Дорог к Столбовому залу, где издавна оставляли тела казненных преступников, было несколько, но все они были долгие и трудные. Самой простой была та, по которой в тот день прошли Марена и Кощей. Но начиналась она в самых владениях чародейки. Решили идти по ней — потому что Падуб лучше знал именно ее.
Чем ближе подбирались заговорщики к границе земель Марены, тем мрачнее было в Пекле. Кощей заполучил себе самые жуткие и неосвоенные угодья, где бродили твари, для которых даже у пекленцев было одно название — Ужас Глубин. Описать, как выглядят населявшие эту часть Пекла твари, не мог никто — поскольку никто не возвращался оттуда живым.
— Дождались бы вести от твоего Гамаюна или посланного им чародея — и пошли бы общей тропой, — ворчал Падуб. — Чародей бы нас защитил от любых тварей. А теперь придется рисковать.
— Струсил, да? — зашипел на него Агрик. — Предатель! Ты и хозяина небось так же предал — шкуру свою спасал!
— Да не трус я! — защищался Падуб. — Просто она может догадаться, что я уцелел неспроста, и опять меня заколдует, а этого я больше смерти боюсь! Прикажет тебя убить — и ведь убью, глазом не моргну! А то повелит казнить… Тебя не казнили?
— Два раза, — ответил Агрик, — но тогда Тарх меня спасал.
— Вот именно. А теперь нам надо так действовать, чтобы и самим не попасться, и его выручить.
Этот разговор происходил на самой границе, до которой они добрались без приключений. Патруль нежити, что сторожила этот участок, проводил их в укромное место. Оттуда была отлично видна часть пещеры, за которой начиналось почти крытое ущелье, где стоял дом Марены. Там, в ее подвалах, и начинался их путь.
— Боюсь, она его охраняет, — опять нарушил молчание Падуб.
— От кого? Не от тебя ли? Ты мертвец, а про меня она не знает!
— Не важно, от кого! — возразил холоп. — Я сам у нее подземные ходы охранял — тогда она никого не прятала. А теперь, когда она там Даждя замуровала, так ей сами боги велели стеречься! Должна же она понимать, что его будут искать… Стой! Я, кажется, придумал!
Падуб указывал вниз, на подножие склона, над которым нависала их терраса. Там, среди камней, что‑то двигалось. Приглядевшись, заговорщики увидели нескольких часовых, которые неторопливо шли вдоль стены. Они растянулись длинной цепочкой и явно не ждали нападения.
— Да они чуть не спят в дозоре! — воскликнул Агрик. — Как же Пекло их не уничтожит?
— Их уничтожишь! Вон, гляди!
Агрик посмотрел, куда велено. Меж камней светились какие‑то огоньки. Приглядевшись, отрок узнал в них звериные глаза.
— Оборотни, — пояснил Падуб. — Они чужака издали чуют, а сами не высовываются, чтоб в случае нападения остаться целыми и успеть знак подать. Мимо них не пройдешь, но я знаю одну штуку… Давай‑ка вниз!
Падуб первым, в открытую перевалив через край, стал спускаться по склону. Агрик ужаснулся его смелости, но возразить не успел — тот вдруг дернул его за собою и двинул по уху так, что отрок взвыл.
— Ты чего дерешься? — накинулся он на проводника.
— Делай как я, — шепнул тот. — Мне надо, чтоб нас заметили. Если все выгорит, то они нас сами проводят на двор, а там — поглядим!
С этими словами он взревел и подмял отрока под себя.
Агрику казалось, что его спутник сошел с ума. Падуб с перекошенным лицом вдохновенно душил его, но подмять под себя у него не получалось— оба приятеля покатились по склону, увлекая за собой камни.
Отряд заметил их. К ним бросились и растащили прежде, чем противники докатились до земли.
Падуб извивался в держащих руках и вопил, брызгая слюной и бешено вращая глазами:
— Пустите меня! Дайте мне до него добраться!
Растерявшийся и немного испуганный, Агрик молчал.
— А ну‑ка, стойте, бузотеры! — прикрикнули на них. — Устроили драку, а сами…
Говоривший осекся, во все глаза уставившись на Падуба.
— Ого, Падуб! Откуда взялся? Хозяйка сказала, что ты того — удрал!
— Удерешь тут, как же! — беззлобно огрызнулся Падуб. — Куда мне бежать? Я был в тайном дозоре, дело исполнял, которое не для ваших ушей назначено, да вот его повстречал… Смотрю, вертится кто- то подозрительный, высматривает все. — Падуб зло прищурился на остолбеневшего от таких слов Агрика. — Ну, я его подкараулил, скрутил, хотел отвести, сдать кому надо, пущай разбираются, а у меня свое дело есть. Почти уж дошел, да только он на меня накинулся, придушить хотел…
— Врет он все, — не выдержал Агрик. — Сам же на меня кинулся!
— А ты поговори еще. — Державшие его дружинники заломили Агрику руки назад. — По виду ты чужой, так, может, чего против хозяев замыслил? Ну, говори живо, пока спрашивают! Потом сам молить будешь, чтоб позволили слово сказать!
— Пуганый я, не боюсь, — огрызнулся Агрик.
Падуб почти успокоился, только дышал тяжело.
— Вы бы, други, проводили его ко двору‑то, — обратился он к дозорным, — а я чуток передохну и дальше своей дорогой отправлюсь. Недосуг мне!
— Этого мы проводим, — пообещал старший, — а ты что ж, не пойдешь к хозяйке докладываться?
— Не, — мотнул головой Падуб. — Дело непростое попалось. Пустите меня, братцы!
Он вывернулся было, но воины лишь крепче вцепились ему в локти. Старший оглядел его внимательным взглядом.
— Чего ж ты тут околачивался, коли у тебя где‑то там дело осталось? — молвил он. — Ой, темнишь, темнишь!.. Прогуляйся‑ка с нами!
Падуб начал было громко возмущаться, но Агрик уже понял, что ничего не получилось. Дозорные не поверили.
У пленников отобрали оружие. Длинный меч Даждя, который нес с собой Агрик, долго переходил из рук в руки. Воины цокали языками, разглядывая диковинку, пробовали его силу и крепость, приставали с расспросами, откуда у них такое оружие. Агрик счел за лучшее промолчать, но Падуб уже вылез вперед и сообщил, что этот меч и есть одна половина его тайного дела, за которым он лазил аж к самому князю Волхову. На сей раз ему не поверили совсем.
В окружении стражей с обнаженными саблями они отправились ко двору.
— Прости, — шепнул Агрику Падуб. — Не рассчитал я немного. Это все колдовство Марены. Ты молчи и на своем стой, а лишнего не болтай. Я попытаюсь тебя выгородить, а ты ночью уходи. Не получится у меня сбежать — возвращайся назад. Тогда с мастером Криком другой дорогой пойдете. Это дольше и опаснее, зато наверняка.
— Погоди причитать, — оборвал его Агрик. — Я‑то, чай, не заколдованный пока!
— А от ее колдовства не спастись, коль она решится!
— Не болтать! — прикрикнул на них старший.
Опасаясь, что пленники могут о чем‑то сговориться, их разделили. Теперь каждого окружало кольцо наемников.
