Вообще говоря, тема освободительной войны латышского народа против большевиков и Вермонта, ставшая краеугольным камнем латвийской государственной идеологии, есть вопрос настолько запутанный и загадочный, что автор просто теряется. С одной стороны, если следовать официальной историографии Латвийской Республики, то выходит, что главным слагаемым победы был отчаянный героизм студенческой роты, отрядов школьников-добровольцев и нескольких батальонов из остатков латышских стрелковых полков российской императорской армии. С другой стороны, как тогда быть с польскими войсками на востоке Латвии под командованием Рыдз-Смиглы?
С отрядами эстонцев, которые воевали с большевиками на севере Латвии? А с эскадрой антантовских броненосцев, стоявшей на рижском рейде, чей главный калибр разнес бермонтовские цепи во время их наступления на Ригу? А с немецкой «железной дивизией» фон дер Гольца, в составе которой, кстати, сражался тогда еще капитан Гудериан, будущий танковый гений Третьего рейха? А с британскими инструкторами, готовившими латышских новобранцев? Очень похоже, что Латвия тогда, как и во многие другие моменты своей истории, была просто площадкой, на которой столкнулись в очередной раз интересы чужих великих и не очень держав.
После почти месячных дебатов в Сейме, внесения всевозможных правок и изменений, а затем их последовательного снятия, дополнения и изменения к Закону о подданстве 1919 года были приняты 20 мая 1927 года большинством в девять голосов — «за» — 52, «против» — 43. «За» проголосовали социал-демократы, латгальские трудовики, меньшевики, а также депутаты, представляющие в Сейме интересы национальных меньшинств. Против были народные избранники от Крестьянского Союза (партии будущего отца нации Карлиса Ульманиса), а также непримиримые националисты, которые призвали своих сторонников собирать подписи против этого закона.
Глава пятая
Как следует унавоживать почву
Плоды
Возможно, у читателя возникнет вопрос — и чего это автор застрял на этом вопросе гражданства? Ведь в современной Латвии более трехсот тысяч человек его не имеют, ну и что? Кто их трогает?
После распада СССР независимая Латвия приняла гораздо более жесткий Закон о гражданстве, чем тот, что был в довоенном государстве. Латвийское подданство вернули автоматически только тем, кто жил в Латвии до 1940 года, и их потомкам. Все остальные, в том числе дети, родившиеся уже в независимой Латвии, получили неизвестный дотоле международному праву статус «негражданина» (в обиходе это название сразу превратилось в кличку «негры»). Любопытно, что в изготовленных специально для этой части населения особых паспортах неграждане по-английски обозначаются как alien, то есть иностранцы. Не нашлось, как видим, даже в этом мировом языке адекватного перевода придуманному только в двух (!) странах мира (еще и в Эстонии!) новому искусственному термину.
Кстати, особость этого названия подчеркнул в своем решении и Суд Сатверсме Латвии (Конституционный суд):
«Неграждане Латвии не подлежат приравниванию ни к одному из установленных международно-правовыми актами статусов физического лица, потому что установленный для неграждан объем прав не соответствует полностью ни одному из этих статусов. Неграждане Латвии не могут считаться ни гражданами, ни иностранцами, ни также лицами без подданства, а лицами с „особым правовым статусом“».
И такими «никто» стали по закону более 700 тысяч человек! Для чего это было сделано, понятно — в стране предстоял процесс приватизации всего созданного за годы советской власти и следовало отрубить от участия в нем большую группу людей. Например, землю покупать мог только гражданин. Даже пенсии и приватизационные сертификаты им начислялись меньшие, чем законным наследникам государства Латвии образца 1940 года. В срочном порядке были утверждены многочисленные запреты на занятие целым рядом профессий для неграждан. Одним из инструментов ограничений стала многоступенчатая система уровня знаний государственного (латышского) языка для занятия должностей, перечень которых исчислялся тысячами, начиная от чернорабочих и заканчивая академиками.
Естественно, ни голосовать, ни избираться неграждане Латвии не имели и не имеют права.
Причем категория неграждан делилась, в свою очередь, на подвиды. «Простые» неграждане получали в свои бывшие советские паспорта специальную квадратную печать, которая удостоверяла этот их статус и требовала, например, у негражданина при возвращении в Латвию из зарубежной поездки получать так называемую возвратную визу. То есть государство любезно «разрешало» такому негражданину вернуться домой. Хуже было тем, у кого в паспорте была круглая печать. Это — бывшие офицеры Советской армии и члены их семей. Мало того, что их двери мазали красной краской и рисовали на них звезды вкупе с надписями типа: «Здесь живут оккупанты и враги Латвии», так их еще и лишили множества социальных прав, а в случае отъезда из Латвии они навсегда теряли право вернуться сюда.
Конечно, старания патриотов девяностых не дотягивали до деяний местных патриотов сороковых, но те тоже очень старались. Хотя раньше было все гораздо проще.
«Рижская центральная тюрьма 25 августа 1942 года.
Социальному департаменту
Ул. Карла-Эрнста фон Бэра (бывш. Сколас)
В соответствии с распоряжением немецкой полиции безопасности дети, находящиеся в подчиненной мне тюрьме, достигшие возраста полутора лет и младше, если позволяет их состояние здоровья, должны быть переведены в детские приюты, поэтому прошу мне сообщить, в какой приют можно поместить ниже перечисленных детей:
Зинаиды Лазаревой, подданство СССР — сын Владимир; родился 3.08.1941,
Елены Рахваловой, подданство СССР — сын Виктор, родился 14.06.41,
Татьяны Гуртовой, подданство СССР — сын Николай, родился 28.07.1941…
Начальник тюрьмы Биркханс».
Наверняка хотелось бы так и в начале девяностых кое-кому в Латвии поступать с ненавистными женами и детьми советских офицеров, да не вышло!
…20 января 1942 года в дачном пригороде Ванзее в уютной вилле, которая когда-то принадлежала богатому еврейскому коммерсанту, ставшей теперь служебной гостиницей гестапо, состоялась конференция высших бюрократов рейха, под руководством шефа РСХА Гейдриха. Она несколько раз откладывалась, сроки переносились, но наконец-то вместе собрались статс-секретари нескольких министерств и ответработники служб безопасности Рейха. На повестке дня стоял один вопрос — еврейский. Решать было особенно нечего, все давно уже сделалось кристально ясным: с началом Восточной кампании все евреи должны быть истреблены, пардон, «эвакуированы на восток», черт с ними, канцелярскими эвфемизмами, на бумаге не следует оставлять следов. За полтора часа обговорили детали. Эйхман, несколько раз переписав, закончил небольшой протокол, который вскоре должны были разослать на низовку. После подали сигары, фрукты и коньяк.
Возникает вопрос: зачем там был чиновник из МИДа?
А затем, что в рейхе ничего не делалось просто так. Евреи из стран Европы, оккупированных немцами, или из стран-сателлитов, назначенные на безжалостный убой, не могли быть просто так депортированы из своих мест проживания. Сначала они должны лишиться гражданства! Вот так-то, дорогой читатель! Сначала еврей становится никем, а уж потом в этом своем новом качестве, без права на защиту своей страны, он метится, сгоняется в гетто и грузится в эшелоны до Аушвица. Евреев рейха лишили подданства еще ранее. Так что корни латвийского безгражданства кроются, пожалуй, в такой вот коричневой исторической почве.
