— Вы из Москвы? — уточнил Дронго.
— Нет, — улыбнулся Евстафьев, — мы приехали
из Лиона, из нашей штаб-квартиры. Но я прикомандирован к Интерполу из Минска,
от Белоруссии. Меня послали как офицера, знающего русский язык.
— Ну да, понятно, — кивнул Дронго, — для вас
русский язык проходит как иностранный.
— Вообще-то нет, — ответил Евстафьев, — но в
Интерполе свои порядки. В моей анкете указано, что кроме родного белорусского я
владею английским, французским, русским и украинским.
Они вошли в кабину лифта.
— Я много о вас слышал, — сказал Антон.
— Надеюсь, ничего плохого? — Дронго иногда
позволял себе подобные шутки. Что это — своего рода кокетство? Ведь он заранее
знал, что именно скажет ему этот офицер Интерпола. Или просто Дронго нуждался в
подобных знаках внимания, чтобы продолжать сохранять силы для работы?
— Только хорошее, — подтвердил Евстафьев. —
Про вас иногда рассказывают…
— Сказки, — невесело перебил его Дронго, — и
ничего, кроме сказок.
Антон недоуменно посмотрел на него, но больше ничего не
добавил. Когда они вошли в номер, оба старика поднялись им навстречу. Брюлей,
шагнув к Дронго, обнял своего молодого друга. Более сдержанный Доул, не
любящий, как и все англичане, демонстрировать свои чувства, лишь крепко пожал
ему руку. Затем представил еще одного человека, находящегося в комнате:
— Это Вирджил Даббс, он приехал с нами. Специалист по
расследованиям особо тяжких преступлений из ФБР.
— Очень приятно. — Дронго пожал ему руку и сел за
стол.
Остальные расселись тоже, сохраняя немного торжественный и
строгий вид.
Комиссару было лет семьдесят. Он давно мог уйти на покой, но
предпочел остаться консультантом Интерпола, помогать молодым коллегам. Лицо
Брюлея казалось высеченным из камня — его тяжелые, характерные черты
запоминались надолго. У Доула, наоборот, несмотря на возраст, сохранилось подвижное
лицо. Немного удлиненный подбородок, характерный для англичан, прямой ровный
нос, кустистые брови. И вообще он был худощавого сложения, благодаря чему с
трудом верилось, что ему уже далеко за шестьдесят. Даббс был темнокожим с не
совсем характерной для афроамериканцев внешностью — тонкие, правильные черты
лица, карие глаза, на вид лет сорок, чуть выше среднего роста, рукопожатие
достаточно крепкое.
Антон Евстафьев устроился в углу на стуле, остальные четверо
оказались за столом.
— Приступим, — на правах старшего начал комиссар
Брюлей. Перед ним на столе лежала большая, увесистая папка с документами и
фотографиями. Он положил ладони на эту папку, словно сдерживая тайну,
заложенную в ней, и спросил: — Ты, очевидно, понял, что мы вызвали тебя сюда не
просто так? Речь идет о преступнике, равного которому у нас еще не было.
Никогда не было.
— Это я уже понял, — пробормотал Дронго, —
хотя мне еще не совсем понятно, как один человек мог так напугать весь
Интерпол.
— Ты знаешь, что еще во второй половине девяностых
годов была создана безвизовая, так называемая Шенгенская зона, — начал
свои объяснения Брюлей, — которая объединила почти всю Западную Европу. А
с первого января две тысячи второго года в ней даже ввели единую валюту — евро.
— Для всех, кроме англичан, — вставил Доул, —
хотя граждане нашей страны все равно имеют право на безвизовый проезд.
— Раньше, когда полиция каждой страны самостоятельно
искала своих преступников, — продолжил Брюлей, — таких проблем не
было. Появились мошенники европейского уровня, контрабандисты, валютчики,
аферисты, но серийные убийцы обычно действовали исключительно в своих странах.
