— Где? — завертел головой лэд Ретьорф. — Ах, это… так, мелочь, ерунда…
— И все-таки мы хотели бы знать. — Темно-зеленые глаза женщины впились в лицо Каспара. — Что это?
— Магри, — промолвил лэд таким тоном, каким обычно говорят: «Козявка какая-то…».
— Настоящий? — внезапно оживилась женщина. — Живой?
— Это намек? — тоже встрепенулся Ретьорф. — Предупреждаю, он принадлежит мне и…
По зрителям прошла волна сдерживаемого гневного шепотка, но возмутитель спокойствия и ухом не повел.
— Что этот магри здесь делает?
— Меня сопровождает, — дернул плечом лэд. — На всякий случай!
— А разве вы не знаете, что… — начала было женщина.
— Знаю, Правительница, прекрасно знаю, — довольно резко перебил ее хозяин, — но что делать, если я вынужден поступать так? Дело в том, что я неважно себя чувствую, а этот магри…
Каспар понял, что сейчас его выход. Он сделал шаг вперед и двумя пальцами нащупал пульс на запястье лэда Ретьорфа, другой рукой осторожно касаясь энергетических точек на его висках и лбу. Аура знатного альпа отозвалась на это яркими всполохами.
— Вы хотите сказать, что… больны? — спросила женщина.
— Ретьорф, что это значит? — эхом отозвалась та, которую он назвал Владычицей.
— То и значит, дамы, — фыркнул тот, уворачиваясь от рук врача. — Ну, хватит на сегодня! Если бы я действительно был столь плох, как ты думаешь, ноги бы моей тут не было!.. Отойди и не мешайся!
— Как вам будет угодно, господин. — Магри сложил руки на груди и почтительно поклонился. — Но если что, я всегда рядом!
— Вот видите, дражайшая, — развел руками лэд Ретьорф, — я не могу принять участие в ваших планах. Вряд ли стоит выставлять на торги такой товар! Кстати, ничего, если я уйду? Что-то мне тут душно…
И, круто развернувшись, знатный альп решительно направился к выходу. Каспар послушно поплелся за ним, хотя в душе у него все леденело и переворачивалось от одной мысли, что только что совершилось на его глазах. Он одновременно ужасался и восхищался своим хозяином: чтобы открыто бросить вызов Правителям и обществу, нужно было быть либо очень сильным, либо абсолютным глупцом.
Сделав несколько шагов, лэд Ретьорф вдруг споткнулся. Что послужило тому причиной — скользкий пол, чей-то злой умысел или чистая случайность, неизвестно — но Каспар машинально шагнул вперед, поддерживая знатного альпа под локоть:
— Осторожнее!
— Ретьорф!
Совершенно неожиданно Владычица сорвалась с места и, подлетев, схватила обоих мужчин за руки, буквально растащив их в стороны. Каспар почувствовал укол короткой боли, словно его хлестнули крапивой, когда ярко накрашенные ногти женщины впились ему в запястье.
— Что с тобой? — с преувеличенной заботой поинтересовалась она. — Ты падаешь?
— Да. — Он резко выпрямился и вырвал у нее свою руку. Запястье магри она отпустила сама. — Что-то мне нехорошо… Прошу извинить, но я вас оставлю… Эй, ты! За мной!
Окрик относился к Каспару. Не желая спорить, врач последовал за своим пациентом, но уже на пороге, почувствовав чей-то взгляд, не смог не обернуться.
Две женщины, Правительница и Владычица, смотрели им вслед очень внимательно. И обе поспешили отвести взгляд, когда магри оглянулся.
В похожей на пещеру комнате было двое. Молодой мужчина стоял у окна, расположенного в нише, и смотрел вниз. Башня, в которой они находились, возносилась над городом, господствуя над ним. Окно было единственным источником света, темные стены, пол и потолок еще больше сгущали тени.
— Что ты волнуешься? — прозвучал голос из глубины кресла, стоявшего в полумраке. Сидевшая в нем женщина была в темном платье, лишь ее белые волосы мягко сверкали в темноте. — Все устраивается просто прекрасно!
— Я не верю! — Мужчина покачал головой. Четкий тонкий профиль заметно выделялся на фоне светлого окна, профиль утонченного красавца с приятным бархатным голосом. Длинный расшитый балахон полностью скрывал его фигуру.
— Что тебя пугает? — Судя по голосу, женщина была не слишком молода.
— То, что произошло на приеме…
— Ах, это. — Она мягко рассмеялась. — Вон оно что… И что такого страшного там случилось, малыш?
Мужчина и ухом не повел, что его как-то задело насмешливое обращение. В конце концов он отдан в мужья этой женщине своим Гнездом исключительно для того, чтобы стать новым отцом. Супруга была старше него, а ее Гнездо стояло настолько выше его Гнезда, что уже за одно это можно было вытерпеть многое: и насмешки, и пренебрежение, и даже грубость. Впрочем, его жена относилась к нему мягче, чем его мать к его отцу. Во всяком случае, его еще ни разу не били и не сажали на цепь. И шрамов на его теле было совсем мало… Впрочем, не стоит забывать, что рано или поздно всему приходит конец.
— Лэд Ретьорф, — произнес мужчина осторожно.
Женщина рассмеялась:
— Ах, вот оно что, малыш!.. С каких это пор тебя волнует судьба какого-то выродка?
— С тех самых, как он… он и я… — Мужчина замялся, подыскивая слова.
— Он тебе не соперник, — жестко произнесла женщина. — Он почти мертвец, хотя сам этого не подозревает!
— Вы всерьез поверили в представление, которое он устроил на приеме?! — воскликнул мужчина.
Женщина напряглась. Огнем сверкнули ее чуть раскосые глаза, тонкие пальцы на левой руке шевельнулись — и мужчина внезапно рухнул на колени, хватаясь руками за горло. Невидимая удавка захлестнула шею, в разинутый рот словно хлынул едкий удушливый дым.
— Гос… гос-пожа, — прохрипел он, судорожно ловя воздух и борясь за каждый глоток, — моя гос-по-жа-а-а-а… Не на-а-а…
Она чуть шевельнула рукой — и мужчину волоком, как мешок, на этой самой петле подтянуло к самому креслу.
Тонкая сильная рука схватила его волосы. Раскосые глаза оказались совсем близко. Из них сочилась такая ненависть, что он содрогнулся.
— Никогда, — прошипел злой голос, — никогда не сомневайся в моих словах! Иначе я тебя убью…
Удавка ослабла так резко, что ее жертва бессильно обмякла на полу, растирая шею. Стройная ножка в туфельке наступила мужчине на грудь:
— И запомни свое место! Здесь только я принимаю решения, а твое мнение ничего не значит. Понял?
— Понял, госпожа моя. — Мужчина лежал, не шевелясь. Да, его не били и не сажали на цепь, но есть много других способов добиться повиновения и унизить.
— Еще одно слово, — прозвучал над ним холодный голос, — и ты вернешься назад!
Это заявление заставило мужчину оцепенеть. Если его действительно отправят назад, в Гнездо, все будет кончено. Его супруга на весь город растрезвонит, что он не оправдал ее надежд как производитель, и ни одно Гнездо больше не захочет взять его к себе. Убить его, может быть, и не убьют, но он будет обречен доживать свои дни практически в полном одиночестве, не общаясь ни с кем, кроме двух-трех приставленных к нему слуг. Демонстрируя полную покорность, он скрестил руки и завел их за голову.
