— Готово! Только тут решетка…
Не теряя времени, первым полез Брехт. Орк, конечно, боялся высоты, но только в том случае, когда речь шла не о скалах. А эта стена так сильно напоминала родные горы, где ему еще подростком случалось карабкаться по самым крутым склонам, что для страха не осталось места. Упираясь ногами в стену и перехватывая веревку руками, он быстро одолел подъем.
Льор встретил его, прижавшись к стене и чудом удерживаясь на таком крошечном уступе, что оставалось удивляться, как он его вообще отыскал. Веревка была привязана к массивной решетке.
— Осторожно! На ней… — начал было Льор, но осекся, когда Брехт без затей схватился за один из прутьев и дернул.
Вниз посыпались выломанные камешки и сам прут. Снизу в ответ донеслись теплые пожелания счастья и долгих лет жизни, но орк уже точно так же выдернул второй, потом и третий прут, проделывая лаз под свои габариты. С каждым выломанным прутом глаза наблюдавшего за ним Льора становились все круглее и круглее.
— Т-ты, — выдавил он, когда решетка лишилась четвертого прута, — как ты это…
— Никак. Лезь давай! — Брехт поморщился, пропуская мальчишку вперед.
Льор ужом проскользнул внутрь. Орк забрался следом. Готовый драться, он заранее выхватил копье, до этого прикрепленное ременной петлей к спине, тем более все равно лезть в окно с ним по-другому было неудобно. На всякий случай метнув копье внутрь, он кувырком последовал за ним и, приземлившись на ноги в центре, встал в боевую стойку. Глаз сразу выхватил двух обитателей просторной шикарно обставленной комнаты — неподвижное тело на постели и скорчившегося на полу в уголке парнишку, на вид чуть младше Льора, в каком-то грязно-сером бесформенном балахоне. Мальчишка-альп дрожал от ужаса и явно ничего не соображал, но стоило к орку присоединиться капитану Шайрьефу, как он просиял и со всех ног бросился к мужчине, упав перед ним на колени.
— Господин, — лепетал он, — мой господин…
Явно смущенный, Шайрьеф поспешил отодвинуть от себя заложника.
— Простите меня, господин, — обратился он к Брехту. — Это…
— И так все понятно, — скривился орк, поворачиваясь к постели.
Капитан проследил за ним взглядом, и его темная кожа мгновенно стала пепельно-серой.
— Ретьорф, — прошептал он, бросаясь к брату. — Что… что случилось?
— Это не лэд Ретьорф, — промолвил Таннелор, как раз в этот момент влезая в окно.
— Что?! — чуть ли не хором воскликнули Брехт и Шайрьеф.
Длинные ресницы затрепетали. Лицо осветилось улыбкой, которая явно не могла принадлежать знатному альпу. Во всяком случае, капитан шарахнулся от этой улыбки, как от ядовитой змеи, после чего больной приподнялся на локте. Выглядел он значительно лучше, чем несколько дней назад, но похудел и осунулся.
— Как ты догадался?
— Когда ты… то есть лэд отправил меня за капитаном Шайрьефом, — промолвил одноглазый эльф, приближаясь к постели. — Как ты себя чувствуешь?
— Непривычно. — Больной поднял руку и осмотрел свои пальцы так, словно впервые увидел. — Пожалуй, даже смог бы встать с постели… Тайтьен отлично за мной ухаживает!
Он тепло улыбнулся мальчишке-заложнику, который так и цеплялся за капитана, дрожа всем телом и переводя взгляд с одного незваного гостя на другого.
— Я ничего не понимаю, — признался Шайрьеф, — Ретьорф, ты…
— Я не Ретьорф. Понимаю, это звучит дико и непривычно, но у меня не было другого выхода. Лэд был серьезно болен — из него уходила жизненная сила. Мне пришлось поменяться с ним телами и попытаться справиться с недугом как бы изнутри. Я Каспар Каур. — Он осторожно сел на постели. — В моем теле сейчас обитает дух лэда Ретьорфа… Вы удивлены?
Вопрос относился к орку. Брехт пожал плечами:
— По-моему, удивляться должен ты. Я полматерика прошел ради тебя.
— Ради меня? — Голос дрогнул. — Ради… магри?
— Я обещал твоей дочери, что найду тебя, где бы ты ни был, — проворчал Брехт. — Так что собирайся, я за тобой!
— Но я не могу так уйти, — Каспар развел руками. — Мое тело… и лэд Ретьорф…
— В чем проблема? Он сейчас в твоем теле? Так надо его просто отловить и…
Мальчишка-заложник при этих словах вскрикнул и дернулся. Взрослые мигом уставились на него.
— Ты что-то знаешь, — не столько спросил, сколько догадался Тан.
Смуглое лицо Тайтьена стало пепельно-серым, в глазах появился ужас.
— Не бойся, — Шайрьеф погладил его по голове, — скажи все, что знаешь, и тогда тебе сохранят жизнь.
Брехт презрительно скривился — он и не собирался убивать этого пацаненка, — но для самого заложника обещание капитана имело решающее значение. Он слегка приободрился и расправил плечи.
— Мой господин, я краем уха слышал, что господина врача сегодня днем забрала себе госпожа Мьюнесс… для… для тренировок…
— Вот… — выматерился Таннелор.
— В чем проблема? — не понял Брехт.
— В лэде Мьюнесс, — со вздохом признался Шайрьеф. — Она — младшая сестра Ретьорфа, по возрасту и порядку рождения лишена права наследования и… Это очень сложно… В общем, лэда Мьюнесс ненавидит мужчин.
— Ретьорф… то есть лэд Ретьорф обещал отдать ей Каспара, если с ним что-то случится, — мрачнея с каждым словом, произнес одноглазый эльф, — Каспар… то есть лэд… болеет уже несколько дней. И она вполне могла… Это случилось сегодня? — обратился он к мальчишке.
Тайтьен несмело кивнул.
— Тогда у нас есть шанс застать его в живых.
— Где это? — Копье, как живое, само нашло ладонь, и Брехт решительно шагнул к дверям.
— Мм…
Он сдержал крик, но тихий стон все-таки сорвался с губ.
— Что? — Его мучительница склонилась над ним. — Неужели тебе не больно?
Ретьорф стиснул зубы. Ему действительно не было больно, но досада глодала его сильнее физических мучений. Надо же было так глупо попасться! Что теперь с ним будет? Ответ напрашивался сам собой: лэда Мьюнесс будет тренироваться на нем до тех пор, пока он не умрет. Его новое тело почему-то не чувствовало боли, и это должно еще сильнее разозлить его мучительницу.
— Не может быть, — мягко промолвила сестра, — тебе должно быть больно! Обязательно должно быть больно!.. А если мы вот так?
Ретьорф дернулся всем телом, стремясь уйти от приближающегося к нему раскаленного прута. Но его сестра знала свое дело. Он мог лишь в бессильной ярости сжимать и разжимать кулаки и напрягать тело. Но кричать…
Воздух с шипением вырвался сквозь стиснутые зубы.
— Молчишь?
— Да, — выплюнул он сквозь зубы. — Ты не заставишь меня кричать, как ни старайся!
— А ты осмелел, раб!