И это объяснимо — ведь преступники такого рода не любят действовать в
незнакомой обстановке, рискуя нарваться на неожиданность. Они предпочитают выстраивать
свои действия по проверенной логической схеме, понятной только им и их
извращенному сознанию.
— У вас появился маньяк? — понял Дронго.
— Новый тип маньяка, если хочешь, — мрачно пояснил
Брюлей. — Маньяка, разгуливающего по всей Европе и к тому же умело
пользующегося последними достижениями компьютерной революции и Интернетом.
Серийный убийца двадцать первого века.
— Этого следовало ожидать, — пробормотал
Дронго. — Когда открываются границы, этим начинают пользоваться не только
добропорядочные граждане, но и всякая нечисть.
— Вот именно, — согласился комиссар. —
Впервые упоминание о нашем объекте появилось в английских газетах в девяносто
первом году. В Стаффорде — это городок рядом с Бирмингемом в Средней Англии —
пропала девушка. Девятнадцати лет. Она должна была выступать на местном
празднике, поэтому ее сразу же стали искать. Девушка была своего рода местной
знаменитостью. Ее нашли через два часа. Растерзанной. В каком-то заброшенном
помещении. Показать снимки? — Комиссар открыл папку, собираясь достать
фотографии убитой.
— Не нужно, — торопливо попросил Дронго. — Я
ведь никогда не работал в полиции. Мне трудно смотреть на такие мерзости. Лучше
сначала все расскажите, а уж потом я посмотрю, иначе это собьет меня, не
позволит сосредоточиться. Вы же знаете, как я ненавижу слушать о таких
преступлениях, а тем более их расследовать.
— Это совсем не то, что ты думаешь, — возразил
комиссар, но папку закрыл. — В общем, ее нашли в таком состоянии, что двум
мужчинам стало плохо. Можешь себе представить, как негодовали жители этого
города?! Одного иностранца из Индонезии чуть не линчевали. Он приехал в
больницу с разрезанной рукой, и врачи заподозрили, что он и есть тот убийца.
Хорошо, у молодого человека оказалось абсолютное алиби. Он весь вечер провел в
компании со своими друзьями. Что касается убитой всеобщей любимицы… Полиция
подняла на ноги всех своих осведомителей, задействовала десятки агентов,
подключила лучших сыщиков, но убийцу так и не нашли. А в конце года, уже в
районе большого Манчестера, в Солфорде, обнаружили другую девушку. Первый
случай стал широко известен, о нем говорили по всем английским телеканалам,
комментировали на Би-би-си. Поэтому второе преступление вызвало подозрение, что
действует серийный убийца. Эксперты, осматривавшие тело новой жертвы, пришли к
выводу, что в обеих случаях действовал один и тот же преступник, с уверенностью
в девяносто шесть процентов.
Дронго глянул на Доула. Тот мрачно кивнул.
— Да, все началось в Англии, — подтвердил
он, — но я тогда ни о чем не знал. Вам ведь известно, телевизор я смотреть
не очень люблю. Подключился к расследованиям этих преступлений позже, уже на
последней стадии.
— Два случая подряд, — безжалостно продолжал
комиссар, — с одним почерком убийцы. Сначала молодых женщин еще живых
разрезали каким-то острым предметом, предположительно скальпелем. Остались
характерные надрезы на руках и на теле. Третье подобное убийство произошло
через два года в Шотландии. В октябре девяносто третьего года. В Фолкерке, это
между Эдинбургом и Глазго. Фолкерк — небольшой городок. Никто там не видел
незнакомца, только одна маленькая девочка запомнила неизвестного ей человека.
Видела его со спины, когда он подошел к своей будущей жертве. Среднего роста, в
плаще с капюшоном… На этот раз эксперты уверились почти на сто процентов, что
действует один и тот же преступник. В Англии тогда предприняли особые меры
безопасности. По телевидению чуть ли не каждый день сообщали о том, как идут
его поиски, полиция начала проверять всех возможных маньяков и извращенцев.
