Потери ВВС на Восточном фронте составили в декабре 1941 года 351 самолет, в январе 1942 года — 378 самолетов, а в конце января общее их число достигло 6894 самолета, из них 4903 самолета — безвозвратные потери. С середины января командование ВВС было вынуждено докладывать, что потери авиации на Восточном фронте больше не могут восполняться. На 31 января 1942 года в распоряжении служб снабжения вообще больше не было ни одного резервного самолета, за исключением 17 самолетов войсковой разведки и 18 самолетов дальней разведки. Но и в последующие месяцы, несмотря на реорганизацию предприятий, авиационная промышленность не могла при достигнутом среднем уровне производительности удовлетворять запросы ВВС
[325]
.
31 марта 1942 года ОКВ констатировало, что при наименьшей ежемесячной потребности в 1008 самолетах (490 бомбардировщиков и разведчиков, 400 истребителей и ночных истребителей, 75 пикирующих бомбардировщиков, 43 транспортных самолета) в среднем примерно производится 785 самолетов, но и эта цифра будет уменьшаться вследствие сокращающихся поставок сырья
[326]
.
Потери, понесенные зимой 1941/42 года, привели к тому, что боевая мощь вооруженных сил ввиду невозможности пополнения их в должной мере личным составом и техникой в общем оценивалась весной 1942 года значительно ниже, чем весной 1941-го
[327]
. Верховное главнокомандование старалось приуменьшить значение этого факта, ссылаясь на потери противника, на лучшее, чем у противника, оперативное руководство войсками, а также на совершенство немецкого оружия и наличие боевого опыта. Однако при этом оно забывало о том, что советские войска тоже приобрели боевой опыт, что к тому же они в результате военных поставок по ленд-лизу могли восполнить часть своих потерь в технике.
В рамках первого протокола англосаксы поставили СССР до июня 1942 года 56 тыс. т химикалий, 168 тыс. т нефтепродуктов, 305 тыс. т продуктов питания, 425 тыс. т различного металла, 4650 танков, 3100 самолетов, 6823 джипа, 36 865 грузовых автомобилей, 1 681 515 пар обуви, 1 769 690 ярдов сукна, 56 тыс. полевых телефонных аппаратов
[328]
. Благодаря тому, что две трети сил немецкой армии на Восточном фронте не могли продолжать наступательные операции, советские войска сумели сосредоточить свои силы и направить их против группы армий «Юг».
18 мая 1942 года японский военный атташе в Москве докладывал, что русское руководство ожидает новое германское наступление с направлением главного удара на Кавказ. Василевский, в то время первый заместитель начальника Генерального штаба, утверждает, однако, что весной 1942 года Ставка ожидала возобновления наступления на Москву
[329]
.
Новое наступление группы армий «Юг» было с самого начала решающим образом затруднено. Цель Гитлера окончательно разгромить русскую армию и его требование не только оккупировать земли, но и в первую очередь разбить и разоружить русские соединения были, по всей видимости, неосуществимы, если учесть, что немецкие вооруженные силы заметно ослабли в ходе зимних боев.
2. Выводы Гитлера
До конца января 1942 года Гитлер сам, казалось, не верил в то, что ему еще удастся спасти положение на Восточном фронте. И если его новогоднее обращение и его новогодний приказ носили несколько мрачный оттенок, сообщая о тех громадных трудностях, которые несет с собой 1942 год и которые немецкому народу предстоит выдержать с помощью Всевышнего, то все более обостряющийся кризис в середине января окончательно дал ему понять, что кульминационный пункт достигнут и что отныне завоевать победу больше невозможно. В своей новогодней речи Геббельс заявил:
«Никто не знает, как долго еще продлится война».
Министр иностранных дел фон Риббентроп, поздравляя Гитлера с Новым годом, говорил ему о заключении мира с СССР, но Гитлер счел это невозможным…
Ежедневные столкновения со своими ближайшими советниками, которым Гитлер больше не доверял, а также с командующими группами армий и армиями на Восточном фронте, казалось, сломили постепенно и его упорное сопротивление. Надежда, что ему еще удастся спасти Восточную армию, все более улетучивалась. 27 января он заявил:
«Я и тут остаюсь непреклонным. Если немецкий народ не готов к самопожертвованию, ладно, тогда он должен исчезнуть»
[330]
.
Не переставая восхищаться своим полководческим талантом, вину за поражение на фронте он переложил на немецкое население, которое становилось все более недовольным и неспокойным.
«Если представить себе, что Фридриху Великому противостояли силы в двенадцать раз большие, то мы себя должны назвать не иначе как… дерьмо! Ведь на этот раз превосходство на нашей стороне… Разве это не позор?»
В действительности немецкому руководству на протяжении всего похода до весны 1942 года не удалось, несмотря на предпринимаемые усилия, сравняться в количественном отношении с соединениями русских… ОКХ до начала октября направило на Восточный фронт 24 резервные дивизии, но на этом иссякло пополнение в личном составе. Только весной 1942 года удалось направить на Восточный фронт новые, полностью укомплектованные дивизии. Вместе с тем Красной Армии, которая уже в начале кампании имела численное превосходство, к 31 декабря 1942 года удалось вновь сформировать 286 стрелковых дивизий и 159 стрелковых бригад, а также точно не установленное количество танковых бригад, артиллерийских полков, отдельных танковых батальонов и т. д.
[331]
. Германская разведка 1 мая 1942 года указывала, что, несмотря на понесенные потери, СССР имеет в качестве оперативного резерва более 60 дивизий и бригад
[332]
.
