— Уродство! — только и сказал я, подойдя к помосту и издалека увидев своего противника.
Обычно дети похожи на своих родителей. А этот явно имел в числе предков горных троллей, от которых ему достались рост и телосложение. Обильной волосатостью этот экземпляр явно пошел в медведей, а вот все остальное было человеческим. Кроме оружия великан, возвышавшийся надо мной на целую голову, был вооружен шипастой дубиной.
Очень захотелось сказать господину Хашше парочку «ласковых» за то, что подстроил мне такую бяку, но тот благоразумно куда-то слинял. Что ж, начнем с того, что прикончим эту груду мышц, а вечером разберемся с горячо любимым «хозяином».
— Я же тебя, — шипастая дубина уставилась мне в лицо, — сейчас убью!
— Ну-ну, — кивнул я. — Рискни здоровьем.
— Готовься к смерти! — заорал великан, замахиваясь. Я не стал ждать, пока он опустит дубину на мою голову, и отскочил в сторонку в самый последний момент.
Не буду подробно описывать весь бой. Скажу лишь, что для человека такого огромного роста мой противник двигался довольно быстро, но все-таки недостаточно быстро для того, чтобы достать чистокровного эльфа. Правда, мне пришлось здорово побегать и несколько раз шлепнуться на песок, потому что с моим ростом уклоняться от мелькающей дубины было довольно сложно. То бегая, то прыгая, то кувыркаясь, я ухитрялся работать мечами, раз за разом оставляя на боках, спине и бедрах противника длинные косые царапины. По отдельности они не могли причинить серьезного вреда, но, когда их стало больше десятка, великан начал терять силы. Он истекал кровью и, когда бой наконец остановили, без сил рухнул на песок, переводя дух.
Вскинув мечи, я победителем прошелся по помосту, купаясь в лучах славы, и отыскал глазами милейшего господина Хашшу. «Хозяин», предусмотрительно державшийся от меня на почтительном расстоянии, умильно улыбался, подмигивал, посылал воздушные поцелуи и вообще мимикой и жестами демонстрировал свои приязнь и восхищение, а потом показал три оттопыренных пальца и провел ребром ладони по горлу.
Увидев этот жест, я внутренне застонал. Это означало, что впереди у меня еще три боя, причем, судя по всему, не сходя с помоста.
Ловкие тонкие пальчики рабыни не массировали, а только мяли и гладили мои плечи, но после тяжелого дня и это было здорово. Особенно после парной бани, из которой я вышел полностью обновленным и настроенным так благодушно, что хотелось петь.
Рядом, на соседней кушетке, растянулся Ухарь, которого точно так же обхаживала вторая рабыня-банщица. Причем, судя по тяжелому сопению и сдавленному хихиканью, мой напарник давно уже перевернулся на спину, подставив ей свою грудь и между делом тиская девчонку. Хоть бы у него хватило ума и такта уединиться с нею, когда дойдет до дела! Моя массажистка все прекрасно видела. Ей, судя по всему, хотелось того же, но я не предпринимал никаких попыток заинтересоваться ее прелестями, и она с каждой минутой сопела все обиженнее, как маленький, но очень решительный ежик.
Откинулся тяжелый полог, еще четыре рабыни внесли низкий столик, на котором быстро расставили яства и напитки.
— Ужин благородным господам, — пропела одна из них и простерлась ниц.
Я не выдержал и фыркнул. Прошло три года с падения Кораллового Острова, но мне до сих пор больно, когда напоминают о моем происхождении. Еще три года назад я был Данкором из Дома Дармира, знатным, хотя и небогатым эльфом из старинного, никому не известного рода. А теперь, пройдя через рабство, стал знаменитым гладиатором Дан-ха-и-Нуром, Убийцей с загадочного севера, которого никто никогда не мог победить. И пусть на моем горле давно уже не было ошейника и меня никто не имел права выставить на торги, все равно та давняя боль никуда не делась. И коротко остриженные волосы (вы хоть где-нибудь видели эльфа, у которого самые длинные волосы на челке, а к затылку сходят на нет?) постоянно напоминали мне, что я потерял нечто большее, чем свободу. Я потерял свое прошлое.
— Ну-ка посмотрим, чем сегодня кормят голодных гладиаторов? — отвлек меня от размышлений бодрый голос Ухаря. Приняв сидячее положение, он хищным жестом потер руки, оглядывая богато накрытый стол. Куропатки, заливное из морского угря, суп из устриц, запеченные в тесте плавники черепах, целая гора креветок, пересыпанных пряностями, — и это не считая вина и фруктов.
— На ночь много есть вредно, — сказал я, видя, как полуорк пододвигает к себе блюдо с куропатками.
— Много ем, но много и трачу! — ответил Ухарь с полным ртом и кивнул массажистке: — Девочки, присоединяйтесь! Тут хватит на всех!
Я сел, поспешив набросить на чресла полотенце — не то чтобы я страдал ложной стыдливостью, просто надо было сразу дать понять рабыне, что на ночь бурной страсти она может не рассчитывать.
— Ну-ну! — вскинул бровь напарник. — Тебе и эта не понравилась?
Покосившись на расстроенную девушку, смерил ее взглядом от пяток до расстроенной мордашки:
— Не в моем вкусе.
— Да на тебя не угодишь! И блондинки, и брюнетки, и рыжие!.. За три года я ни разу не видел тебя с девчонкой! Если бы не бывал с тобой в бане, решил бы, что что-то не так! В чем проблема?
Уходя от ответа, я набил полный рот заливным из морских угрей, но смутить Ухаря было не так-то просто.
— Не пойму, чего тебе не хватает! — продолжал рассуждать приятель вслух. — С харизьмой у тебя все в порядке, организм функционирует нормально…
— Не выражайся!
— А чего я такого сказал?… Ах да, совсем забыл, что кто-то у нас голубая кровь и белая кость…
— Ухарь, еще одно слово, и я…
— Что — ты? По уху мне съездишь? Да ты его рассмотри сначала, с твоего-то роста! Увеличительное стекло принести?
Я не стал слушать треп приятеля дальше и набросился на полуорка, испугав истошно завизжавших рабынь. Угощая друг друга оплеухами и тумаками, мы покатились по полу и остановились, врезавшись в стену. Я при этом оказался сверху, но только устроился поудобнее, чтобы как следует съездить нахалу по пресловутому уху, как тот заржал самым натуральным образом, окончательно повергнув в ступор бедных девчонок.
— Что? — Я так и застыл с поднятым для удара кулаком.
— Не, не могу! — Ухарь буквально стонал от смеха. — Я все-таки прав!
— В чем?
— Успокойся, — полуорк дотянулся и потрепал меня по щеке, — выдохни несколько раз, сосчитай до двадцати и сделай другое лицо!
— А чем тебе не нравится мое лицо?
— Да все нормально с твоим лицом! Ты, конечно, парень симпатичный, даже красивый, но… Слушай, ты или пользуйся случаем, или слезай с меня! Девочки, — это уже относилось к рабыням, которые с вытаращенными глазами следили за безобразием, — это не то, что вы думаете! Я, конечно, нашего придурка люблю, но не до такой же степени!
— Тьфу ты. — До меня наконец-то дошло, о чем он, и я поспешил выпрямиться, после чего помог встать Ухарю, стараясь при этом не смотреть по сторонам. — Ну ты и пошляк!
