Эсминцу „Суровый“ следовало обогнуть подорвавшийся тральщик справа, то есть уклониться во внутреннюю протраленную сторону строя и продолжать движение за „Рымом“ и Т-215, поскольку при отряде имелись МО, которые должны были оказать помощь 206-му а впереди „Сурового“ шел еще и 215-й. Командиру эсминца следовало тотчас после взрыва уклониться вправо, ни при каких условиях не отворачивая влево, во внешнюю (непротраленную) сторону строя тральщиков. При этих простейших, единственно правильных и не требующих размышлений решениях не произошло бы существенной задержки и в движении минного заградителя „Урал“ и всех прочих кораблей отряда. Здесь сказалось отсутствие тренировки в совместных плаваниях кораблей и тральщиков».
«Суровый» остановился, пробоину, расположенную выше ватерлинии, заделали койками. Корабль начал движение в кильватер БТЩ, чтобы выйти в голову «Урала» и, только он начал развивать ход, как в 1.08 в 4–5 м от левого борта в районе 1-го машинного отделения взорвалась мина, захваченная левым параваном, но из-за малой скорости резак паравана не перерезал минреп, а подтянул мину к борту. Место подрыва Ш = 59°44,0', Д = 25°06,0'. Эсминец сильно подбросило, погас свет. Корпус корабля сильно деформировало, в районе 172–180 шп образовались большие гофры, из-за чего заклинило валопроводы. «Урал» и «Гордый» обошли «Суровый», оставив его к югу, то есть с наветра.
В командование оставшимися в строю и способными двигаться кораблями вступил капитан 1-го ранга Н. И. Мещерский, находившийся на «Урале», в кильватер минзагу шел «Гордый». Не видя впереди тральщиков, Н. И. Мещерский в 1.09 приказал эсминцу выйти в голову минного заградителя, не имевшего параванов, что им и было выполнено к 1.18. После этого корабли отвернули вправо и, идя курсом на север, отходили полным ходом из опасного района. Пройдя 1,5 мили на север, в 1.27 они последовательно повернули на запад. Выполняя этот маневр, минзаг и эсминец разминулись с тральщиками.
В 1.23 командиру дивизиона БТЩ было дано по УКВ приказание: оставив один тральщик у борта «Сурового», следовать с остальными в голове «Урала».
Это приказание, вероятно, в несколько искаженном виде было получено на ведущем Т-215 в 1.33, и он с остальными БТЩ тотчас повернул на обратный курс. В 1.35 на «Суровый» был передан сигнал: «„Урал“ и „Гордый“ продолжают движение».
По-видимому, на «Гордом» был неисправен компас, так как в 2.05 с эсминца передали на «Урал» просьбу корректировать его курс. Поскольку «Урал» и «Гордый» ушли в сторону рекомендованного курса, а видимость не превышала нескольких кабельтовых, встреча обеих групп не состоялась и БТЩ прошли южнее. Затем они начали маневрировать переменными курсами, и около 2.25 зрительная связь была восстановлена.
Вопреки полученному приказу, все три БТЩ в 2.16 присоединились к отряду, держась от него по курсу слева. В 2.20 командиру дивизиона БТЩ было снова приказано отправить один тральщик к «Суровому», продолжая следовать с остальными в голове «Урала».
Около 2.25 в 13 милях восточнее маяка Порккала Т-215 вступил в голову «Гордому». Почти в то же время шедшие южнее «Рым» и Т-217 повернули, чтобы идти к поврежденному кораблю. Таким образом, приказ командира отряда был выполнен неточно: вместо одного тральщика к «Суровому» направились два, с минзагом и «Гордым» остался один.
«Рым» и Т-217, отделившись от отряда, в 3.06 легли на обратный курс, убрали тралы и около 5 часов подошли к «Суровому», метрах в 50 от которого стояла подорвавшаяся на мине полузатопленная подводная лодка Л-2.
