— Рано ты, княже, о Морене, о смерти задумался, — неожиданно хрипло, словно говорил через силу, отозвался гусляр. — Может, еще обойдет нас стороной она!
Князь посмотрел на юношу и увидел, что тот прикрыл глаза, закусив губу. Лицо его застыло в напряжении, словно он силился расслышать что-то, недоступное прочим. Властимир верил другу, но не сейчас же, когда…
Волки уже набрались решимости. Они убедились в том, что это не ловушка, и трое взрослых были уже рядом.
Неожиданно Буян рванулся вверх всем телом, пытаясь приподняться. Глаза его загорелись, на губах дрогнула улыбка:
— Смотри, княже! Смотри!
Но Властимир и сам уже прижатым к земле ухом слышал приближающийся топот, и сердце его подпрыгнуло от радости, когда на холм вылетел Воронок — порядком отощавший, со сбитым набок седлом, коростой грязи на ногах и спутанной, в репьях, гривой. Выскочив, он с хриплым ржанием бросился к хозяину, распугав волков.
Звери кинулись в разные стороны, поджав хвосты, но остановились неподалеку, зло щелкая зубами, а потом снова стали приближаться. Воронок, видя их сужающееся кольцо и жадные голодные глаза, завертелся на месте, заржал, брыкаясь ногами. Голод способен заглушить самый сильный страх, а волки в стае и вовсе не знают его. Видя, что жеребец всего один, звери стали подбираться к нему. Воронок завертелся волчком, топчась на месте и только чудом не задевая лежавших под его копытами людей. Один раз копыто тяжело чвакнуло о землю перед самым лицом Властимира. Князь попытался согнуться калачиком, чтобы конь, отбивающийся от волков, его не затоптал. При этом он оглянулся на Буяна.
Гусляр замер, приподнявшись с натугой. Лицо его напряглось, глаза расширились. Страшно было его остановившееся лицо, набухшие жилы на висках, выступивший на челе пот. Взгляд его замер на жеребце, и князь понял, что Буян колдует. Впервые он воочию увидел, как это происходит, и ему стало жутковато.
Волки подбирались с трех сторон сразу. Воронок ждал, кося глазом себе за спину, а потом вдруг резко выбросил задние ноги. Звери отскочили, увертываясь, но один промедлил — и копыто перебило ему переднюю лапу. Брызнула кровь. Охромевший волк с воем упал на землю. Воронок тут же бросился вперед — и челюсти его сомкнулись на загривке другого неосторожного хищника. Тот завизжал от боли, как щенок. Жеребец поднял его за шиворот, встряхнул и отбросил прочь. Укушенный зверь отполз в сторону, унося на спине кровавые следы лошадиных зубов.
Напуганные волки заосторожничали, закружили поодаль. Упускать такую добычу им не хотелось, но в их подвывании и рычании слышалась неуверенность. А жеребец не стоял на месте — выждав с минуту, он опять бросился на хищников.
Они метнулись врассыпную. Воронок погнался за трехла-пым волком, но в это время двое других бросились на него с боков. Один взвился в прыжке, вцепился в холку жеребца, но Воронок проворно упал, перекатился на спину, подминая под себя зверя. Волки в ярости кинулись к нему, но тут же отступили, когда он вскочил и заметался, щелкая зубами и лягаясь.
Вывернув шею, Властимир следил за сражением, открыв рот. Он только поражался, как много может быть у зверей упорства и силы, и надеялся, что у Воронка их окажется чуть больше. Он совершенно забыл, что в этом необычном сражении участвует еще и Буян.
Жеребец вернулся к людям, готовый к новой битве, а волки топтались поодаль. Подмятый лошадью волк валялся на земле. Звери косились на необычного коня и подвывали, словно переговаривались. Их пыл угас, и князь не удивился, когда они, выстроившись цепочкой, не спеша побрели прочь. Жеребец следил за стаей пристальным взором, пока та не перевалила за гребень соседнего холма и не скрылась из глаз.
