Он нахмурился. Эта неожиданная встреча выбила его из колеи.
Он двигался к дому, еще не зная, что о встрече с американцами уже передали
Большакову. Тот сразу перезвонил Караеву.
– Сегодня американцы впервые вышли на контакт с
Поповым, – сообщил он полковнику. – Я полагаю, что нам нужно вдвоем
поехать к нашему знакомому и поговорить с ним. Откладывать дальше разговор не
имеет смысла. Либо он поймет и расскажет нам всю правду, либо мы порвем с ним
всякие отношения. Нам такие товарищи не нужны.
Караев понял, что генерал говорит о ликвидации Попова. Он
сам все время спрашивал себя – верно ли они все сделали? Не допустили ли
ошибки? Встречая Попова в академии он невольно избегал прямого общения, словно
испытывая некую неловкость за то, что обвинил этого человека, сумел вычислить
его предательство.
И когда Большаков наконец позвонил, ему стало гораздо легче.
Вечером они поехали к Попову домой. Во второй машине, которая их сопровождала
было еще трое членов организации. Одного из них Караев неожиданно узнал. Это
был тот самый человек, который однажды пытался убить и его, ворвавшись в
квартиру к жене его друга. Как давно это было! Неудавшийся убийца, очевидно,
тоже узнал полковника и отвернулся, ничего не сказав. Караев помрачнел. Неужели
ему суждено стать свидетелем отвратительного преступления? Нет, он не допустит,
чтобы подобное случилось в его присутствии. Да и Большаков не похож на
кровожадного людоеда. Это совестливый и честный человек. Можно только
гордиться, что работаешь под руководством такого порядочного руководителя. Он
до последнего защищал своих друзей и знакомых, не позволяя себе усомниться в их
честности. И даже сейчас, когда все признаки предательства Попова были налицо,
он решил рискнуть и лично побеседовать с человеком, которого знал много лет. Он
имел право просто отдать приказ, но он был не только руководителем в ранге
федерального министра, но и главой организации, в которую лично принимал
каждого офицера и за каждого также лично отвечал. Поэтому он принял нелегкое
решение самому отправиться к Попову, чтобы переговорить с ним. Караева он взял
как опытного аналитика. Ему было важно, чтобы при их разговоре присутствовал
кто-то третий. Ему было бы слишком тяжело разговаривать наедине с бывшим
коллегой, которого он много лет считал почти своим товарищем.
Они сидели на заднем сиденье. Было заметно, как Большаков
волнуется.
– Пятнадцать лет, Тимур Аркадьевич, – неожиданно сказал
он, – целых пятнадцать лет мы знакомы с генералом Поповым. Он тогда был майором,
а я уже генерал-майором. Но он мне всегда нравился. Такой убежденный патриот и
порядочный человек. Я его всегда таким считал. Вы знаете, как мы познакомились?
Я вам расскажу. В 91—92-м годах в Санкт-Петербурге было просто опасно
появляться в некоторых местах в военной форме. Могли сбить фуражку, порвать
погоны. Если вы помните, об этом говорил еще президент в одном из своих
выступлений. Отношение к военным было, мягко говоря, не очень хорошим. Попов
тогда служил в Санкт-Петербурге. И какой-то подонок сбил фуражку с молодого
лейтенанта. Их было восемь человек. А лейтенант был один. Попов был в штатском.
Можно было сделать вид, что ничего не произошло. Можно было просто отвернуться.
Но лейтенант оказался порядочным человеком. Он бросился на обидчиков. Один
против восьмерых. И никто не помог ему в этот момент. А Попов помог. Он пришел
на помощь лейтенанту. Можете себе представить, что тщедушный Попов и молодой
лейтенант прогнали восьмерых подонков. Вот так Тимур Аркадьевич! Я ведь тогда
разбирал этот случай и еще подумал: какой молодец этот Попов.
