Я уже, кажется, говорил, что дух Рыцаря всегда перевоплощался в ту эпоху, чей доспех надевал? Мессир Леонард помотал гривой.
— Мне не нужна твоя смерть, доблестный воин, — подыграл он гладиатору, — мне нужно знать, что ты видел сегодня ночью.
— Сны, — без запинки ответил Доспех. — Сны о родной Фракии. Сны о матери и отце. А потом мне снилось, что я был захвачен в плен и снова стал рабом… Но это все прошло. Морфей разомкнул свои объятия, и ваш верный Спартак снова с вами!
— Ночью в холле замка, — рванулась в бой дама Морана, — что ты видел ночью в холле замка? Там кто-то нарисовал ЗНАК…
— Я не был ночью в холле ни замка, ни виллы, — в голосе привидения послышалась обида. — Я честный гладиатор и ночами сплю в своем доме, в объятиях жены и никуда не хожу. Тем более в замки.
— Значит, ты ничего не видел?
— Я спал и видел сны, мой император. Если вы сомневаетесь во мне, то лучше бы мне покончить с собой, чем вызвать ваш гнев!
— Тут кто-то морочит нам головы, — догадалась дама Морана и почему-то снова обратилась к Черному Вэлу. Тот стоял, подпирая плечами дверной косяк, и давился от смеха. Но прежде чем завуч и зелейник снова схлестнулись, на помощь им пришел мессир Леонард.
— Боюсь, я знаю, в чем дело, — цокая копытами, он обошел доспехи гладиатора кругом. — Ты ни в чем не виноват, мой верный Спартак, — сказал он привидению. — Империя не сомневается в твоей верности, и вовсе не ты вызвал наш гнев. Отправляйся к себе и живи спокойно, ожидая наших приказаний.
Доспех отсалютовал и растворился в воздухе, оставив после себя легкий аромат конюшни, а директор уселся по-собачьи в центр освободившейся пентаграммы.
— Дело вот в чем, — сказал он. — Наш дух Рыцаря, перевоплощаясь в тот или иной доспех, всякий раз оставляет свою память в прошлом. Будучи гладиатором, он не помнит, где был и что делал в доспехе русского ратника. А став русским ратником, забывает, что был когда-то тевтонским рыцарем. И так далее. Девушка, — кивнул он Студентке, которая понуро стояла в уголке, размазывая по щекам слезы пополам с косметикой, — ты помнишь, в каком доспехе был дух Рыцаря ночью?
— Ка-а… а-а… кажется, в кольчуге Викинга, — всхлипнула она.
— Вот и отлично. Значит, надо всего-навсего подождать, пока снова не оживет Викинг!
— Но этого можно ждать сколько угодно! Хоть до скончания века!
— Нет. Мы можем приблизить это время, если просто-напросто разберем все доспехи в холле и поменяем местами их детали, — вмешалась Берегиня. — Например, к русской кольчуге приделаем греческий шлем, а к пластинчатой броне монгольских ратников добавим наручи тевтонских рыцарей. Дух Рыцаря не будет вселяться в неправильно собранные доспехи, и ему останется один выход — кольчуга Викинга. Которую мы нарочно оставим нетронутой!
— Великолепно! — просияла дама Морана. — Это выход… И горе тому, — добавила она свирепым шепотом, взглянув на Черного Вэла, — кто помешает духу вселиться в доспех Викинга или оставит неповрежденным какой-нибудь другой доспех!
Школа была в трансе. Уроки в тот день сократили, дети ходили притихшие. Гнетущая тишина стояла даже на переменах, ибо дама Морана не выдержала и прочла перед всеми лекцию о том, что не потерпит никакого нарушения дисциплины. Сгущая краски, она просто-напросто напугала детей. Да и мы, учителя, ходили на цыпочках.
Я мало знал о секте Белого Мигуна — только то, что рассказал мне мессир Леонард, вручив фотографию матери, да по обрывкам беседы с Черным Вэлом. Но интуитивно догадывался, что возрождение Братства может обернуться для всего магического мира катастрофой. Белый Мигун на свободе. Неизвестно, где он находится, но что он собирает силы для реванша — не вызывало сомнений. В новостях периодически передавали информацию о том, что Белого Мигуна якобы видели тут и там. Сперва он мотался во всем Британским островам, но потом его встретили в Дании. А спустя какое-то время некто похожий на Мигуна крутился в Парижском Диснейленде, и кое-кто даже видел, как он садился в поезд до Силезии. Старую Европу продолжало лихорадить, но до сих пор нигде столь активно не проявляли себя сторонники Мигуна. Представляете, какой разразился бы шум, если бы узнали о ЗНАКЕ в Школе МИФ? Это, как минимум, означало бы, что Белый Мигун уже добрался до Скандинавии!
После занятий я сбегал в библиотеку и попросил Серую Мышь дать мне подшивки газет и журналов двадцатилетней Давности, но библиотекарша меня огорошила — оказывается, после того как Мигун был арестован, пришел приказ из Министерства, повелевающий уничтожить всю информацию о секте! Оставили только кое-что в архивах и учебниках истории. И она, как честная волшебница, выполнила приказ.
Отчаявшись что-либо отыскать — ибо в свои школьные годы уже читал учебник по истории магии и не нашел там ничего о секте, — я возвращался к себе и не поверил своим глазам, когда увидел, что возле дверей в мою комнату топчется Даниил Мельхиор.
На мальчике не было лица. Веки опухли от слез, он кусал губы и подозрительно сопел носом. К груди мальчик крепко прижимал объемистый сверток, показавшийся мне знакомым.
— Что случилось? — Я потрепал Даниила по плечу.
— Вот… вот, — всхлипнул он.
Сверток оказался инсектарием, который несколько недель назад я сам сделал для его мотылька. Несчастное насекомое лежало на дне без признаков жизни.
— Пошли. — Я распахнул дверь, пропуская мальчика внутрь.
На Даниила было жалко смотреть. Усевшись к столу, он поставил инсектарий, вытащил тельце мотылька и склонился над ним. Я осторожно вынул насекомое у него из рук и внимательно осмотрел.
Мотылек выглядел ужасно. Пушок на тельце весь вылез, оно сморщилось и местами начало чернеть. Глаза тоже обмякли. Крылышки облетели и обтрепались, а бурый узор на них выцвел. Только усики-антенны еще сохраняли прежний вид и слегка подрагивали.
— Он… он умер? — Даниил с опаской заглядывал мне в руки.
— Пока еще нет.
— Значит, ему можно помочь? — Мальчик вцепился мне в локоть.
— Боюсь, что нет. Извини. — Я осторожно положил мотылька под свет лампы. — Твой отец — ведь это дух твоего отца! — не мог быть вечно с тобой. Он остался на этом свете, чтобы защищать тебя от опасностей, но сегодняшние события… Ты знаешь, что сегодня произошло?
— Да, — кивнул мальчик, — кто-то нарисовал на арке в холле Знак секты Белого Мигуна.
— Вот как? — Я удивился. Мы же ничего не объясняли детям! — Откуда ты знаешь?
— Просто знаю, и все, — буркнул Даниил, но потом все-таки ответил: — У нас дома он был нарисован на стене. Мама и папа всегда завешивали его картиной, когда к нам приходил инспектор от Инквизиции.
— К вам приходили инквизиторы?
— Да. Раз в месяц. Папа говорил — проверить, как мы живем, потому что они думали, что мои родители… ну, до сих пор не забыли… ну, вы понимаете?
