– Так что давай катись отсюда подальше! – крикнул в запальчивости Карадор.
Лицо молодого Наместника внезапно изменилось.
– Нет! – вдруг воскликнул Фейлинор. – Отойди от нее! Немедленно!
– Что за…
Карадор осекся, Тара ойкнула – в следующий миг стоящий напротив эльф одним движением выхватил из ножен изящный церемониальный меч, который был обязан носить в торжественных случаях.
– Погодь! – Девушку непочтительно отпихнули в сторону, после чего ее спутник тоже схватился за оружие.
Не сводя друг с друга глаз, два эльфа бросились в атаку. Меча, как такового, у Карадора не было – только большой боевой нож, чем-то похожий на те, что носят люди и представлявший собой облегченный вариант орочьего талгата
[7]
. Он был немного короче церемониального меча Фейлинора, но заметно тяжелее, так что легко отбивал одну атаку за другой.
Прижавшись к стене, Тара вытаращенными глазами смотрела на поединок. Она много раз видела схватки между членами разных «стай», поножовщины между «своими» и даже как-то раз одним глазком посмотрела на поединок рыцарей – смотреть внимательно было некогда, так как девушка тогда срезала кошельки у зрителей и ей нельзя было отвлекаться. В общем, она не раз видела, как дерутся мужчины, но такого зрелища ей не доводилось наблюдать. Тем более что дрались из-за нее.
Это было страшно и красиво. Хладнокровный Карадор, который разве что не скалил зубы в улыбке, отбивая атаки противника, – и бешеный Фейлинор. Гнев ему совершенно не шел, превращая лицо в жуткую маску с оскаленными зубами. Его бесило еще и то, что неугомонный эльф никак не давал подобраться к себе достаточно близко, сводя на нет все его уловки и приемы. А еще говорил, что пацифист!
На звон оружия и воинственные крики стали собираться зрители. В числе первых примчался Асатор. От его гневного взгляда, брошенного на девушку, «охотницу» всю затрясло – она решила, что рыцарь во всем винит именно ее. Невесть с чего она застеснялась своего наряда и поспешила опустить подол, закрывая голые ноги. Рыцарь же решительно раскинул руки и стал выпроваживать прочь нежеланных зрителей. Но тех все прибывало и прибывало – слишком многие видели, как Наместник Серебряный со всех ног мчался за какой-то полуголой полукровкой.
– Да чего ты психуешь? – тем временем вещал Карадор. – Вон, скоро пар из ушей повалит. Ой! Не махай так ножичком! Порежешься сам и меня заодно…
– Уйди! – взвыл Фейлинор, проводя еще один прием, который благополучно был остановлен его противником на полпути. Как бы то ни было, приезжий с Аметистового Острова фехтовал на порядок лучше.
– Фиг тебе! – Ловким приемом Карадору удалось потеснить Наместника к выходу.
– Тара! – воззвал тот, из-за плеча противника пытаясь поймать взгляд девушки. – Тара, я…
– Да чего ты к ней прицепился? Отвали по-хорошему!
– Но я люблю ее!
– Мы своих девчонок в обиду не да… Что? – До неугомонного эльфа внезапно кое-что дошло. Ударив по мечу противника своим оружием так, что чуть не перерубил, он заставил того остановиться. – А ну-ка повтори, что ты сказал?
– Я люблю ее, – выдохнул Фейлинор. Взор его блуждал по стенам и лицам собравшихся. – Я хотел… хотел сделать ей приятное… все те наряды…
– Да на кой ляд мне сдались эти тряпки? – крикнула из своего угла девушка.
– Так, погодь! – Ее остановили властным взмахом руки. – Потерпевшая, помолчите. Сейчас идет допрос подозреваемого. Очную ставку сделаю чуть позже, когда он перестанет железками размахивать. Так, короче, что за тряпки?
– Одеяния моей матери. – Фейлинор был готов сказать что угодно, лишь бы разъяснилось недоразумение. – После ее смерти они остались как память. Они никому не нужны, но я подумал, что…
– Что я буду носить вещи, оставшиеся от покойницы? – взвилась девушка. – Это плохая примета – донашивать за мертвецом. Я ведь не ее дочка…
Горло ее сжалось – если уж на то пошло, родная мать вообще никогда не называла ее дочерью, избавившись от младенца сразу после рождения.
– Простите меня! – Фейлинор увидел, как на ее глазах заблестели слезы, и шагнул к девушке, не заметив заступившего путь Карадора. – Просто я… вы необыкновенная, не такая, как все. И я подумал, что в этих нарядах я смогу представить вас остальным. Простите меня…
Он смотрел глазами преданной собаки, не понимающей, почему гневается любимый хозяин. Тара закусила губу и отвела взгляд.
– В этих нарядах, значит, мог представить, – взял на себя роль переговорщика Карадор, – а в ее привычной одежде – нет. Слабо, значит? Трусишь! Их боишься? – Он кивнул на затаивших дыхание и обратившихся в слух зрителей. – Это они тебя должны бояться! Ты тут им кто? Ты есть Наместник! Правитель, вершитель судеб и все такое. Стукнул кулаком по столу – и все. Они тебе козью морду – а ты им вето наложи!
– Простите, что? – захлопал ресницами Фейлинор. Взгляд он не отводил от профиля Тары.
– У-у, как все запущено. – Карадор помахал растопыренными пальцами перед его носом. – Ау, есть кто дома?.. Ася, принеси водички – будем твоего господина в чувство приводить. А ты, Тара, что смущаешься, как девица на выданье? Хотя да, ты у меня девица на выданье, хе-хе! Ну, скажи что-нибудь!
– А что говорить? – прошептала та.
– Как «что»? Скажи, что он тебе на фиг не нужен и пусть проваливает на все четыре стороны. Скажешь? – Тара помотала головой. – Не понял! Подруга, ты чего?
– Леди Т-Тара, – запинаясь, выдавил Фейлинор. – Вы… у меня есть шанс?
Девушка крепко, до красных пятен под веками, зажмурилась и, сорвавшись с места, бросилась бежать.
– Леди, прошу вас! – Фейлинор сорвался следом.
– Опа, – Карадор полез чесать затылок, – похоже, я что-то пропустил?
Забившись в свою комнатку, Тара рухнула на постель и только тут дала волю слезам. Плакать как следует «охотница» не умела – жизнь не приучила ее быть слабой. И сейчас она больше выла и рычала, колотя кулаками подушку, чем плакала. И даже не сразу услышала тихий стук в дверь.
– Иди в …!
– Л-леди Тара, – нормальный эльф, услышав такой ответ на просьбу войти, тут же и отправится по указанному адресу, но молодой Наместник словно к полу прирос. – Вы плачете?
– Нет, блин, смеюсь! – рявкнула девушка. – Да пошел ты на …!
– Простите…
– Дебии-ил, – простонала девушка, садясь на постели. – Какой же ты дебил ушастый! Сказано – вали, пока цел!
– Но как же я уйду, если вы плачете? Это из-за меня?
