— Да уж, — проворчал принц Клеймон себе под нос, — какая жалость, что ты не станешь королем.
— Ась? — немедленно насторожился тот. — Чего? Я все слышу!
— Ваше высочество, — Даральд стиснул кулаки, — давайте я вас все-таки осмотрю и уйду.
— Чего? Так скоро? — вытянул шею принц Кейтор. — А я думал, что вы останетесь хотя бы на обед…
— Кейтор, — с угрозой в голосе протянул король. — Не забывайся! Делайте свое дело, да поживее.
Даральд не спеша снял плащ и камзол, оставшись в одной темно-синей шелковой рубашке, закатал рукава и склонился над вытянувшимся принцем. Сделав несколько пассов в воздухе, он стал осторожно разматывать полосы прочной ткани.
— Осторожнее! — не выдержала королева-мать.
— Мама, он врач, — отмахнулся Кейтор. — Ему виднее.
— Не только врач, ваше высочество, — пробормотал Даральд, — но медицина — одна из моих профессий.
— Профессий? — ахнул король.
— Да. — Даральд отвлекся и в упор взглянул на него. — Мне приходилось зарабатывать на жизнь разными способами. Правда, у меня ни разу не было возможности осесть на одном месте и выбрать из своих занятий какое-то одно, более прибыльное… Хм. — Он вернулся к ранам на животе Кейтора. — Можно вас поздравить, молодой человек. Все заживает отлично!
— Как на собаке, — прокомментировал принц Клеймон.
— Заживляющее заклинание было наложено мастерски. Отличное качество работы, коллега. — Он кивнул «теленку», но священнослужитель Белого Быка только повел носом и задрал голову.
— А скажите, — Кейтор по-детски осторожно подергал его за рукав, — скоро мне можно будет вставать?
Прежде чем ответить, Даральд обновил заживляющее запинание и снова принялся туго бинтовать повязку.
— Заживляющее заклинание необходимо обновлять через день, — объяснял он между делом, — Судя по вашему цветущему виду, перитонита и нагноения удалось избежать. Значит, если вы сейчас пощадите себя, дней через семь можно снимать повязку…
— Ура!
— Но еще дней десять неплохо бы соблюдать осторожность, — как ни в чем не бывало продолжил Даральд. — Никаких физических нагрузок, никаких рискованных предприятий и вообще…
— Домашний арест, — снова вставил принц Клеймон.
— Вот! Видел? — Кейтор скрутил два кукиша и помахал ими. — Вот вам всем!
— Кейтор! — тихо рыкнул король. — Выпорю!
— Вот повадился, — тихо огрызнулся тот. — Понравилось? Ничего-ничего, дайте отсюда выйти…
— Вот ты у меня выйдешь. — Король все-таки показал ему кулак. — Цепями к постели примотаю!
Пока шла негромкая перебранка, Даральд спокойно надел камзол и плащ и отступил на пару шагов от постели.
— Я могу быть свободен? — тихо спросил он.
— Нет! — тут же подпрыгнул Кейтор. — Я хочу, чтобы вы остались. Ну дядя, ну пожалуйста, — заканючил принц. — Ну можно он останется, папа? Ну можно? Можно? Можно, а? Кстати, я больной, а желания больных — закон! В конце концов, давайте просто пригласим его в гости, по-родственному! А?
— Вот только лишних родственников нам и не хватало, — проворчал принц Клеймон. — Своих не знаем куда складывать, а если еще и всякие приезжие в семью набиваться будут…
Кузен принцессы-невесты, расслышавший эти слова, слегка изменился в лице и поискал глазами Лиану: слышала ли она мнение своего жениха?
Что до Гвельдис, то, едва Даральд переступил порог, она перестала дышать. Стиснув кулаки так, что ногти впились в ладони, женщина во все глаза смотрела на человека, которого чуть было не довела до костра своим доносом. До того, как он взошел на эшафот, она его ни разу не видела, да и там, на площади Справедливости, ей было не до того. Но сейчас, когда Даральд прошел совсем близко, герцогиня получила возможность разглядеть его как следует. О боги, откуда что берется? Как он хорош! А жена у него — так себе, серая мышка с плоской грудью, соломенными волосами и огромным носом (как сякая нормальная женщина, Гвельдис всего секунду смотала на ту девушку у эшафота, но сразу все про нее поняла), у этого человека есть все — ум, сила, воля. Что ж, если его не удалось уничтожить, может быть, получится сделать из него союзника?
— Вынужден извиниться перед вами, ваше высочество, — Даральд коротко поклонился, — но я не могу воспользоваться приглашением. Для меня было честью переступить порог этого дома и засвидетельствовать вам свое почтение. С вашего позволения!
Облегчение, написанное на лицах короля и королевы, не говоря уже о принце-наследнике, было столь явным, что даже слепой понял бы правильно.
— Мы вас больше не задерживаем, — властно махнул рукой король.
Еще раз коротко кивнув, Даральд направился к дверям, провожаемый любопытными взглядами.
— Погодите! — вдруг послышался голос королевы-матери. — Мы сможем для вас что-нибудь…
Даральд остановился.
— Да, — произнес он, медленно поворачиваясь обратно, — с вас пять серебряных монет.
— Что?
— За визит я беру пять серебряных монет. Это очень простой случай, мне не пришлось прилагать никаких усилий. В Паннории в ходу, кажется, «подковы»? Так что с вас пять серебряных «подковок».
Королева-мать растерянно оглянулась по сторонам. Она явно не ожидала такого.
— Но я… я думала, что…
— Что с меня будет достаточно приглашения на обед? — Даральд горько усмехнулся. — Простите, ваше величество, но у меня после ареста конфисковали абсолютно все, оставив мне только имя и жизнь. У меня не осталось ни книг, ни инструментов, ни личных вещей. Даже вот это, — он дернул подол своего короткого старомодного плаща, — с чужого плеча. Я живу у чужих людей, ем с чужого стола чужой хлеб, а у меня еще есть жена, которую я должен обеспечить всем необходимым. Я могу рассчитывать хотя бы на эти деньги?
Король и королева переглянулись. Придворные затаили дыхание. Гвельдис тихонько застонала — если сейчас этого наглеца не схватят и не прикажут обезглавить за оскорбление короны, значит, мир сошел с ума!
Королева не успела возмутиться. Король не успел открыть рта, чтобы отдать соответствующий приказ. Вперед, краснея и смущаясь, протиснулась принцесса-невеста. Девушка судорожно ломала пальцы, крутила их так и эдак.
— Паннория должна стать моей новой родиной, — смущаясь и глядя больше на свои руки, чем по сторонам, промолвила она, — я приехала сюда, чтобы любить эту страну и уважать ее обычаи. Но иногда мне хочется, чтобы Паннория напоминала бы мой родной Кришталл. А у нас в Кришталле считают, что всякий труд должен быть оплачен… Вы, милорд, — она впервые подняла глаза на Даральда, — спасли жизнь принцу Кейтору. Мне кажется, что это стоит больше пяти монет. Вот, возьмите. Может быть, вы сумеете обратить это в деньги…
Она наконец разжала руки, и стало понятно, почему она так их стискивала, — девушка пыталась стянуть с пальцев перстни. Сразу несколько перстней с разноцветными камнями, напоследок сверкнув гранями, легли в подставленную ладонь.
