— Извините, что беспокою вас так поздно, — услышал
он знакомый голос Мишеля Доула, — я знаю, что вы обычно не спите в это
время. Я полагаю, что нам удалось вычислить приехавшего в Кельн английского
гостя. Алло, вы меня слышите? Мне удалось его вычислить.
Глава 8
В эту ночь уже никто не заснул. Полиция приехала через
восемь минут. Еще через двадцать минут прибыл крайне недовольный Террачини,
которого вызвали из дома. Он уже успел принять снотворное и даже заснуть, когда
ему позвонили. Поиски в отеле ни к чему не привели. Достаточно быстро удалось
выяснить, что звонили из подземного перехода, находящегося в центре города у
станции метро «Кавур». Посланная на место группа сотрудников полиции,
естественно, никого там не обнаружила.
В пятом часу утра Террачини собрал срочное совещание, для
чего в отеле специально открыли ресторан. Сотрудники комиссара сидели мрачные,
недовольные, считающие, что преступник, по существу, издевается над ними. Даббс
расположился в углу и чертил какие-то геометрические фигуры, не вмешиваясь в
общий разговор. Брюлей устроился рядом со своим итальянским коллегой, а Дронго
оказался на другом конце стола.
Как известно, в отношении к работе особенно ярко проявляются
характеры. Существуют индивидуумы, которые слишком серьезно воспринимают на
службе самих себя, и есть люди, которые настолько серьезно относятся к своему
делу, словно это самое важное занятие на свете. Террачини принадлежал ко
второму типу людей. Он часто ворчал, бывал недоволен, постоянно недосыпал, но к
своим собственным обязанностям всегда относился сверхсерьезно.
— Этот сукин сын решил сыграть с нами в свою
игру, — зло заявил комиссар, — но он глупо подставился. Нам нужно
вычислить, кто знал о приезде группы экспертов и о том, где они остановились.
Вы составили список? — спросил он у одного из своих офицеров.
Тот устало кивнул:
— Почти никто этого не знал. Мы, конечно, проверяем, но
про отель было известно только членам нашей группы. Даже в национальном бюро
Интерпола в подробности были посвящены немногие.
— Сколько человек? — рявкнул Террачини.
— Из сотрудников национального бюро только двое, —
ответил офицер. — Мы их проверяем, но…
— Что, что? Говорите, — торопил Террачини.
— У обоих семьи, у одного четверо детей, у другого —
двое. У второго есть даже внук. Оба более двадцати лет в полиции. Прекрасные
послужные списки. Мы не думаем, что эти люди… Простите, синьор комиссар, но
больше никого нет.
— Никто не считает, что этот маньяк — сотрудник полиции
в Риме, — вмешался Брюлей, — или что у него есть сообщник среди ваших
коллег. Иначе мы его легко вычислили бы. Достаточно выяснить, кто из
сотрудников полиции отсутствовал на работе именно в те дни, когда этот маньяк
совершал убийства. Вы же понимаете, что такого совпадения быть не может. И если
преступник не дурак, а он, судя по всему, совсем не дурак, а скорее психопат,
то правильнее предположить, что он мог воспользоваться сведениями, которые
получил от одного из ваших сотрудников. Но только сведениями. Остается
выяснить, кто из ваших людей мог рассказать ему о нашей группе.
— Никто, — отрезал Террачини. Ему принесли кофе, и
он благодарно кивнул головой, с завистью глядя на Брюлея, который достал
трубку. Врачи запретили ему курить, и теперь вместо обычных двух-трех пачек
сигарет в день он выкуривал лишь одну, злоупотребляя крепким кофе. — Я
отвечаю за своих людей, — добавил комиссар, отхлебывая из чашки. — Никто
из моих сотрудников не мог сообщить, где вы остановились. Все понимают, что
могут подставить не только вас, но и своего коллегу — Луизу Фелачи.
