Он тяжело вздохнул. Сказать правду невозможно. Солгать –
глупо, она все равно уже знает правду. Нужно что-то отвечать.
– Я не имею никакого отношения ни к смерти Йозаса
Минкявичуса, ни к болезни его жены, – глухо ответил Тимур, – мы уже
говорили на эту тему. Давай прекратим этот ненужный разговор.
– Ненужный? – сорвалась она на крик. – Может, ты в
своей академии не преподаешь, а готовишь яды? Или учишь студентов, как им лучше
убивать людей? Убивать всех, кто не согласен с вами и с вашими методами? Чем ты
занимаешься в своей академии? Я до сих пор не знаю почему ты снова вернулся к
своей прежней работе.
– Давай не будем обсуждать мои служебные дела дома, – предложил
Караев. – В конце концов, я не обсуждаю твои новые разработки и не даю
тебе советов, как сделать их лучше. У каждого своя работа~
– Это работа? – не поверила она. – Что ты
говоришь? Ты вообще слышишь, что именно ты говоришь? Твоя работа находить и
убивать людей? Я не знаю, что вы там придумали, но Минкявичус умер через две
недели, а Линда заболела. И я понимаю, что это следствие нашего визита во
Флоренцию. Скажи, как мне жить? Что мне делать? Неужели ты не понимаешь разницу
между моей работой и своей? И не слышишь, что именно ты говоришь?
Тимур поднялся. Он не знал, что именно ему следует отвечать.
Привыкший за многие годы одиночества после своего развода с женой ни перед кем
и никогда дома не отчитываться, он чувствовал, что теряется, не зная, как себя
вести. Спорить с Элиной ему не хотелось, лгать уже не имело смысла, даже
молчание в данном случае не спасало.
– Ты не хочешь мне ничего сказать? – спросила она.
Он молчал.
– Или не можешь? – Было заметно, как она волнуется.
Он по-прежнему молчал.
– В данном случае молчание тоже ответ, – сказала, уже
не скрывая своего состояния Элина, – и ответ слишком убедительный.
Караев подошел к окну. Он решил, что будет молчать до конца.
И это стало его ошибкой. Он услышал, как она быстро вышла. Ее торопливые шаги
по комнатам. Лязг ключей. И затем резкий стук входной двери. Он обернулся. В
квартире было непривычно пусто. Он вышел в холл. На телефонном столике лежали
вторые ключи, которые она бросила, перед тем как выйти и хлопнуть дверью. Он
нахмурился. Прошел в спальную. Она забрал свой чемодан и часть своих личных
вещей. Он сел на кровать. Как глупо все получилось. Тогда во Флоренции он думал
прежде всего о том, как уберечь Элину, как спасти любимую женщину. А теперь
получалось, что он фактически подставил сам себя. Он сидел на кровати, чувствуя
свою опустошенность и одиночество. Он вдруг поймал себя на мысли, что не хочет
бежать за ней, не желает долгих объяснений, не может ничего объяснить Элине.
Чувство подавленности и усталости овладели им. Может, сказывалась напряженная
работа последних дней. Или, как умный человек, он понимал, что ничего в данном
случае объяснить просто невозможно. И поэтому он сидел на кровати и не пытался
догнать ее. Так продолжалось около часа. Затем он собрал посуду на кухне, убрав
ее в посудомоечную машину, вылил оставшееся вино из бокалов в раковину, убрал
бутылку в холодильник. Принял душ и отправился спать. А утром он поехал на
работу, постаравшись не вспоминать о том, что сегодня они должны были
отправиться с Элиной в загс. Он собирался ей позвонить. Но в этот день он ей не
позвонил. И не позвонил на следующий. Сказывалось напряжение их поисков. Кроме
того, он по-прежнему не знал, что ей сказать. Он решил переждать, чтобы
объясниться немного позже, когда она успокоится.
За девять дней до начала событий. Лондон
На этот раз Виктор Витовченко приехал на встречу с Ланьелем
к новому зданию галереи «Тайт», находившемуся напротив собора Святого Павла,
расположенного на другом берегу Темзы. Здание из красного кирпича уже было
достаточно известно в столице Великобритании. Ланьель ждал его возле галереи.
Он неторопливо ходил взад и вперед, лихорадочно посматривая на часы. Наконец,
увидев Витовченко, бросился к нему.
– Добрый день, – радостно приветствовал его
француз, – на этот раз опоздали именно вы.
– Я искал деньги, – коротко отрезал Витовченко. –
Вы принесли досье?
– Конечно. Мне пришлось даже слетать в Рим. Абсолютно дикие
расходы. Вы даже не можете себе представить. Во Франции такого просто не может
быть. На каждом шагу с меня требовали деньги. Просто кошмар.
– Так вы привезли досье?
– Разумеется. Что иначе я делал в Риме? Он там достаточно
популярный человек, был финансовым советником некоторых известных политиков. Но
об этом я знал и раньше. Не забывайте, что это я вас познакомил с синьором Альтафини.
– Я это всегда помню. Где досье?
– Оставил в книжном магазине, – показал на новое здание
галереи Ланьель, – там работаем моя знакомая, и я попросил ее спрятать мою
папку. В конце концов, нужно быть осторожным, когда речь идет о такой сумме
денег.
– Вы мне не доверяете? – понял Витовченко. – Вы
считали, что я могу забрать вашу папку и сбежать?
– Нет. Нет, нет. Но о нашей сделке могли узнать другие люди.
Никто не может гарантировать, что у вас нет врагов в Лондоне, мистер
Витовченко. Учитывая вашу прежнюю профессию~
– Ясно, – зло кивнул Витовченко, – вы считаете,
что мы все либо бандиты, либо бывшие агенты КГБ. Так точнее?
– Во всяком случае, среди вас есть бывшие сотрудники КГБ и
много людей из криминальных кругов, – извиняющимся тоном заметил Ланьель. –
Я не хочу вас обидеть~
– Хватит. Пойдемте за этим досье.
– Вы не могли бы немного поднять мой гонорар? –
осведомился Ланьель. – Учитывая мои расходы, я почти ничего не заработаю.
Даже потеряю. Только перелет и проживание отняли несколько тысяч долларов. А на
взятки пришлось потратить просто огромные суммы.
– Никаких прибавок, – разозлился Витовченко, – где
досье этого итальянца?
– Сейчас принесу, – ответил Ланьель. – Но сначала
деньги. Мои деньги. И желательно наличными.
– Вот вам две тысячи долларов, – достал пачку банкнот
Витовченко. – Остальное получите, когда принесете папку. Только быстрее,
чтобы я не долго вас ждал. Иначе ваши сомнения насчет меня и моих друзей могут
обернуться очень неприятной правдой.
– Не нужно мне угрожать, – попросил Ланьель. Он взял
деньги, пересчитал их, положил в карман и, повернувшись, медленно пошел в
сторону галереи. Витовченко ждал довольно долго, минут пятнадцать. Он уже решил
тоже двинуться к зданию, когда увидел выходившего Ланьеля. В руках у француза была
довольно объемная папка, которой он победно размахивал. Витовченко огляделся по
сторонам. В это время у здания галереи было не так много людей. Книжный магазин
занимал почти весь первый этаж, и, чтобы выйти из нового здания галереи, нужно
было пройти через этот магазин.
Ланьель подошел к нему и протянул папку.
