Брюлей согласно кивнул. Доул промолчал. Он снова задымил.
Сидевший за столом Даббс быстро сказал:
— Три самых лучших аналитика Европы против маньяка.
Думаю, у «стаффордского мясника» нет ни одного шанса.
— Сначала его нужно найти, и желательно до того, как он
убьет еще одну женщину, — напомнил Брюлей. — Я так понял, что ты
полетишь вместе с нами в Италию? — обратился он к Дронго.
— Да, — ответил тот, — обязательно. Я не
люблю патетики, но это наш долг, комиссар. И вы знали с самого начала, что я
поеду с вами. Даже если бы маньяк решил проявить себя в любой другой точке
Европы.
— А вы не подумали, что он специально послал такое
сообщение? — вдруг спросил Даббс, обращаясь ко всем троим экспертам.
— В каком смысле? — не понял Доул.
— Что, если это западня? Западня для одного из
вас? — предположил Даббс.
Эксперты переглянулись и молчаливо предоставили право
ответить комиссару Брюлею.
— Нет, — сказал комиссар. — Ему важно не
просто убить, но еще и получить при этом удовольствие. Боюсь, наши старые тела
ему его не доставят.
— Я не был бы так категоричен, — наконец пошутил
Дронго, — мое тело ему может понравиться больше, чем ваше, месье комиссар.
Вы не учитываете огромную разницу в возрасте.
— Хорошо, — согласился комиссар, — отдадим
ему вас — нашего молодого друга. Только в любом случае убийца будет охотиться
на женщину. Из этого и следует исходить.
— Когда он отправил свое сообщение из Кельна, он как-то
его подписал? — поинтересовался Дронго.
— Да, — ответил Даббс. — И довольно необычно
— Ангел Боли. Вот так поэтично.
— Неужели он читал Гумилева? — нахмурился
Дронго. — Может, он из эмигрантов.
— Я вас не понял, — признался Вирджил Даббс.
— У русского поэта Гумилева есть такое стихотворение.
Правда, написал он его очень давно. Девяносто лет назад. И посвятил его
женщине.
— Возможно, совпадение, — предположил Даббс.
— А если нет? — вставил Доул. — Нужно будет
еще раз проверить.
— Когда мы вылетаем в Италию? — задал последний
вопрос Дронго.
— Завтра утром, — ответил Брюлей. — Мы уже
заказали билеты и для тебя тоже.
Глава 4
В эту ночь Дронго спал плохо. Способность видеть цветные сны
была одной из его особенностей, но самое поразительное заключалось в том, что
он почти всегда помнил свои сны. Вот и теперь ему всю ночь снились жертвы
маньяка, а их лица неуловимо напоминали Джил. Утром в аэропорту Дронго был
мрачнее обычного. Комиссар Брюлей обратил внимание на его состояние.
— Ты плохо спал? — спросил он.
— Я вообще плохо сплю перед полетами, — признался
Дронго, — не люблю летать.
— Вот этого я о тебе не знал, — пробормотал
комиссар. — В следующий раз попрошу, чтобы тебе заказали билет на поезд.
— Надеюсь, следующего раза не будет, — улыбнулся
Дронго.
В салоне самолета его место оказалось рядом с Мишелем
Доулом. Англичанин сел в кресло, испытывая явный дискомфорт от того, что не
может насладиться своей трубкой. В самолетах почти всех европейских компаний на
борту курить запрещено. Дронго попросил у стюардессы стакан водки и томатный
сок с лимоном. Доул удивленно приподнял бровь.
— А мне только газированную воду, — попросил он.
Стюардесса выполнила заказ обоих пассажиров. Дронго смешал
водку с томатным соком и залпом выпил.
— Вы нервничаете? — поинтересовался Доул.
— Из-за полета, — пояснил Дронго, — не люблю
летать.
— В Европе это всегда не так далеко, — напомнил
Доул, — легко пережить. Я тоже не особенно люблю самолеты, но зато это
самый быстрый способ передвижения из всех, которые доступны нам в начале
двадцать первого века.
— Прогресс, — горько заметил Дронго. — Зато в
двадцать первом веке появляются такие маньяки, как «стаффордский мясник».
Раньше его остановили бы на первой же границе и мы имели бы точную картину всех
его перемещений. А сейчас он свободно путешествует по Европе, пользуясь своим
статусом. Я все время пытаюсь себе представить, что он чувствует, как выглядит.
— И что-нибудь придумали? — полюбопытствовал Доул.
— Мне почему-то кажется, что он брюнет. В крайнем
случае шатен, но никак не блондин.
— Италия, — мгновенно понял Доул.
— Да. И он не должен особо выделяться в толпе. Если бы
он имел достаточно яркую внешность, отличающую его от южных итальянцев, то не
выбрал бы Италию. И не появлялся бы в южной Франции или в Испании.
— Мы об этом думали. Но среди англичан тоже много людей
с темными волосами. Среди европейцев встречаются разные типы. А как вы думаете,
почему он прихрамывает? Может, инвалид?
— Я обратил внимание на слова комиссара. Возможно, у
него были какие-нибудь травмы, которые сказались на его сексуальной активности?
Или он прихрамывал именно в тот день, когда его видели? Не знаю. С одной
стороны, такой маньяк может иметь некую физическую ущербность. Но с другой, он
должен быть достаточно сильным и уверенным в себе человеком, если решается
совершать свои преступления в разных местах Европы. Обычно маньяки так не
действуют, они пытаются заманить женщин к себе.
— Поэтому я и сказал, что он достаточно мобильный
человек, — нахмурился Доул. — После преступлений, совершенных в
Англии, у него появилась некая уверенность, на которую мы обратили внимание
вместе с комиссаром. Все три преступления в Англии и Шотландии зафиксированы
рядом с железнодорожными вокзалами. Тогда наш «мясник» еще боялся отойти далеко
от станций, как будто они связывали его с возможностью бегства. А уже в
Ангулеме вышел в город и начал охоту, оторвавшись от станции.
— Может, он железнодорожник? — предположил
Дронго. — Может, надо проверить всех железнодорожников, работавших на
местных линиях в период, когда совершались убийства?
— Мы проверили все возможные варианты, — ответил
Доул, — всех служащих, всех проводников, машинистов, стюардов в вагонах
первого класса. Проверяли три месяца, но не нашли никакой зацепки.
— Если ему лет сорок или сорок пять, значит, первое
преступление в Стаффорде он совершил примерно в двадцать пять или двадцать
шесть лет. А что он делал до этого? Может, на его счету другие убитые женщины?
— Мы просмотрели все преступления, совершенные до девяносто
первого года, — пояснил Доул, — но раньше таких жертв в полиции не
было зарегистрировано. Вы же видели фотографии. Там очень специфические
разрезы, как будто работал художник. Словно чертил и любовался своей работой.
Кстати, всех художников мы тоже проверили. И всех зарегистрированных больных,
страдающих различными маниями и отклонениями. Но ничего не нашли. Поэтому мы
так и встревожены. А «мясник» между тем начал меняться. Почувствовал
уверенность. И его как будто подменили. Я провел несколько дней с экспертами,
все пытался понять, может, под именем «стаффордского мясника» действует уже
другой человек. Но все эксперты считают, что это один и тот же тип. Нет, не
считают — они в этом уверены. А это самое опасное. «Мясник» начал искать жертвы
в Интернете, ему хочется славы, известности. Он уже посылает нам фотографии
своих жертв, бросает вызов. Это абсолютно нетипичный случай.
