Практика фашистского военного руководства в проведении политики «выжженной земли» и массового угона советских людей вошла на основании положений Гаагской конвенции от октября 1907 г., а также статьи 6 «б» Статута Международного военного трибунала в число обвинений, предъявленных нацистским преступникам на Нюрнбергском процессе. И несмотря на это, бывшие гитлеровские генералы и некоторые буржуазные историки старались оправдать эти явные преступления ссылкой на якобы «военную необходимость». Так, Манштейн после крайне искаженного описания событий, связанных с предпринятыми под его руководством разрушениями и массовым угоном населения во время отступления к Днепру, пытается оправдаться, утверждая: «В этом случае все мероприятия, проведенные немецкой стороной, были вызваны военной необходимостью».
Эта и многие другие попытки буржуазных специалистов в области международного права извратить суть международных соглашений, направленных на предотвращение подобных преступлений, и тем самым оправдать проводившуюся германским империализмом и его военщиной политику систематического и планомерного опустошения огромных территорий и целых стран во многих отношениях характерны для концепций, отстаиваемых в области международного права представителями западногерманского империализма и милитаризма. Эти попытки, наконец, служат тому, чтобы продолжать развивать еще перед Первой мировой войной выдвинутый адвокатами германского империализма принцип, суть которого сводится к тому, чтобы действия, направленные на достижение своих агрессивных целей, бесцеремонно ставить над международным правом. При этом не следует забывать, что на процессах над военными преступниками как английский, так и американский военные трибуналы оказали значительное содействие обвиняемым в деле оправдания политики опустошения оккупированных территорий. Так, например, в 1949 г. английский военный трибунал оправдал по этому пункту обвинения одного из главных преступников, ответственного за осуществление политики «выжженной земли» на Украине, Манштейна, и признал его виновным лишь в насильственном угоне местного населения. Многократный военный преступник быстро стал героем реакционной буржуазной историографии и публицистики. Журнал «Вервиссеншафтлихе рундшау» охарактеризовал его как «безупречного солдата», наделенного «рыцарскими достоинствами».
Чем же похваляется этот «безупречный солдат», приводя свои аргументы о якобы военной необходимости мероприятий по опустошению покидаемой страны и угону ее людей?
Он действительно похваляется тем, что, как и все другие ответственные за эти мероприятия, стремился всеми средствами продлить политически преступную и с военной точки зрения давно ставшую бессмысленной войну и платить за ее продолжение новыми бесчисленными жертвами и разрушениями. В этой связи заметим, что создание германским империализмом зон опустошения во Франции еще в 1917–1918 гг. явилось средством, непригодным для предотвращения военного поражения. Еще менее эффективным оно оказалось зимой 1941/42 г., когда гитлеровское командование пыталось остановить наступление Красной армии. Не следовало ожидать, что сколько-нибудь значительное военное преимущество может обеспечить и массовый угон в Германию гражданского населения. Большая часть боеспособного населения находилась в рядах партизан и фашистским властям была неподвластна. Впрочем, военная мощь Красной армии была достаточной для нанесения фашистским войскам сокрушительных поражений еще до того, как она получила возможность пополнять свои ряды за счет населения освобожденных районов. Тот факт, что фашистские власти часто угоняли всех жителей, включая детей и женщин, еще убедительнее свидетельствует о том, что для правящих кругов фашистской Германии, в том числе и для ее генералитета, массовый угон советских людей не имел первостепенного военного значения. Мероприятия по опустошению советской территории, как и массовый угон советских граждан, скорее свидетельствуют о продолжении в условиях провала фашистской агрессии все той же политики уничтожения, которая проводилась по отношению к СССР с самого начала. Так как цели этой агрессии достигнуты не были, фашистские органы предприняли во время своего бегства все, что было в их силах, чтобы нанести максимально возможный ущерб жизненным силам и материальным возможностям Советского государства и его населения.
Опустошение целых областей при отходе фашистских войск с территории Советского Союза, которое нередко представляется лишь как часть военной стратегии или тактики, является, следовательно, составной частью всей политической стратегии германо-фашистского империализма по отношению к Советскому Союзу. Сделав этот вывод, следует подчеркнуть, что планомерное опустошение советской территории по времени отнюдь не ограничивалось, как утверждается в буржуазной историографии, лишь осенью 1943 г., а фактически являлось длительным действием, которое, как часть всей фашистской военной стратегии, находило свое наиболее яркое выражение особенно при проведении массовых операций против населения и специально во время всех отступлений, то есть начиная с зимы 1941/42 г., хотя своей наивысшей точки стало достигать одновременно с началом общего отступления фашистских войск летом — осенью 1943 г.
Политика «выжженной земли» применялась и при отступлении из других стран, например Норвегии или Югославии.
Итак, политика «выжженной земли», проводимая на советской территории, есть не что иное, как тщательно разработанная система мероприятий, которые, будучи спланированными по различным этапам, должны были обеспечить полное ограбление и разрушение всего хозяйства оккупированных областей СССР. Как явствует из приказов, относящихся к этому комплексу оккупационной политики, и особенно из так называемых «указаний по эвакуации», изданных штабом экономического руководства «Восток», эта система делилась на следующие фазы:
— рассредоточение, то есть вывоз всех ненужных для боевых действий лиц и грузов, а также подготовка обширных мероприятий по эвакуации;
— собственно эвакуация, то есть вывоз всего немецкого персонала военно-экономических учреждений, местного населения, а также всех транспортабельных материальных ценностей, таких, как сырье, машины, готовая продукция, скот, зерно и т. п.;
— парализация, которая проводилась в предвидении временного оставления территории и включала обеспечение сохранности основных частей важных сооружений, предприятий, крупных машин, с тем чтобы помешать противнику быстро ввести их в строй и в то же время обеспечить их быстрое восстановление после возвращения оставленной территории. На практике она большого значения не получила;
— полное разрушение всех материальных ценностей при окончательном уходе с оккупированной территории.
Эта система грабежа и уничтожения в зависимости от последовательности проведения мероприятий подразделялась на степени срочности. Ее главными фазами были эвакуация и разрушение. Ввод в действие этих мероприятий осуществлялся по указанию высшего руководства фашистской Германии и лично Гитлера в случаях особо важных в военно-экономическом отношении, например при оставлении Донбасса в начале осени 1943 г. или при отступлении фашистских войск из сланцевых районов Эстонской ССР. В иных случаях право принимать такие решения предоставлялось находившимся на месте войсковым штабам, так как в условиях, когда район боевых действий все больше перемещался на запад, осуществление политики «выжженной земли», непосредственно связанной с отступлением фашистских войск, становилось одной из главных задач вермахта.
