Взглянув искоса на лицо Карадора, Тара поразилась. В глазах неунывающего эльфа горела такая боль, что девушка, не раздумывая, сделала шаг и обняла его голову, прижимая к груди и поглаживая по плечам. Он пребывал в каком-то оцепенении, и девушке захотелось сделать хоть что-то, чтобы вывести его из этого состояния.
– Все хорошо… отец. – Слово далось ей с трудом.
– Фрося… Как же так? – глухо пробормотал он.
– Не надо. – Тара испугалась, что он сейчас заплачет. Краем глаза она видела, как от беззвучных рыданий сотрясались плечи сидящего на полу Льора, и не представляла, что будет делать, если ей придется утешать троих мужчин сразу. – Не надо. Я с тобой.
– Фрося…
– Смотрите! – послышался возглас целительницы.
Все повернули головы. Видящая стояла возле алтаря Покровителей, и на лице ее был написан суеверный ужас. Одна за другой сами собой на алтаре загорались свечи. Последней ярко вспыхнула и засияла алым пламенем свеча Тало.
– Я глазам не верю, – прошептала целительница. – Неужели это правда?
Схватив висевший на поясе ритуальный нож, она быстро, зажмурившись и прикусив губу, поцарапала себе кожу на тыльной стороне кисти и поднесла ее к алтарному камню. Несколько капель упали на испещренный рунами песчаник – и впитались без остатка.
– О Покровители, – только и смогла произнести волшебница. – Он принял жертву!
Что-то теплое шевельнулось в ладони, как встрепенувшийся со сна птенец. Разжав пальцы, Тара с некоторым недоумением посмотрела на крошечную искру, лежавшую на ней. Откуда она взялась? Кажется, драур перед тем, как сделать последний шаг, что-то сунул ей в руки. Он при этом что-то сказал…
– «Это тебе. Пригодится», – пробормотала девушка, вспоминая произнесенные вскользь слова. Несколько минут назад она не придала им значения, да и теперь терялась в догадках, что бы это могло значить.
– Что это у тебя?
Любопытный нос сунулся вперед. В другое время его бы отпихнули, но сейчас Тара могла позволить неугомонному эльфу все что угодно. Да пусть хоть за пазуху при всех полезет, лишь бы очнулся, лишь бы из его глаз ушла эта боль!
– Вот, – она показала искру, – он оставил. Ну перед тем, как… Я вот все гадаю, зачем она мне? У меня же вроде как есть…
В отличие от девушки, Карадору оказалось достаточно пары секунд. В погасших глазах опять вспыхнул и начал медленно загораться огонек:
– Ты ведь… назовешь его Фросей, да?
Тара несколько раз кивнула, еще мало что понимая, но на всякий случай соглашаясь. Фейлинор обнял ее за плечи, и девушка свободной рукой обвила его торс, отвечая на прикосновение. Он великолепно держался! А ведь только что потерял единственное родное существо. С другой стороны пристроился Карадор, поддерживая руку девушки, словно лежащая на ней искра могла упасть и разбиться от неосторожного толчка. И вот так втроем они направились прочь, оставив хлопочущую у алтаря Видящую и тихо всхлипывающего Льора.
Снаружи первыми, кого они увидели, были Асатор и Лаллирель. Рыцарь держал меч у горла волшебницы так, что мог перерезать ей гортань при малейшем движении. Оба встрепенулись, и Карадор, отделившись, шагнул вперед.
– Ну что, подруга? – прищурившись, своим прежним голосом промолвил он, наклоняясь к скорчившейся Видящей. – Доигрались вы с папашей! Тара, Фей, вы повремените пока со свадьбой. Я сам доставлю эту сладкую птичку к императору – пусть она ему споет свои песенки о высшем предназначении и великой миссии. И смотри, дорогая, если ему не понравится то, что ты расскажешь!
– У вас нет доказательств, – прохрипела волшебница.
– Доказательства найдем. Так что держись… Ух, какой это будет процесс! Пальчики оближите!
Выпрямившись, он обернулся к Асатору. Рыцарь внешне оставался спокоен и невозмутим, но выражение его лица вряд ли могло хоть кого-нибудь обмануть.
– Не грусти, – нарочито бодро Карадор похлопал его по плечу. – Он… надо просто немного подождать. Драуры – они же не умирают. Нужно просто знать, что он где-то здесь и однажды мы обязательно встретимся. А сейчас, – вскрикнул он так, что вздрогнули все, – перо мне, бумагу, секретаря! Будем писать императору! Есть у меня одна идейка!
Сорвавшись с места, он со всех ног бросился прочь. Бегом, пока никто не увидел его лица.
Эпилог
Заведение «На рогах» было единственным на весь Альмрааль, которое работало круглые сутки. На дверях красовалась гордая надпись «У нас нет таблички ЗАКРЫТО». И впрямь, несмотря на плохую погоду и близость полуночи, в большом зале еще оставалось много народа. Поздняя осень, тем более такая холодная, как в этом году, не лучшее время для прогулок по злачным местам. Но зато запоздалые путники могли запросто отдохнуть здесь и провести ночь, чтобы не ночевать на улице. Ведь большинство приличных гостиниц все-таки запирают двери изнутри и выставляют охрану. И, если ты не успел снять комнату до сигнала к тушению огней, тебе просто некуда податься. Трактир «На рогах» был как раз тем местом, где можно отсидеться.
Сейчас в зале собрались послушать менестреля десятка полтора человек и несколько темных альфаров. Судя по маленькому росту и тонким, каким-то детским чертам лица, у менестреля в роду были светлые альфары. Сидя на стойке, он бренчал на лютне и разудалым, отчаянным голоском скорее выкрикивал, чем пел балладу:
Жил да был дракон – морда страшная,
А наглее его не сыскать!
И повадилась нечисть ужасная
По селеньям девиц воровать.
И не то чтобы это от голода
Или мстил за разрушенный дом —
Но драконам положено золото,
Да и девственницы притом.
Народ хором подпевал менестрелю, стуча кулаками и кружками.
Трудно сладить с зверюгой опасною —
Сотне рыцарей он утер нос,
Когда утром принцессу прекрасную
Прямо из тронной залы унес.
Снующие тут и там подавальщицы улыбались и строили глазки посетителям, безошибочно определяя, с кем можно заигрывать, а от кого стоит держаться подальше, чтобы не портить настроение себе и окружающим. Впрочем, в общей зале таких было мало – те, кто желал уединения, расположились в уютных кабинетах, отделенных от залы ширмами и плотными портьерами.
И воззвал тут король: «Эй, воители!
Все, в ком жив еще воинский пыл!
Изничтожьте-ка мне похитителя,
Пока дочку мою не убил!»
Упомянутая в балладе принцесса оказалась девицей не промах – пока рыцари рыскали по всей стране, отыскивая ее следы, она успела познакомиться с драконом поближе. То есть настолько, что в конце баллады король торжественно назвал зверя зятем.
В своей маленькой каморке, расположенной за барной стойкой, владелица заведения, бывшая танцовщица Мариль, подсчитала дневную выручку и, вручив горсть медных и серебряных «подковок» бармену, сгребла остальное в холщовый мешочек. После чего тяжело поднялась и, слегка переваливаясь с боку на бок, направилась наверх, в свои покои.
