— Эй, вы! — раздался сердитый шепот от двери. Орки смотрели в щели. — Мы их видим! Они идут сюда!
— Я выйду к ним, — спокойно сказал Хаук. — Эйтх, позаботься о Ласке. А ты, — он повернулся к девушке, и впервые за долгое время его обычно замкнутое лицо дрогнуло, — если родишь сына…
— Нет! — рявкнул Тврит. — Не мели чепухи! Ты уйдешь! Сейчас! С нею! Это — приказ! А мы их задержим. И это тоже приказ!
Он чуть ли не за шиворот поставил на ноги Ласку, сунул ей в руки мешок. Еще один подхватил Эйтх — скулы у юного орка ходили ходуном, нижняя челюсть то выдвигалась, то убиралась обратно. Хаук медленно, как во сне, подхватил свой плащ и шлем. Талгат в ножнах уже висел у него за плечами. Кто-то сунул ему перевязь с княжеским мечом и кольчугу, кто-то еще быстро запихал в третий мешок несколько початых караваев хлеба и мешочек с солью. Тврит за локти потащил беглецов к дальнему окну.
— Будет отлично, если мы их не просто задержим, но и пустим по ложному следу, — раздался еще один голос, высокий и немного жеманный.
Никто не удивился, услышав его здесь. Альфар Инирис так и пасся среди «сильных и симпатичных мужчин». Сначала от него шарахались, как от зачумленного, и разве что не били, но когда поняли, что странный альфар пристает исключительно к Твриту, очень многие орки успокоились и позволили ему дневать и ночевать в казарме. Он и сейчас был среди них и вышел вперед.
— Предлагаю кому-то сыграть роль Хаука и позволить немного побегать за собой по городу, покуда настоящий Хаук будет удирать, — сказал он.
— Это большой риск, — проворчал кто-то. — Если они поймут, что их дурачат…
— Значит, надо сделать так, чтобы приманка не попалась. Надо лишь увлечь погоню за собой, потом ненадолго оторваться и скинуть чужие обличья. Думаю, среди них, — он кивнул на дверь, — есть те, кто знает Хаука в лицо. Тогда при встрече не должно возникнуть проблем!
Стук в дверь заставил всех вздрогнуть. Ласка невольно прижалась к плечу Хаука, и тот также машинально отпихнул девушку в сторону, загораживая ее собой.
— Отворяйте! — рявкнул басовитый женский голос. — У нас приказ Верховного Паладайна! Среди вас находится преступник, подлежащий смертной казни!
Инирис улыбнулся с таким видом, словно говорил: «Я был прав! Давайте действовать!»
— Допустим, это имя мне знакомо, — крикнул в ответ Тврит. — Но здесь его нет!
— Тогда откройте дверь и дайте нам самим в этом убедиться!
— Мы подчиняемся только князю и сотнику! — огрызнулся Тврит. — А вы кто такие?
— Сейчас узнаешь!
Несколько секунд стояла тишина, а потом в дверь грохнули так, что она аж подпрыгнула. Если бы четверо орков не держали ее изнутри, она бы наверняка вылетела из петель.
— Вы будете объявлены вне закона, если вздумаете оказывать сопротивление! — закричала женщина. — Вам будет закрыт ход в империю! Вам и вашим потомкам на протяжении семи поколений! Отворяйте!
Новый удар сотряс двери.
— Мы и так покинули империю много лет назад, — возразил Тврит. — И многие из нас и так никогда уже туда не вернутся… И дети будут отнюдь не у всех…
Болтая языком, он тем не менее действовал. Проводив Хаука и его спутников до окна, он стащил с Хаука плащ, набросив его на себя, а взамен сунул ему свой. Точно так же поменял шлемы, прежде чем тот смог возразить.
— Я стану тобой, — прошептал он ошеломленному беглецу. — А ты уходи!
— А я буду тобой, — подмигнул Ласкарирэли Инирис, ловко ныряя в одно из платьев, которое девушка просто забыла в суматохе. — Для достоверности…
Хаук зарычал, и в его рычании не было ничего от благодарности, но спорить было некогда. Дверь содрогнулась в третий раз. Остававшиеся орки схватились за талгаты и мечи, двое-трое уже натягивали тетивы арбалетов, и медлить действительно было нельзя. Эйтх уже обхватил Ласкарирэль за талию, чтобы подсадить в окно. Тврит метнулся к другому окну — с той стороны растительности было меньше, его должны были заметить раньше.
Они покинули казарму практически одновременно. Ласкарирэль вывалилась из окна, больно ушибив колено, но спрыгнувший следом Эйтх ловко зажал ей рот рукой, не позволив вскрикнуть. Тут же мягким кошачьим прыжком рядом очутился Хаук, схватил супругу за руку и потащил куда-то через крапиву и чертополох прочь от казармы, в сторону огородов и кривых сараюшек, выстроенных городской беднотой и стоявших так плотно, что, казалось, там и мышь не сможет просочиться. И почти сразу с другой стороны послышались крики и шум:
— Вот они! Вот! Скорее!
— Это не за нами, — выдохнул Эйтх, оглядываясь. — Десятник Тврит…
— Цыц, — рыкнул Хаук. — Веди до пустыря!
Крики и шум погони удалялись в другую сторону, но беглецы все равно приняли все меры предосторожности. Люди, жившие на соседней улочке, наверняка ничего не подозревали и не должны были заметить беглецов. То есть увидеть-то они их увидят, но не должны придать значения тому, куда и зачем идут двое княжеских наемников и куда тащат испуганную девушку, в которой любой мало-мальски грамотный человек признает эльфийку даже в национальной орочьей одежде.
До пустыря и впрямь идти было недалеко — прошли улочку до конца, свернули, потолкались на небольшом базарчике, потом нырнули в еще один переулок, обогнули маленькую церковку и вышли на пустырь.
Собственно, это был не совсем пустырь. Когда-то тут стоял величественный собор, возле которого находились кладбище, больница и гостиница для бедноты. Но лет сорок назад огромный пожар уничтожил все строения. Княжество Ирматул тогда вело затяжную войну и не смогло сразу заняться восстановлением утраченного. Потом новому князю, Далматию, сперва было не до того, а сколько-то лет спустя к пустырю все привыкли. Пожарище заросло крапивой и кустами, кладбище одичало, а роль огромного собора с успехом исполняла неказистая церквушка. О былом напоминали только развалины старого собора, поросшие камнеломкой и опутанные плющом.
Эйтх немного поплутал по кладбищу, а потом нырнул в пролом в стене старого собора. Когда-то мозаичный пол был завален мусором и опавшей листвой, сквозь плиты проросли трава и деревца. От алтаря осталась груда камней. К ней-то и направился Хаук, едва осмотревшись.
— Ты стой и следи, не появится ли кто-то, — приказал он Ласкарирэли. — А ты, — это относилось к Эйтху, — помогай. Надо откатить эти камешки куда подальше.
Вдвоем они принялись разгребать завал, и вскоре обнаружился провал. Узкий и темный, он круто уходил куда-то вниз. Хаук бросил внутрь мешки, прислушался и толкнул следом Эйтха. Затем легко и бесцеремонно сгреб в охапку Ласкарирэль и сунул ее туда же.
Девушка ойкнула от неожиданности и зажмурилась, приготовившись к падению, но сильные, дрожащие от волнения руки Эйтха не дали ей упасть.
— Идите вправо, — послышался сверху голос Хаука. — Эйтх, не отнимай правой руки от стены — и вы не заблудитесь.