Он немного помолчал и продолжал:
– Я ведь помню, как мы все радовались, когда он получил
генерала. Я был уже генерал-полковником. И я был одним из первых, кто ему
позвонил. Мы сознательно приняли его в наши ряды. Нам нужны именно такие
патриоты. Мне всегда казалось, что армия держится на таких офицерах, как Попов
и тот молодой лейтенант. Если бы они промолчали, если бы они не стали
отстаивать свою честь, грош им цена. Такой офицер никогда не сможет быть настоящим
командиром. Вы знаете, что во время шестидневной арабо-израильской войны,
израильтяне разгромили превосходящие их в несколько раз арабские армии. И когда
командира одной из дивизий Ариэля Шарона, того самого, который позже стал
премьер-министром страны, спросили, в чем был секрет успеха их армий, он сразу
ответил, что в офицерах. Арабские офицеры командовали солдатам «вперед», а наши
приказывали «за мной», ответил Шарон. Вот в этом секрет успеха. Он, конечно,
немного преувеличил. Я помню, как мы разбирали эту войну на наших штабных
учениях. Каждый израильский солдат был на голову выше арабского, нет на десять
голов. Почти все были с высшим образованием, грамотные, культурные, знающие, за
какие ценности они сражаются, и понимающие, что не имеют права на поражение.
Большаков посмотрел в окно.
– Я лично рекомендовал его в нашу организацию. А вы доказали
мне, что он предатель. И хотя все факты против него, я до сих пор не могу в это
поверить. Разумом понимая, что не прав. Понимая, что он виноват, что он сдал нашего
агента. Что никто не мог этого сделать кроме него. Но все равно отказываюсь
верить. Не может такой офицер, как Андрей Попов, оказаться предателем. Вот не
может, и все.
– Может, были другие причины, – печально ответил
Караев. – Мы ведь не знаем, почему он пошел на такое сотрудничество.
Обратите внимание, что он уже много лет живет один, ни с кем не общается, ведет
довольно замкнутый образ жизни. Может, в нем произошел какой-то надлом после
развода. Не знаю. Мне кажется, что причины кроются в его характере. Они носят
глубоко личный характер, и поэтому мы пока не может его понять.
– Ты взял оружие? – вдруг спросил Большаков.
– Да, – ответил Караев.
Больше они не произнесли ни слова. Автомобиль мягко
затормозил у дома. Второй автомобиль остановился в двадцати метрах от них.
Большаков вылез из салона, сердито посмотрел на второй автомобиль и пошел к
подъезду дома. Караев отправился за ним. Они вошли в подъезд, набрав код на
двери. Здесь было чисто и светло. В кабине лифта оба молчали. Они поднялись на
двенадцатый этаж. Большаков вышел первым, Караев следом.
Они подошли к дверям квартиры. Большаков мрачно вздохнул и
позвонил. После этого разговора пути назад уже не будет. Раздались шаги за
дверью. Затем какой-то удивленный возглас. И дверь сразу открылась. Попов был в
старых брюках и темной водолазке. Он недовольно смотрел на обоих гостей. Именно
недовольно, а не изумленно, словно его не удивило появление таких визитеров в
позднее вечернее время у него дома.
– Добрый вечер Андрей Валентинович, – глухо сказал Большаков, –
принимайте незваных гостей.
– Здравствуйте, – кивнул Попов, – проходите.
Только извините меня, я сейчас переоденусь.
Они вошли в небольшую двухкомнатную квартиру. Повсюду были
книги. Даже в коридоре. Оба гостя прошли в столовую комнату, уселись за стол.
Через минуту появился хозяин квартиры. Он был в выглаженных брюках и свежей
рубашке.
– Чем обязан? – спросил Попов усаживаясь
напротив. – Что-нибудь случилось? Вы приехали в таком необычном составе,
Иван Сергеевич и Тимур Аркадьевич. Я могу узнать, чем вызван ваш визит.