— Может, кто-то в ее отделе? — предположил
Даббс. — Зависть, соперничество, неприятие… Нужно проверить молодых
женщин, они всегда критически относятся к своим более симпатичным коллегам.
Дронго вспомнил лицо женщины — офицера полиции, которая
сопровождала их в ресторане. Конечно, ей не нравились ни порученная работа, ни
Луиза Фелачи, ни ее кавалер. Но это совсем не значит, что она могла сообщить
преступнику о месте проживания приехавших экспертов.
— Мы проверим всех сотрудников, — повторил
комиссар, — и мужчин, и женщин. Всех, без исключения. Даже секретарей и
водителей. Но я думаю, что нам лучше исходить из версии мистера Доула. Он
считает, что убийца скорее всего англичанин, и поэтому решил поискать его среди
подозрительных людей, побывавших в Кельне. Оказалось, что один из пяти граждан
Великобритании, зарегистрированных в тот день в этом городе, подходит под описание
нашего маньяка.
— Доул звонил мне и сообщил об этом, — вставил
Дронго.
— Я тоже с ним разговаривал, — сообщил
Террачини. — Доул умеет искать. Он нашел человека, отправившего сообщение
из Кельна. Сейчас полиция проверяет версию мистера Доула. Подозреваемый из
Брайтона, ему сорок два года, белый, работает визажистом. Скотланд-Ярд
выясняет, где он был в те дни, когда совершались последние убийства. А заодно
проверяют и его группу крови.
«Визажист, — подумал Дронго, — мы ведь
предполагали, что убийца может оказаться художником. Черт возьми, кажется, Доул
вышел на верный след. Хотя сам Доул не совсем в этом уверен. Он сказал, что ему
удалось вычислить англичанина, посетившего в Кельне интернет-клуб, но не назвал
его убийцей. Это совсем разные вещи. Почему Доул не заявил более определенно?
Его что-то смущало. Он ждет окончания проверки. Да, да. Ждет более конкретных
фактов».
— Вы думаете, что этот визажист сейчас в Риме? —
спросил Даббс.
— Мы проверяем все факты, — еще раз пояснил
Террачини. Было заметно, что наибольшее раздражение у него вызывают Даббс и
Дронго. План, предложенный американским экспертом ФБР, казался итальянскому
комиссару чудовищно опасным, и он сильно беспокоился за жизнь сотрудников
своего комиссариата. Что касается Дронго, то этот эксперт раздражал его и своим
независимым поведением, и независимым мышлением. — Мы постараемся
вычислить этого типа, но мне кажется, что эксперимент с синьорой Фелачи нужно
завершать, — твердо заявил комиссар.
— Наоборот, — возразил Даббс. — Если «мясник»
так рискует, значит, наша уловка сработала. Он сделает все, чтобы совершить
преступление именно над нашей «приманкой». Коли ему известно о нашем приезде,
то он наверняка должен знать и о нашей засаде. А то, что пока об этом молчит,
лишний раз доказывает — он готовит какую-то пакость. Мы должны оказаться рядом
с синьорой Фелачи раньше его.
— А если опоздаем? — в сердцах поинтересовался
Террачини.
— Что? — не понял Даббс.
— Ничего. Постараемся сработать лучше, чем в случае с
вами. Маурицио, — обратился Террачини к одному из своих
сотрудников, — ты у нас, кажется, лучший стрелок?
В ответ молодой человек — красивый, высокий, стройный,
голубоглазый — смущенно кивнул. Дронго почувствовал укол ревности. Или зависти.
— Поедешь к синьоре Фелачи и будешь рядом с ней, —
приказал комиссар. — Не в соседней комнате, а рядом с ней. Ты меня понял?
Сообщи ей, что это приказ. Мой личный приказ. Будешь ходить за ней в туалет и
обратно. Вместе с ней купаться, есть, пить, спать. Если она захочет поменять
прокладки, будешь ей помогать. Ты все понял?
