— Чтоб тебя, Ласка! — зарычали над нею. — Ты заткнешься или нет?
От неожиданности девушка наконец-то разлепила мокрые ресницы и заморгала, пытаясь рассмотреть склонившихся над нею орков. На ресницах была вода, она потрясла головой — и только тут узнала, кто только что бил ее по щекам.
— Хаук!
— Ну наконец-то! Еще раз ты меня так напугаешь — просто не стану с тобой возиться, а брошу в овраг и прикопаю, чтоб не воняла! Надумала тоже — сознание терять… Да отпустите вы ее, шакальи дети!
Удерживавшие Видящую на земле орки тут же разжали руки, и девушка, не обращая внимания на то, в каком состоянии ее наряд, вскочила и бросилась Хауку на шею. От неожиданности он потерял равновесие и опрокинулся на спину, но тут же вывернулся ужом и попытался привстать и отпихнуть от себя жену.
— Пусти! — прорычал он ей в ухо. — Слышишь? Пусти!
— Никогда, — она затрясла головой. — Слышишь, никогда не оставляй меня одну!
— А то что?
— А то я тебя убью! — совершенно искренне промолвила она.
И тут же вокруг грянул дружный многоголосый хохот. Воспользовавшись моментом, Хаук разжал ее судорожно сведенные на его шее руки и отодвинул Ласкарирэль от себя.
— Чтобы меня убить, мало одного твоего желания, — прорычал он. — Надо, чтобы я сам хотел умереть. А это пока не входит в мои планы. Скорее наоборот…
Он примолк и перевел взгляд куда-то вниз. Слишком поздно Ласкарирэль сообразила, что он смотрит на ее грудь, вывалившуюся из глубоко, до талии, разорванного платья. Нижняя льняная рубашка тоже была порвана, так что все желающие могли сколько угодно созерцать ее тело, тем более что Хаук предусмотрительно удерживал ее руки в своих. А вокруг сидели и стояли орки — те самые, из Уртховой сотни, и беззастенчиво пялились на это зрелище.
— Ты был прав, Хаук, — отсмеявшись, промолвил один, — ради такого стоит рискнуть!
— Приведи себя в порядок, Ласка. — Орк оттолкнул жену и поднялся. — Надеюсь, ты, как нормальная женщина, взяла иголку и нитку?
— Взяла, — процедила девушка. — Только пусть они отвернутся!
— Они и так видели слишком много. Их ничем не удивишь и не испугаешь! — отмахнулся муж и отошел.
Внезапно Ласкарирэль разозлилась. Вскочив, она одним движением стянула с себя платье, потом нижнюю сорочку, оставшись в одних вязаных чулках и башмаках. В мгновенно наступившей тишине эльфийка направилась к сваленным возле костерка мешкам с вещами. Орки провожали ее изумленными взглядами — у всех отвисли челюсти.
Там уже обнаружился Эйтх. На скуле молодого орка темнел огромный синяк. Он отчаянно делал вид, что его больше интересует закипавшая в котелке вода, но нет-нет, да и стрелял глазами на женское тело. Ласкарирэль же, нарочно не глядя по сторонам, принялась рыться в своем мешке, нашла кожаный узелок с принадлежностями для шитья и, устроившись на сложенном плаще, принялась чинить свое платье. Внезапно послышался шорох, и теплая кожаная куртка, подбитая мехом, легла на ее обнаженные плечи. Куртка еще хранила тепло Хаука, и Ласкарирэль с трудом скрыла улыбку. Ее орк уселся по другую сторону костра, не сводя с эльфийки глаз, и походя, как будто отгонял муху, легонько врезал Эйтху по затылку — мол, не отвлекайся. А когда платье и сорочка были починены, встал, взял ее за локоть и оттащил в ближайшие кусты, чтобы жена могла переодеться без помех.
Тем временем ужин был готов, и Эйтх, багровый от смущения, разлил жидкую кашу в миски.
Ужинали в молчании, ни на кого не глядя, но у совершенно успокоившейся Ласкарирэли на языке вертелось множество вопросов. Ей было неприятно, что она, видимо, единственная, кто ничего не знает, и, улучив минуту, когда орки стали по одному отходить от костерка, она коснулась локтя Хаука.
— А мы где? — шепотом поинтересовалась она, получив от него вопросительный взгляд.
— В лесу, — последовал лаконичный и вполне очевидный ответ — кругом в самом деле стояли кусты и деревья, в кронах которых уже появились первые желтые и красные листья.
— А как же Ирматул? Мы что, туда больше не…
— Больше не… — отрезал Хаук.
— Но там же… — Она осеклась и обвела глазами остальных орков. — Что случилось?
— Ничего. — Хаук сжал кулаки и ссутулился. Девушка только сейчас заметила, что остальные посматривают на него как-то странно — сочувственно и вопросительно, словно ждут приказаний. — Они убили Тврита и этого парнишку, Инириса… когда нагнали.
Ласка замолчала, пораженная, но Хаук и сам уже не мог остановиться:
— Они приняли его за меня… за нас… и погнались. А когда поняли, что ошиблись, они… Твриту еще повезло — его просто разрубили на куски. А вот Инирис…
— Они надругались над ним, — проворчал кто-то из орков. — И только потом задушили. Парнишка был вполне безобидный… даже забавный немного… хоть и альфар!
— Они слишком сильно ненавидят меня и все, что со мной связано, — хмуро объяснил Хаук больше для притихшей от волнения Ласкарирэли. — Поэтому я так за тебя испугался. Ты вполне могла попасть в их руки. И не отделалась бы так дешево! Так что, если ты еще раз не подчинишься моему приказу… — Он выразительно замолчал и поднес к ее лицу кулак с зажатым в нем ножом.
Девушка молча кивнула и отвернулась к огню.
— Здесь весь десяток Тврита, — пояснил Хаук. — Они пошли за мной.
— А ты? — прошептала она. — Ты куда пойдешь?
— Меня зовет кровь, — неопределенно ответил орк. — Я пойду на ее голос.
На ночь, выставив сторожей, расположились на небольшом холмике, окруженном пышной лесной растительностью. Для Ласкарирэли устроили шалаш из лапника, остальные орки улеглись на голой земле, подстелив свои плащи и положив рядом оружие. Закутавшись в плащ, девушка уже совсем задремала, когда рядом что-то задвигалось, и Хаук молча вытянулся рядом, прижимая ее к себе. Она вспомнила, как почти три месяца назад он так же молча и уверенно укладывался рядом с нею, тогда беспомощной пленницей, и ей стало неожиданно тепло. Он был груб, порой жесток. Он был, в конце концов, орком, но только рядом с ним она чувствовала себя в безопасности. Даже тогда …
Сейчас он не собирался ее ласкать — просто его тяжелая рука лежала на ее груди, а горячее дыхание обжигало шею.
— Хаук, — позвала девушка, пока муж еще не уснул, — скажи, Хаук… А ты меня любишь?
Он что-то проворчал сквозь стиснутые челюсти.
— Помнишь, когда ты пришел за мной в замок эльфов, ты спросил меня…
— Ну.
— Спросил, люблю ли я тебя? Я тогда сказала правду.
— Хорошо.
— А ты? Скажи мне, ты меня любишь?
— Зачем?
Сбитая с толку, девушка немного помолчала.
— Ну для меня это важно, — наконец произнесла она. — Я хочу знать, чтобы…