Движение отряда на Ханко продолжалось в составе: «Гордый», «Урал», три катера МО, Т-215. Впереди шел всего один тральщик, но и тот держался слева по курсу в расстоянии 2 кб, и «Гордый» шел вне протраленной полосы, склоняясь по неизвестной причине вправо от курса. Как писал в докладной записке командир «Урала» И. Г. Карпов: «Эсминец „Гордый“ выйдя в голову „Уралу“, перед катастрофой оказался вовсе не за тральщиком, который неизвестно почему не старался держаться в голове уцелевшего „Урала“ и не проявил должной настойчивости выйти в голову эсминца „Гордый“».
Определив место по маяку Порккала, который в 3.00 неожиданно загорелся, выяснилось, что отряд, находясь примерно в двух милях к западу от своего счисленного места и идя курсом 225°, выйдет прямо на минное поле противника. Курс изменили на 216°. Но слишком узка была полоса перед «Гордым», захватываемая тралом единственного Т-215.
В 3.20 у борта «Гордого», вышедшего из протраленной полосы раздался глухой взрыв (вероятно, сработал минный защитник). Больших повреждений он не причинил, и эсминец продолжал путь. В 3.30 на «Урале» было получено сообщение с эсминца: «Подорвался на мине, имею ход». Но кораблю не повезло. В 3.32 у левого борта «Гордого» раздался сильный взрыв, корабль подбросило, он зарылся носом в волны и остановился в точке Ш = 59°47,7', Д = 24°23′.
Из пробоины вырвались клубы пара. Мины взорвались в районе 1-го машинного и 3-го котельного отделений, все находившиеся там люди погибли. Корабль получил крен 20° на левый борт.
В кормовой части образовался гофр, возникли трещина в наружной обшивке и широкая метровая трещина в настиле верхней палубы. Кормовые помещения в районе 185–205 шп. быстро заполнялись водой. Крен увеличился до 30°. Давление в котлах упало, остановились вспомогательные механизмы. Эсминец лишился электроэнергии и не мог использовать водоотливные средства.
Около десятка краснофлотцев и старшин во главе с командиром БЧ-5, стоя по пояс в воде, прилаживали к пробоине аварийные пластыри, закрепляли их брусьями и клиньями. Механик вышел наверх, чтобы послать на подмогу машинистам личный состав носовой аварийной партии для заводки пластыря снаружи. Электроэнергии не было, средства борьбы с водой запустить было невозможно. С поста энергетики и живучести доложили, что вода пошла по кораблю, ломая водонепроницаемые переборки. Командир БЧ-5 И. К. Дергачев понял, что пластырь заводить уже бесполезно. Он поднялся на мостик и доложил командиру, что спасти корабль невозможно. Как будто в подтверждение этому, в 3.36, в районе 4-го орудия главного калибра по правому борту раздался взрыв третьей мины. Корабль ложился на левый борт, шлюпки правого борта спустить не могли, удалось спустить шлюпку левого борта. На ней находился командир БЧ-2 старший лейтенант Н. В. Дутиков и два матроса. Шлюпка подобрала из воды 9 человек из экипажа «Гордого». После чего, поставив паруса, пошла на восток. За 19 часов она дошла до Гогланда, пройдя 100 миль под парусами при 8-балльном ветре.
К «Гордому» были направлены два «малых охотника». С МО-306 кричали: «Командира и комиссара на катер!». Однако капитан 3-го ранга Е. Б. Ефет приказал в первую очередь посадить на катера краснофлотцев и младших командиров, объявив, что они с комиссаром сойдут последними. Катера сняли с эсминца 76 человек, причем МО-306 снял 73 человека, а МО-108 — всего три, так как его командир лейтенант Немеровский не проявил энергии и инициативы для спасения команды «Гордого».
«Гордый» лег на левый борт, а затем, встав почти вертикально, в 4.36 затонул носом вверх. Вместе с кораблем погибли командир эсминца капитан 3-го ранга Е. Б. Ефет, командир дивизиона капитан 2-го ранга П. Н. Петунин, старпом и комиссар корабля. Два катера со спасенными моряками «Гордого» прибыли на Ханко.
