– Что с тобой? Тебе плохо? – Она шагнула ближе, заглядывая в лицо.
– Н-нет. – Он прислушался к себе. – Мне… да, мне плохо.
Зачем врать и говорить, что он отлично себя чувствует? Ведь она не поверит – видно по глазам.
– Что?
– Я не знаю, как сказать…
– Тебе было плохо. – Фейнирель сделала еще шаг. – Ты искал помощи и поддержки, а они тут кричали о каком-то чудовище вместо того, чтобы помочь тебе.
– Это чудовище… – Фрозинтар прислушался к себе, пытаясь определить свое самочувствие. – Этим чудовищем был я.
– А потом ты стал собой.
Она знает! От неожиданности он схватился руками за грудь. Но как? Откуда? Он же не произнес ни одного слова!
– Ну, я же знаю!
Она сделала еще шаг и внезапно оказалась рядом – только руку протянуть.
– И вы… меня не боитесь?
– А почему? Ты не сделаешь мне ничего плохого. – Она тряхнула распущенными волосами, и внезапно Фрозинтару захотелось потрогать их, пропустить между пальцами, зарыться лицом в их шелковистую волну. Он шевельнул ноздрями – от молодой женщины не пахло страхом. Это был запах лаванды, свежести, каких-то пряных трав – должно быть, лекарства, – и что-то еще.
– Но я – драур.
– Ты – мой рыцарь. Мой Серебряный Рыцарь. Я знала, что ты придешь!
Распахнув руки и выпустив полупрозрачную накидку, Фейнирель бросилась Фрозинтару на шею, обхватив руками и повиснув на застывшем от неожиданности наемнике. Он ожидал многого, но не такого.
– Но как вы… как признала?
– А ты сам не помнишь? – Она слегка отстранилась, заглядывая в его лицо. – Тогда ты сказал мне одну фразу. Ее можно было забыть, но я повторяла ее про себя все эти годы. Слово в слово, как молитву Покровителям. Я не могла ее забыть, не могла ошибиться. Ты сказал тогда: «Смерти нет – есть переход в новую жизнь». Если бы с тобой случилось что-то еще, я бы забыла эти слова, но они сказали мне, что ты ушел и, наверное, умер, а ты – жив. Ты просто закончил ту жизнь и начал новую. Но в новой жизни ты остался прежним – моим Серебряным Рыцарем и вернулся ко мне!.. Почему ты так долго не открывал свою тайну?
– Я… – Фрозинтар осторожно дотронулся до ее талии, удерживая женщину на весу. Не то что его шея могла устать – но если бы соскользнули обвивавшие ее руки… – Я боялся.
– Глупый! – Она рассмеялась. – Чего? Что я тебе не поверю? Что я не узнаю тебя в этом обличье?
Драур хотел сказать, что она уже его не признала – в Ночь Солнцеворота, у реки, – но решил промолчать. И правильно сделал.
– Они все время дают мне пить какую-то гадость, – промолвила Фейнирель. – Говорят, это поможет мне избавиться от призраков. Но ты не призрак. Ты – вот он! Живой…
– Я не живой, – попытался возразить он. – Я – нежить.
– Нежить, – повторила она. – Не – но все-таки «жить»! Смерти нет – есть переход в новую жизнь!
С этими словами, выпалив их так, словно это был боевой клич, Фейнирель крепче обняла Фрозинтара за шею и поцеловала в губы.
Как? Что это? Почему? – Лорд Лоредар в недоумении уставился на внезапно погасшую искру.
Драуру показалось, что он действительно умер.
Не было ничего – только яркая вспышка тепла и света, того самого, который видит каждый в конце пути. Тот самый свет, который одними воспринимается как символ новой жизни, а другими – всего лишь последними судорогами умирающего мозга. Истину знают не те, кто с пеной у рта доказывают свою правоту, а те, кто увидел этот свет в последний раз.
Яркая вспышка, спалившая мозг. Огонь, наполнивший его плоть. В ушах грохот крови, несущейся по жилам со скоростью бурного весеннего водопада, сметающего все на своем пути. Хрупкая плоть не выдержала этого напора – ее просто-напросто смело. Сорвало с души, как ненужные тряпки. Оставило нагим и беззащитным.
Два переплетенных тела на голом полу, в ворохе разбросанных одежд – там, где их застала вспышка страсти. Мягкая плоть под грубыми руками.
– Я… сделал тебе больно?
Большие глаза у самого лица, на ресницах дрожат слезы:
– Нет…
Он не поверил – от счастья не плачут! – хотел отстраниться, но тонкие руки сомкнулись теснее. Тело прижалось каждой клеточкой, словно старалось раствориться:
– Не надо! Не уходи.
– Но я…
– Я так долго тебя ждала!
– Ты не понимаешь, я не могу…
Не могу признаться и поверить, что больше всего на свете хочу остаться. Но ведь это неправильно! Седона погибла всего лишь месяц назад. «Чуть больше месяца назад! – подсказал рассудок. – Положена в могилу, оплакана, отпета. Ее душа отправилась туда, где ее ждут боги народа альфаров и Покровитель Рир. Ее искра погашена вместо твоей. Девочка хотела, чтобы ты жил. Так живи!»
Но он – мертвец. Он не живой. Пока в этом теле не будет гореть искра, оно так и останется мертвой плотью. Эльфу или человеку можно стать драуром, но драур не становится эльфом или человеком. Обратное превращение невозможно.
– Ты все можешь!
Она читает мысли?
– Я просто знаю. Останься!
– Но… – Взгляд с трудом оторвался от ее лица. Что там, за приоткрытой дверью?
Она опять поняла его правильно, взяла в ладони лицо, заглянула в глаза, кивнула одними ресницами и рассмеялась так легко, что он сразу перестал сомневаться.
Глава 7
Будучи воином, лорд Тиамар умел смотреть в лицо опасности. Спокойный и уверенный, он переступил порог комнаты:
– Вы хотели меня видеть?
Стоявший возле кресла Наместник Фейлинор поднял на него глаза и тут же опустил.
– Милорд, – заговорил он тихим, но твердым голосом, – вы – супруг моей сестры. Вы – мой родственник и один из тех, на кого я могу положиться в трудную минуту…
Стоявший у стены Асатор с тихим скрипом сапог переступил с ноги на ногу.
– Вы всегда, насколько я помню, оставались для меня близким. Ваши деловые и военные качества высоко ценил мой отец, память которого я бесконечно уважаю, – продолжал Фейлинор. – Вы были верной опорой трона, моим советником и другом. Под вашим чутким руководством Преданные превратились в силу, с которой стоит считаться. Поэтому мне вдвойне тяжело, но…
Тиамар вперил пристальный взгляд в Наместника, чувствуя одновременно негодование и раздражение. И власть на Острове принадлежит этому мальчишке, который двух слов связать не может! О Покровители, почему вы так несправедливы? Почему к власти всегда приходят те, кто недостоин ее?
– Милорд, – сделавший паузу Фейлинор все-таки поднял на него глаза, – я вынужден просить вас оставить Преданных.