— Воронок!
Голос Буяна как-то странно завибрировал, и жеребец оглянулся. В два шага он приблизился к лежащим на земле людям и стал по-собачьи грызть на Властимире веревку.
Лошадиные зубы справились с пенькой живо. Князь напряг руки, освобождаясь от веревок, и сам развязал себе ноги.
За голенищем Буяна оказался не найденный карликами нож, и с его помощью князь быстро разрезал веревки, опутывавшие новгородца.
— Хороший у тебя жеребец, Буян! — воскликнул Властимир.
Ответа не последовало. Буян лежал на боку, вытянувшись и закрыв глаза. Лицо его, все еще напряженное, было белее снега, мокрые волосы прилипли ко лбу.
— Буян? — бросившись к другу, князь встряхнул его за плечи, приподнял, послушал сердце. Гусляр похолодел, его сердце не билось.
— Буян! Буян, друг! Слышишь ли меня? — звал князь уже без надежды. Сомнений, что гусляр умер, не было.
Но Властимир все равно не мог поверить в это. Он кричал, тряс за плечи бесчувственное тело друга. Как боги допустили, чтобы погиб Буян, отдав за него жизнь? Он столько раз уже защищал его, и вот теперь… Неужели же так ценен князь, что, защищая его, гибнут лучшие люди?
— Прости меня, Буян, — прошептал Властимир, обнимая его. — Прости за все, брат.
Лица их соприкасались, и Властимиру почудилось, что на щеке он почувствовал легкое дыхание. Не веря себе, он поднес ко рту гусляра лезвие ножа — и оно покрылось еле заметной мутью, запотев от дыхания. Властимир снова принялся тормошить друга, растирать ладонью ему грудь и руки. Тот задышал глубже, слегка пошевелился и застонал.
— Буян! Буян? — позвал князь.
Гусляр разлепил мокрые ресницы, глянул мутно. — Ты живой, Буян! Живой! Князь снова потер ему грудь, но тот остановил князя:
— Не надо. Дай дышать!
— Дыши, дыши, — Властимир отпустил друга, чтобы не мешать ему возвращаться в мир живых. Буян снизу вверх глянул на него и слабо улыбнулся:
— Прости…
— Да за что же? — воскликнул Властимир. — Ты жизнь нам спас, чуть собой не пожертвовал, а я…
— Вот за то и прости! — легкий румянец пополз по щекам Буяна. — В колдовстве я не опытен… Сил не рассчитал… Я Воронка, еще когда в первый раз очнулся, позвал… Сам не знаю как, но позвал. А когда снова глаза открыл, то сразу почувствовал, что мчится он сюда, на призыв мой, и скорее умрет, чем остановится. Я ждал, верил, что рядом он, и подгонял его как мог, силы давал… А потом надо было самим волкам страх внушить, а Воронка драться с ними заставить… Он ведь волков знаешь как боится! У других волхвов это запросто получается, а я вот чуть жизни не лишился…
— Ты только побереги себя, Буян. Опыт со временем придет. И не такое сможешь… — уверенно молвил Властимир. В тороках гусляра нашлась кое-какая смена одежды и, что для него было самым важным — его гусли. Они надеялись, что им удастся добраться до какого-нибудь селения и вызнать, куда их занесло. Друзья тешили себя надеждой, что вряд ли очередные слуги Змея, эти карлики, думают, что их жертвы уцелеют. О них, наверное, все забыли.
Плохо было другое — исчез Облак. Гусляр не знал, был ли старый конь вместе с Воронком, когда он позвал своего, или нет, но одно было несомненно — найти его было невозможно. Князь печалился о верном товарище, но делать было нечего. Примерно час спустя, когда Буян совсем оправился, они тронулись в путь. После долгих споров гусляр настоял, чтобы Властимир ехал на коне, а он пойдет пешком, ведя норовистого Воронка в поводу.
