– Сколько вы хотите за ваш полоний?
Щербак улыбнулся, показывая редкие крупные зубы. Официантка
принесла еду, расставив все на столике. И бесшумно отошла. Щербак снова
подозвал ее.
– Сакэ, – громко попросил он и, обращаясь уже в своему
собеседнику, пояснил:
– Вы ведь считаете себя борцами с нынешним российским
режимом. И вам такая грязная бомба очень нужна. Я думаю, что меня и моих друзей
устроила бы сумма в пять миллионов.
– Долларов?
– Нет. Фунтов. Это не так много.
– Почти десять миллионов долларов, – разочарованно
произнес Витовченко, – это не много? Вы думаете, кто-нибудь заплатит за
вашу радиоактивную гадость такую сумму?
– Заплатят гораздо больше, – радостно подтвердил
Щербак, – мы ведь просчитали все варианты. И мы тоже не можем предлагать
наш товар первому встречному. Его можно продать либо арабам, которые так
неистово борются в американцами, либо нашим радикалам. Остальные просто
побояться иметь дело с таким оружием. А наши и ребята этого бородача Усамы
бен-Ладена абсолютно отвязные типы. Вы же понимаете, что смертников в Европе
или в Америке найти практически невозможно. Нужны идеи, нужны люди под эти идеи
и всегда нужны фанатики, чтобы умирать за эти идеи. Если мы предложим подобное
вещество людям из «Аль-Каиды» они его купят не задумываясь. За любые деньги.
Достаточно оставить это вещество где-нибудь на станции метро в Нью-Йорке или в
Москве, и гарантированно погибнут даже не тысячи, а десятки тысяч людей. Можете
себе представить, что начнется тогда в этих городах? Я не говорю о панике, о
погибших, о всеобщем смятении. Я говорю только о политике. Режим, который
допустил подобную атаку, будет обречен. И все политики, которые не смогли
защитить своих сограждан, тоже будут обречены. А это как раз то, чего вы
добиваетесь.
Витовченко ошеломленно молчал. Он вдруг понял в какую
серьезную игру он пытается вступить. Выхода отсюда не будет. Нужно либо
рисковать, либо отказываться прямо сейчас, иначе потом будет поздно.
– Вы можете дать мне документы и часть вашего полония для
проверки? – спросил он после минуты мучительных размышлений.
– Конечно. – Щербак достал из внутреннего кармана
довольно пухлую пачку согнутых вместе листов и протянул ее своему собеседнику.
Затем достал из другого кармана небольшой стеклянный футляр, положив его на
столик. Витовченко испуганно отшатнулся.
– Не беспокойтесь, – сказал Щербак, – это только
для пробы. Чтобы вы проверили и убедились в искренности наших слов. Пять
миллионов фунтов стерлингов и через три дня вы получаете остальной товар. За
документы можете не платить. Это как бесплатное приложение.
Официантка принесла бутылочку сакэ и две небольшие пиалы.
Разлила теплую, почти горячую жидкость в эти пиалы и мягко удалилась.
– Нет, – возразил Витовченко, – за них мы заплатим
отдельно. Скажем, пять тысяч фунтов. Вы согласны?
– Конечно, согласны. Но эти документы меня не так волнуют,
как наша сделка по полонию. На фоне пяти миллионов фунтов пять тысяч – всего
лишь одна десятая процента. За нашу сделку. – Щербак попробовал сакэ и
удовлетворенно крякнул. Витовченко сделал два глотка.
– Вы уверены, что ваш товар не опасен? – еще раз
уточнил он, показывая на футляр и не прикасаясь к нему руками.
– Стекло полностью изолирует это вещество, – улыбнулся
Щербак, – или вы думаете, что я похож на самоубийцу? Мне еще хочется
вернуться в Канаду и получить свои деньги. Поэтому я ничем не рискую. Если вы
откажетесь, то вернете мне этот футляр. Будет слишком опасно держать его при
себе. Но я почему-то уверен, что вы согласитесь.
– Посмотрим. – Витовченко протянул руку. Затем, немного
подумав, взял салфетку, завернул в нее футляр и переложил в свой боковой
карман. Во внутренний карман он убрал документы.
И, подвинув к себе тарелку, начал есть. Японскую еду он
любил, хотя появлялся в таких ресторанах нечасто. Они были дорогими, и он не
мог позволить себе подобного расточительства.
– Вы любите суси и сасими? – спросил Щербак.
– Раньше не ел. Сейчас привык. Даже начало нравиться.
– Может, я закажу еще?
– Нет, спасибо. У меня еще много дел. До свидания. Я
перезвоню вам, и мы договоримся о встрече через три дня. Думаю, мы сможем
принять ваше предложение.
Витовченко пожал руку своему бывшему знакомому и быстро вышел
из ресторана. «Интересно, – вдруг подумал он, – чем именно я
отличаюсь от ничтожества Ланьеля? Тоже побираюсь, тоже выпрашиваю свои
гонорары, обедаю за чужой счет. А еще презираю Ланьеля, хотя давно нужно
презирать самого себя».
Он вышел на улицу, обнаружив, что опять идет дождь. А он
опять без зонтика. Витовченко пробормотал что-то невнятное и поспешил к станции
метро, которая находилась довольно далеко отсюда. Когда он ушел, Щербак
посмотрел по сторонам и достал телефон. Набрал знакомый номер.
– У нас все в порядке, – доложил он кому-то, –
товар я уже передал. Думаю, он согласится. Да, все нормально. До свидания.
Он убрал телефон в карман и продолжил обедать. Он даже не
подозревал, что если сейчас подойти и проверить радиоактивность его столика,
выяснится, что он получил смертельную дозу радиации. Столик буквально светился.
Но Щербак продолжал спокойно обедать. Его не предупредили о наличии реальной
опасности. Наоборот. Его убедили, что никакой опасности нет. И поэтому он
продолжал спокойно обедать.
День событий. Пятница. Тринадцатое чило
Большаков уселся в кресло. Оглядел присутствующих.
– Излишне говорить, что все происшедшее здесь не может стать
достоянием чьих-либо ушей, – желчно произнес он.
Все подавленно молчали. Чеботарев, пробормотав какое-то
ругательство, уселся на стул рядом с Большаковым.
– Я его столько лет знаю, – пробормотал
Чеботарев, – лет пятнадцать. Никогда бы не подумал~
– Пусть нам принесут кофе, – предложил Большаков.
Никто не позволил себе спорить. Один из офицеров вышел из
комнаты. Большаков посмотрел на Караева.
– Довольны? – спросил он. – Должен признать, что
вы молодец. Как бы я ни относился к вашему невероятному эксперименту. Вы до
последнего отстаивали свою позицию и оказались правы. Наверное, умение
признавать свою неправоту признак того, что я еще не совсем безнадежен.
Он немного помолчал и продолжал.
– Теперь нам нужно решать, что делать. Андрей Валентинович
не просто член нашей организации. Он один из руководителей. Кроме того, смею
напомнить вам, что любые меры в отношении заместителя начальника Академии ФСБ
вызовут реакцию и со стороны самой ФСБ и со стороны прокуратуры. Если бы это
был кто-то из наших пенсионеров – Лучинский или Писаренко, – возможно, нам
было бы легче.
