и «подозреваемых» в связях с партизанами советских граждан из оккупированных районов в фашистские концентрационные лагеря.
Становящееся все более критическим положение на германо-советском фронте и быстрый рост народного сопротивления вынудили оккупационные власти прибегнуть в усиленных масштабах к попыткам завуалировать в глазах населения характер и цели фашистского режима принуждения с помощью политических уловок и пропагандистских маневров. Они были направлены прежде всего на то, чтобы разрушить тесные узы дружбы советских народов путем усиленного раздувания националистических тенденций и демонстративной поддержки возникших с благословения оккупантов буржуазно-националистических организаций и марионеточной администрации в районах, недавно воссоединенных с СССР. Для них было характерно стремление побудить население к коллаборационизму посулами определенных послаблений и льгот в целях создания свободы маневра для оккупационного режима и получения дополнительных сил и средств в борьбе с Советской армией и партизанским движением. Эта политика, проводимая представителями министерства Розенберга, пропагандистскими органами и другими ведомствами, активно поддерживалась и целым рядом военных учреждений, которые наиболее отчетливо понимали критическое положение фашистских войск и оккупационного режима.
В этой связи необходимо отметить, что буржуазная историография расценивает это обстоятельство почти исключительно как проявление «гуманного отношения» указанных организаций к советскому населению. Особый упор при этом делается на различную оценку отдельными органами фашистского аппарата власти вопросов тактики в осуществлении целей оккупационного режима, особенно после провала стратегии молниеносной войны. Однако из имеющихся документов и других достоверных источников следует, что не гуманные побуждения, а растущая забота о сохранении награбленного, становящееся все более трудным поддержание «нового порядка» в оккупированных районах и страх перед возможностью истощения ресурсов фашистской Германии были истинными причинами некоторого изменения тактических приемов и возникновения вышеупомянутых разногласий.
В них перед лицом все более обостряющегося кризиса государственно-монополистической системы отчетливо отражались конфликты, возникающие между отдельными группировками господствующих классов по различным вопросам, в том числе и по оккупационной политике. На редких случаях, когда отдельные представители оккупационных властей относились к советскому населению с буржуазно-гуманистических позиций, даже не стоит останавливаться, так как в оценке режима в целом и преследовавшихся им целей это не играло никакой роли.
В качестве концепции, характерной для значительного большинства представителей тех самых «оппозиционных сил», которые буржуазной историографией сознательно выдвигаются на первый план, следует скорее рассматривать тот холодный расчет, который ясно виден в уже приводившемся докладе инспектора по военно-промышленным вопросам Украины генералу Томасу, где подчеркивалось: для того чтобы украинец мог работать, его необходимо поддержать физически, и не из соображений сентиментальности, а из трезвых хозяйственных расчетов. Этот вид утилитаризма в соединении с бесчеловечной жестокостью являлся характерным для действий и методов фашистского оккупационного режима в течение всего периода его существования. Однако усилия оккупантов не увенчались сколько-нибудь существенным успехом. Созданные ими на различных уровнях — в различных районах, по разному принципу — так называемые «органы самоуправления» оставались в глазах основной массы населения фашистскими подручными организациями и поэтому в большинстве случаев бойкотировались. Так же обстояло дело и с возникшими по указанию и при прямой поддержке оккупационных властей буржуазно-националистическими организациями, количество членов которых ограничивалось кучкой колеблющихся оппортунистических элементов и приверженцев враждебных народу классов. Благодаря активной политико-разъяснительной работе, проводимой партизанами и центрами сопротивления в городах и на предприятиях под руководством партийных органов, а также в результате пропагандистской деятельности политорганов Красной армии население очень скоро распознало истинный характер махинаций оккупантов и их буржуазно-националистических лакеев и, как это показал дальнейший рост партизанского движения в течение 1943 г. в районах с большинством нерусского населения, усилило борьбу против преступного режима.
Так же как и стремление оккупантов удержать население от борьбы против них с помощью политической демагогии, провалились их попытки подавить ее путем усиления массового террора, направленного прежде всего на то, чтобы парализовать деятельность партизан, ударная сила которых к лету 1942 г. возросла настолько, что фашистское руководство было вынуждено включить борьбу с ними в качестве отдельного пункта в свои оперативные планы и начать разработку новых специфических форм ведения боевых действий против партизан.
В связи с этим была проведена и реорганизация вооруженных органов оккупационных властей для подавления народного сопротивления. В соответствии с подписанной Гитлером 18 августа 1942 г. директивой № 46 ответственность за борьбу с партизанами в рейхскомиссариатах возлагалась на Гиммлера, причем командующие войсками обязывались оказывать соответствующим старшим эсэсовским и полицейским начальникам районов не только помощь средствами связи и снабжения, но и поддержку подчиненными им частями и подразделениями. Директивой одновременно предписывалось усилить эсэсовские и полицейские силы в рейхскомиссариатах, а их находящиеся на фронте соединения и части по возможности быстрее снять с передовой и передать в распоряжение рейхсфюрера СС для выполнения специальных задач.
Структура военно-экономической организации «Восток»
Этот прецедент, без сомнения еще более усиливший роль Гиммлера и СС в осуществлении проводившегося против населения оккупированных советских районов массового террора, являлся, однако, менее всего выражением междуведомственной борьбы СС и вермахта, как это подчеркивается некоторыми буржуазными авторами. Он свидетельствовал скорее о стремлении усилить действенность террора путем более целесообразного и централизованного использования имеющихся в распоряжении органов оккупационных властей вооруженных сил и средств, а также по возможности исключить параллелизм прежде всего в вопросах борьбы с партизанами. В ходе этой реорганизации часть эсэсовских подразделений была включена в состав специальных частей по борьбе с партизанами, а их органы управления размещены в рейхскомиссариатах в качестве региональных командных инстанций полиции службы безопасности и СД.
