«Если хочешь, я дам тебе формулу. Она такая простая, что ты сможешь ее применить даже в твоем положении. Только нужно очень много терпения. Она… как бы тебе сказать… достаточно примитивна».
«Кто ты?» — Юноша почувствовал неладное. Прежде ему никогда не являлись голоса.
«Давай договоримся: я — это ты. А ты — это я. Тебя пока устроит такой ответ?»
«Ты — мое второе «я»?»
«Конечно! Ну как? Давать формулу?»
Молодой маг согласно опустил и сразу поднял веки.
Формула действительно оказалась такой простой и примитивной, что сначала он почувствовал разочарование, и внутренний голос немедленно на это отреагировал:
«Да, она проста, но только это сейчас может помочь. Ты не сможешь открыть этот ошейник снаружи, но с ним можно справиться изнутри. Капля камень долбит. Тот, кого поцеловала сама Йови-Жизнь, не должен сдаваться!»
Внутренний голос был прав, и юноша, стиснув зубы, стал повторять на все лады, мысленно и губами, перекатывая на языке и выписывая на внутренней стороне плотно закрытых глаз два совсем простых слова:
«Тень воли… Воли тень. Тень воли… Воли тень».
Ползли минуты. Руки затекли так, что он перестал чувствовать пальцы. Болели плечи. Ужасно хотелось пить, но он все равно продолжал твердить:
«Тень воли… Воли тень. Тень воли… Воли тень».
Интересно, сколько прошло времени? Судя по всему, никак не меньше нескольких часов. Тело почти утратило чувствительность, осталась лишь тупая боль, разливающаяся по всему телу, заполняющая его, туманящая разум, но:
«Тень воли… Воли тень. Тень воли… Воли тень».
Он должен отсюда выйти. Рано или поздно. Он справится. Если не останавливаться и повторять до бреда, до заплетающегося языка, до полной потери сознания… Тень воли… Он выйдет отсюда! Во что бы то ни стало!.. Воли тень…
«Давай, давай, малыш, — где-то издалека донесся внутренний голос— Ты должен все сделать сам. Я пока больше ничем не могу тебе помочь. Только не останавливайся! Только не останавливайся!»
«Тень воли… Воли тень».
Сосредоточившись на этих словах, он отрешился от всего мира и опомнился, только когда рядом раздался недовольный голос:
— Они точно хотят моей смерти! Ну и чего ты испугалась, дурочка? Подай мне руку и прекрати всхлипывать! Нашла чего бояться!
Пленник распахнул глаза, вытаращившись на слепую волшебницу, которая появилась в дверях, поддерживаемая испуганной хнычущей послушницей. Удивление его было так велико, что он забыл про формулу и просто молча смотрел, как она подходит, стуча посохом.
— Где он?
— Вот, матушка, — послышался дрожащий голос девушки.
— Живой?
Девушка всхлипнула.
— Эй, ты! Волшебник! — Слепая Видящая пристукнула посохом о пол. — От моей клуши мало толку. Отзовись, если живой!
— Я не…
Голос неожиданно вернулся к нему, и он закашлялся. Язык царапал пересохшее горло и небо.
— Я не могу говорить, — прохрипел он со второй попытки.
— Что, совсем? А кто это сейчас мне отвечает? Неужели мой внутренний голос? — съехидничала волшебница.
— Нет!
«Не бойся, — тут же послышался голос внутри черепа. — Я — не она! Я — это ты! Запомни! Она просто так шутит!»
— А чего ты так испугался? — хихикнула старуха, подходя ближе. — Я пришла за тобой. Или тебе тут нравится больше?
— Я не могу. Я прикован. И на мне ошейник, который блокирует магию.
Слепая волшебница ощупью дотронулась до его шеи, потом до браслетов на запястьях.
— Вот, посмотри на мужчину! — обратилась она к послушнице. — Они все такие! Давно мог освободиться сам, но вместо этого предпочел лежать и ждать, пока это за него сделают другие. Ну что? — вопрос был задан ему. — Сам встанешь или тебе руку подать?
Юноша пошевелился, пытаясь поднять онемевшую руку, — и, как ни странно, это ему удалось. Браслет сломался с неожиданным сухим хрустом, как опавший лист, и рука описала дугу. Вслед за нею он точно так же освободил вторую, а потом попытался приподняться. Ошейник лопнул, разваливаясь на две части.
Сев на столе, юноша немного подвигал руками. Мышцы болели, с неохотой подчиняясь разуму. Превозмогая тупую боль в руках, он сломал браслеты на щиколотках и потянулся рассмотреть остатки ошейника. Толстая серебряная пластина изнутри была словно изъедена ржавчиной и рассыпалась в пыль от одного прикосновения.
— Ну и ну!
«Запомнил формулу? — влез внутренний голос— Может пригодиться!»
Его балахон, разорванный на вороте до половины, валялся на полу. Юноша сполз со стола и нацепил его, запахивая на груди.
— Ты готов? Сейчас ты пойдешь со мной. Спасительная дверь была рядом — в двух шагах. Ему стоило лишь обойти слепую старуху, благо места было достаточно для маневра. Пусть онемевшие ноги еле ходят — сил на побег ему должно хватить. Тем более сейчас, когда на нем нет ошейника и он снова может пользоваться своими силами.
— Что вам от меня надо? Слепая волшебница хихикнула:
— А ты думаешь, я явилась сюда только ради твоих красивых глаз? Тащилась через всю Обитель, распутывала отводящие глаза заклинания, вместо того чтобы отдыхать после долгого дня, пугала до полусмерти эту девчонку. — Она пихнула послушницу локтем. — Ради какого-то медиума, который одним своим присутствием ухитрился поставить на уши половину Ордена? Конечно, мне интересно на тебя посмотреть, пообщаться с тобой и просто утереть носы всем этим надутым гусыням, которые считают, что могут обойтись без меня! Главное, считай меня выжившей из ума дурой, но я привязана к обеим своим девчонкам, и я надеюсь получить свою вторую помощницу назад живой и здоровой!
— Она жива, — кивнул юноша.
— И ты отведешь меня к ней! Немедленно!
Сказать по правде, об этом он и сам думал совсем недавно, и молодой маг кивнул:
— Я готов. Только… только там меня ждет друг. Он альфар, я не могу его бросить. Я отвечаю за его жизнь.
— Альфар? Еще один мужчина в нашей Обители? — хихикнула слепая волшебница. — Это становится все интереснее… Хорошо, мальчик. Стой спокойно… Вот так. — Она подняла руку и коснулась его лба тонкими пальцами. — Молчи и не издавай ни звука. Одно твое слово — и чары рассеются. Иди сюда!
Втроем — послушница вела слепую старуху за одну руку, а он за другую — они покинули комнату для исследований и, просто притворив дверь, направились прочь. Обитель уже просыпалась для нового дня — послушницы и младшие волшебницы спешили по своим делам, останавливаясь и кланяясь слепой старухе, чей ранг был слишком высок, даже несмотря на увечье. И ни одна не обратила внимания на то, что рядом с нею идет мужчина.
