— Развяжи его, Падуб.
Скрипнув с досады зубами, юноша освободил его и толкнул обратно. Растирая запястья, Даждь вернулся к столу. Марена уже поджидала его.
— В одной из кружек яд, — повторила она. — Выбирай любую. Поскольку твоя судьба в моих руках, обещаю, что, если ты изберешь не ту или яд на тебя не подействует, я попытаюсь спасти твою жизнь.
Протянутая к кружке рука замерла в воздухе. Даждь пригляделся внимательнее. Внутренним зрением он видел, что в одной из них то самое зелье, что варила Марена, а в другой…
Чародейка улыбнулась. Последний раз взглянув на нее, Даждь промолвил:
— Налей‑ка мне вина напоследок.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Получив весточку от Марены, Кощей гнал коней и людей, торопясь в Пекло. Даждь был сильным чародеем, и еще неизвестно, сможет ли с ним справиться Марена. Не ускользнет ли он опять, как бывало? После гибели Яблони Кощей почти поверил в неуязвимость своего врага. И вот он в ловушке.
Оборотень, проделавший весь путь туда и назад без передышки * на последних верстах отстал, хромая и спотыкаясь, но Кощей не нуждался в проводнике. Пади под ним последний конь — он бы побежал пешком, столь велико было его нетерпение.
Взмыленный конь остановился у крыльца. Кощей чуть не рухнул с седла, но холопы подбежали и на руки приняли повелителя. Остальные всадники только подъезжали к воротам.
— Он… здесь? — воскликнул Кощей, ожидая самого худшего.
— Да, повелитель, — сказал один из воинов. — Его сторожит хозяйка!
Оттолкнув слуг, Кощей бегом бросился в дом.
Марена встретила его на пороге, и лицо яснее слов выражало ее чувства — гордость от свершенного дела и облегчение, что дело наконец завершено.
— Это правда? — Кощей схватил ее за плечи и встряхнул. — Он здесь? Схвачен?
— Дался в руки, как ягненок, хотя и показывал коготки, — похвалилась чародейка. — И ты мог не спешить так — он совершенно не опасен.
— Как бы не так, — фыркнул Кощей. — Твой Даждь неуязвим и силен. Знаешь, что он сделал? Убил моих сестер — Ехидну и Яблоню! Одну просто задушил, сломав ей горло, а вторую пристрелил из лука и, судя по ранам на ее теле, потом надругался над нею!
Вспоминая об этом, Кощей судорожно стиснул кулаки, представляя, что сделает с пленником.
— Я хочу на него посмотреть, — сказал он. — И немедленно!
— Идем, — с готовностью откликнулась Марена.
Она потянула его за собой, и Кощей почти побежал, горя нетерпением поскорее увидеть своего неуловимого врага. Конечно, он видел Даждя и раньше и теперь представлял, как они взглянут друг другу в глаза, что скажут, как будет вести себя пленный Даждь.
Марена свела его по крутым ступенькам узкой лестницы в погреба, где хранила припасы. Перед маленькой низкой дверкой стояли навытяжку сторожа. Одним из них был Падуб. Он отсалютовал подошедшим и посторонился, давая дорогу.
Дверь распахнулась от прикосновения чародейки к замку. Марена и Кощей вошли.
Кощей ожидал увидеть закованного в цепи пленника, валяющегося на охапке соломы в углу, но вместо этого в полутемной каморке, куда свет падал из крошечного, затянутого паутиной окошечка, стояла широкая лавка. На ней, разметавшись во сне, спал Даждь.
— Он мертв? — ахнул Кощей.
— Нет, — Марена притворила дверь, — но крепко спит… Знаешь, я сама не смогла его убить — мне хотелось, чтобы эта честь досталась тебе… Ну и, кроме того, — прибавила она в смущении, — мне с ним было так хорошо ночью…
Кощей подошел ближе и наклонился над спящим, стараясь разглядеть его в полумраке. Даждь оказался совсем не таким, как себе представлял Кощей. На лавке спал атлетического сложения человек сорока с небольшим лет, с ранней сединой в длинных волосах. Красивое лицо его было спокойно, но вот что‑то Явилось ему во сне — он шевельнулся, легкая морщинка прорезала высокий лоб, и губы прошептали чье‑то имя.
— Ма… Ма–ре…
— Он зовет тебя, — определил Кощей.
— Вполне возможно, — хмыкнула Марена, — особенно если учесть, что по закону он мой муж.
— Погоди, погоди, — спохватился Кощей. — Только что ты сказала, что тебе с ним было хорошо ночью. Он что, провел с тобой ночь?
Чародейка победно улыбнулась, обнимая Кощея за плечи.
— Что тут такого? — молвила она. — Он имел это право!
— Но ты же знаешь, почему я преследую его! Я боялся, что он станет отцом сына, который о свое время...
— Не забывай, что я не могу иметь детей, — остановила его Марена. — Кроме того, в постели влюбленный мужчина не скрывает ничего от любимой женщины. Я вытянула из него все о его похождениях — оказывается, он слишком любил меня, чтобы поглядывать на сторону. Он сам мне это сказал, так что можешь быть спокоен… Ну, а если случится чудо, — чародейка указала глазами на свое тело, — и я понесу от него, то мы всегда сможем обмануть судьбу и сказать, что это твой сын… И кроме того, вдруг родится девочка?
Сраженный ее доводами, Кощей не стал возражать.
— Я тебя люблю, — сказал он, целуя чародейку. — И просто восхищен, как тебе удалось его подманить!
— А ничего особенного делать и не надо было, — фыркнула Марена. — Он явился ко мне сам — ему, видишь ли, было надо, чтобы я сделала некое зелье для его чары. Он собирается оживить какую‑то женщину. Я согласилась — для того, чтобы взять его в плен… Он оказался слабее, чем я думала и чем наверняка ожидал ты. Я припугнула его пытками, которым. ты якобы собираешься подвергнуть его, и предложила безболезненный уход из жизни — выпить яду… Так вот, — лицо Марены сияло победной улыбкой, — непобедимый герой, сражавшийся с чудовищами и злодеями, струсил как ребенок!.. Бели бы не мое зелье, я бы сказала тебе, что он мертвецки пьян.
— Пьян?!
— Ну конечно! Перед тем, как выпить яд, он потребовал вина и выпил его столько, что я удивилась, как он не свалился сразу! Но зато теперь он полностью в моей власти. Я могу пробудить его, а могу погрузить в вечный сон… Он будет спать, сколько я захочу!
Марена простерла руку над спящим Даждем и провела ладонью в воздухе. Подчиняясь ее чарам, дыхание его то углублялось, то почти замирало. Показывая свою силу, чародейка сжала кулак, и Даждь застонал сквозь сон, морщась, словно от боли. Но потом Марена снова разжала пальцы — и он, подчиняясь, заулыбался во сне, как ребенок. Кощей с широко открытыми глазами смотрел на действия подруги.
Показав, на что способна, Марена убрала руку и дотерла ее о подол.
— Он твой, — сказала Марена. — Теперь убей его!
Кощей наклонился над спящим. Лицо его казалось маской мертвеца, если бы не легкое дыхание. От боли, которую только что его заставила испытать Марена, длинные ресницы были влажны. Во сне Даждь меньше всего походил на врага.
