Если рассматривать эти факты в связи с тем, что было проанализировано в предыдущих разделах, то станет совершенно ясно, что массовое истребление советского населения с момента нападения фашистских войск до их ухода с территории СССР осуществлялось планомерно, целеустремленно, при участии всех органов власти и в духе политики уничтожения, которую проводил фашистский германский империализм по отношению к социалистическому общественному строю. Если хотя бы приблизительно подсчитать число жертв этой политики, то предстанет поистине потрясающая картина. Только на Украине жертвами фашистского террористического режима стали 4,6 млн, на территории Белоруссии — 2,2 млн, в Эстонии — 125 тыс., в Латвии — 645 тыс. и в Литве — около 700 тыс. советских граждан (в том числе и военнопленные). А всего на оккупированной территории погибли почти 10 млн советских граждан. Еще несколько сот тысяч умерли на невольничьих работах и в лагерях смерти в Германии. Кроме того, в результате развязанной фашистами войны большие потери понесло и население советских тыловых районов. Только в осажденном Ленинграде умерли 630 тыс. человек. Таким образом, на долю СССР помимо колоссальных военных потерь приходится абсолютно большая доля жертв среди гражданского населения по отношению к жертвам, которые понесли страны, подвергшиеся нападению фашистского германского империализма. Огромные потери понесла Польша, где жертвами фашистской политики истребления стали 5,4 млн человек из числа гражданского населения. Более миллиона человеческих жизней стоила фашистская оккупация народам Югославии.
В рамках этой работы лишь упомянем, что, осуществляя свои планы истребления еврейского населения Европы, жертвами которых стали почти 6 млн человек, фашисты в период с ноября 1941 г. по 1943 г. вывезли из Германии, Польши и Чехословакии в оккупированные советские районы и там уничтожили десятки тысяч евреев.
Пока гитлеровские армии могли, ведя агрессивную войну против СССР, добиваться временных успехов, фашистские органы сравнительно мало заботились о том, чтобы как-то скрыть эти массовые убийства. Считалось достаточным собрать убитых в общие могилы и перекрыть подходы к соответствующим местам. После же поражения на Волге фашистское руководство, с беспокойством думая о возмездии и возможности раскрытия этих преступлений перед мировой общественностью, стало принимать интенсивные меры по устранению следов своих варварских деяний. В июне 1943 г. для этой цели по приказу Гиммлера начали создаваться специальные «зондеркоманды» из служащих полиции и СД. Ими руководил бывший начальник оперативной «зондеркоманды» 4а штандартенфюрер Пауль Блобель. В самих же лагерях уничтожения обязанности по ликвидации следов преступлений возлагались в первую очередь на лагерное начальство и охрану. Чтобы подготовить их к такого рода деятельности, в Яновском лагере, под Львовом, была создана специальная школа, в которой комендантам лагерей прививали практические навыки заметания следов. Начиная с весны — лета 1943 г. на всей оккупированной территории действовали команды эксгуматоров, которые с помощью экскаваторов или бульдозеров, но чаще используя военнопленных, арестованных и местное население, проделывали эту работу. В ряде крупных лагерей уничтожения, таких, как Колдышево (район Барановичей) или Малый Тростенец, были оборудованы крематории. В большинстве же случаев оккупанты ограничивались тем, что, сложив трупы и облив бензином, сжигали их. Таким образом только в окрестностях Харькова, Житомира и других украинских городов были сожжены десятки тысяч трупов советских граждан.
Но и этот метод не мог применяться повсюду — слишком много было мест, где совершались массовые убийства. Судя по одному из отчетов начальника немецкой полиции Ровненской области, только на подведомственной ему территории существовало около 200 таких мест, где нужно было заметать следы. Из-за быстрого продвижения Красной армии фашистские палачи все чаще попадали в цейтнот, поэтому во многих местах массовые могилы не уничтожались, а только углублялись, а затем засевались травой и засаживались кустарником. В иных случаях фашисты сбрасывали трупы в естественные или искусственно созданные углубления и затем засыпали их при помощи взрывов. Тысячи убитых советских граждан были погребены таким путем в штольнях близ Краматорска. Нередко подступы к массовым могилам минировались, чтобы затруднить последующее эксгумирование. Так же как и следы, фашистские органы стремились уничтожить свидетелей своих массовых преступлений: после выполнения работ военнопленных, заключенных и местных жителей они просто убивали. Со времени изгнания фашистских оккупантов с советской земли прошло уже около 30 лет. Но и сейчас там, как, впрочем, и в других странах, познавших ужасы фашистской оккупации, все время открываются новые следы их чудовищных злодеяний.
Стремление оккупантов скрыть свои преступления проявилось не только в последующем уничтожении следов, но и в увеличении размаха террористических действий, направленных против населения. В течение 1943 г. подразделения полиции, СС и вермахта, выделенные для проведения так называемых карательных операций, часто прибегали к тому, что трупы убитых во время этих операций советских граждан сжигали вместе с их жильем
[213]
. Более того, имеются неопровержимые доказательства того, что при проведении таких операций фашистские каратели сжигали людей, в том числе женщин и детей, заживо. Так, например, в ходе крупной операции «Котбус», которая проводилась под командованием Готтберга в мае — июне 1943 г. в районе между Минском и Полоцком (в ней принимало участие более 100 тыс. полицейских, эсэсовцев и солдат), населению многих населенных пунктов Логойского района, Минской области, не давали выйти из подожженных домов. Люди погибли в огне. 6 августа 1943 г. начальник белорусских «частей самообороны» Кушель (кстати, он имел высокий офицерский чин войск СС) докладывал генеральному комиссару, что в ходе карательной операции, проведенной в конце июля в Волошинском районе, подразделения СС загнали все население десяти деревень в отдельные дома и затем подожгли их. В селе Доры оккупанты сожгли в местной церкви все население
[214]
. В середине января 1944 г. солдаты вермахта согнали население нескольких деревень Паричского района (Полесье) в одно село Ала, которое затем сожгли. Погибло 1758 человек, в том числе 905 детей и 508 женщин. Эти факты фашистского варварства можно было бы дополнить рядом других примеров. Их нельзя рассматривать в отрыве от всей деятельности оккупационных органов, как это почти всегда делает буржуазная историография. Они еще больше подчеркивают безграничность преступного произвола этих органов и германского империализма и милитаризма в целом.
Учитывая масштабы преступных действий, совершенных фашистской Германией во время Второй мировой войны в оккупированных странах и особенно на временно занятой советской территории, все попытки скрыть эти преступления и замести их следы были с самого начала обречены на провал. Уже во время войны, задолго до того, как на Нюрнбергском процессе, хоть и приблизительно, стал известен объем варварских действий, часть этих преступлений была раскрыта. Уже в 1941–1942 гг. Советский Союз выступил с рядом нот протеста по поводу зверств, чинимых фашистскими оккупантами на советской земле. Из них мировая общественность узнавала о массовых убийствах советских военнопленных, о зверствах, чинимых по отношению к населению оккупированных районов, и о варварском угоне советских граждан на невольничьи работы. Помимо этого, советские органы информации распространили много материалов с конкретными доказательствами чинимых оккупантами зверств
[215]
.
