— С ним — тем более, — непреклонно молвила она. — Никто не знает, кто он такой!
— Я знаю! — почти закричала Мера. — С севера он, из Ирия!
Княгиня вскинулась, меняясь в лице. Слишком хорошо помнила она северные гордые скалы, именуемые их обитателями Ирием в память о родине, что осталась где-то далеко на востоке. Ей не было и восемнадцати, когда повстречала она одинокого странника, немолодого уже витязя Ирия. Охваченная безрассудством юности, вызвала она его на бой, да была побеждена. И быть ей убитой, но разглядел витязь косу и пощадил смелую девицу, предложил стать его спутницей. Звали его Святогором.
Десять лет вместе кочевали они по миру рука об руку, душа в душу. На одиннадцатый год понесла Синегорка, и пришлось Святогору бросать кочевую жизнь ради семьи. Поселились они в тихом месте, стали растить маленькую Раду. А через три года надоела Святогору мирная жизнь, и ушел он от жены, оставив в ее чреве Меру. Отправилась было Синегорка искать мужа, да набрела на синегорского князя, который усмотрел знак богов в том, что эта женщина носит имя его вотчины. Потому и женился, на дочерей не посмотрев.
Княгиня очень хорошо запомнила Святогора и боялась, что и Мера повторит ее судьбу.
Не ответив дочери, Синегорка хлопнула в ладоши. Вошла ключница, и княгиня встала, поманив меньшую дочь,
— Идем, — позвала она.
Не только Мера, но и Рада двинулись за нею. Сопровождаемая ими, Синегорка прошла к покоям дочерей и толкнула дверь в светелку Меры:
— Взойди-ка…
Ожидая, что мать последует за нею, девушка переступила порог и тут же услышала, как за ее спиной захлопнулась дверь. Она круто обернулась — для того лишь, чтобы услыхать, как ее запирают на крюк и мать отдает ключнице приказ не выпускать княжну впредь до личного разрешения княгини.
Мера бросилась к окну, распахнула его и высунулась на улицу. Как хотелось ей оборотиться птицей и упредить друга, да только где его искать?
* * *
Стривер сам искал Меру, в одиночестве бродя берегом реки. Только-только ушла вода, и под ласковым солнцем просохли берега. Молодая нежная травка покрывала землю, на деревьях раскрывались крошечные листики. Весна была в самом разгаре. Любовью было напоено все вокруг — даже сейчас, хоть и начали всюду пахать, доносилась издалека чья-то песня о любви и счастье, и сердце Стривера летело за ней.
…Она прибегала перед самым полднем. Сначала долетал ее звонкий голосок, а потом меж берез мелькал светлый подол. Девушка сбегала вниз по склону прямо в его распахнутые объятья. Потом они долго бродили, держась за руки, бегали, веселясь, как дети, под деревьями и, присмирев, сидели на берегу, не сводя друг с друга глаз и боясь вымолвить хоть слово. Они бегали в сад и в сам детинец на праздники, ходили улицами города, но потом снова возвращались в рощу, где никто им не мешал и где весь мир принадлежал им.
Соскучившись ждать, Стривер рискнул отправиться в городец. Бывал-то там всего дважды — на масленичные дни, когда вдруг увидел в толпе играющих черные глаза и замер как вкопанный, и вскоре после этого, когда рыскал по улицам в надежде снова углядеть тот взор. Она, как оказалось, искала его, и он почти не поверил, когда встретил девушку у княжьего терема. В тот же день он видел и ее мать, но потом ему через холопа передали, чтоб он поменьше вертелся поблизости, и больше в городе Стривер не бывал.
Но сейчас он шел нагретыми весенним солнцем улицами, пробираясь к терему и стараясь не пропустить, если девушка уже вышла ему навстречу. Он знал, что она княжна, и раздумывал — вдруг сейчас приехали издалека послы сватать ее за своего князя? А он в мыслях ее своей называл, готов был руки просить, а сам посвататься не удосужился. Да и что скажут его родители, вздумай он жениться? Да, патриарх Сварг богат, и род его славен, но Стривер-то кто? Не безродный ли приемыш, незаконный сын полуптицы-полуженщины., у которого всего добра два крыла и любовь к небу! Никакая мать не согласится отдать за него свою дочь! И не всякая девушка пойдет за безродного!
Занятый такими мыслями, Стривер на удивление скоро оказался у княжьего терема.
За тын пускали далеко не всех, но и не каждый мог сравниться со Стривером в ловкости и проворстве. Легко, словно на ногах его были крылья, он вскочил на кровлю сарая, перепрыгнул через забор, усевшись на нем верхом, и в следующий миг соскочил в сад на задах терема.
Еще только лопались почки на вишнях и яблонях, и сад стоял совсем голый, а потому Стривер, пригибаясь, побежал к терему, прячась за деревьями, чтобы его не заметили.
В сад выходили окна горниц княжеских дочерей и светелки их подруг и служанок. Мера не указала, какое окно ее, и Стривер растерялся, вертя головой.
Наверху, под самой кровлей, несколько окошек было распахнуто. Свистнув наудачу, он поспешил спрятаться.
Но почти тут же вернулся к окнам, увидев в одном из них Меру. Княжна удивленно оглядела сад и ахнула, найдя Стривера.
— Пришел, — прошептала она, наваливаясь грудью на оконницу. — Сыскал-таки!..
Ее длинная коса свесилась так низко, что ее можно было достать, подпрыгнув.
— Как я мог не прийти, когда сердце с тобой осталось! — отозвался Стривер. — Я тебя у реки ждал, измаялся — ноги сами сюда принесли… Скажи, — голос его упал до шепота, — что случилось?
— Мать меня заперла и выходить запретила.
Стривер закусил губу.
— Сваты?
Мера посмотрела на его лицо и весело рассмеялась.
— Не бойся, — ласково ответила она, — не сваты. Матушка, конечно, недовольна тем, что я к тебе бегаю — не к лицу, мол, княжне, как простой девке, на свидания бегать, да только иного она страшится… — Мера осторожно оглянулась по сторонам. — Сказать?
Глаза ее взволнованно блестели, и Стривер попросил: — Скажи.
— Говорят, Змей в округе бродит, — тут же выпалила девушка. — Рада полки поведет в бой против него, а меня заперли, чтоб чего не случилось.
Это Стривер мог понять — когда-то, уже очень давно, точно так же скрывали, держа взаперти, Диву Додолу. Но на сей раз враг не охотился прямо за девушкой — княжну берегли просто так, на всякий случай.
— Значит, мы больше не увидимся? — спросил он. — Пока Змея не позобьют?
Мера ненадолго исчезла, но потом появилась снова и решительно уселась на окно, свесив ноги.
— Поможешь мне?
Стривер ахнул, протягивая к ней руки:
— Ты хочешь?
— Я не знаю, сколько меня здесь продержат, — молвила девушка, — и я не пойду против воли матери, но не попрощаться с тобой, не пройтись последний раз по нашим местам я не могу. Помоги мне!
— Прыгай!
Мера легко соскочила прямо в объятья Стривера. Ее руки обвились вокруг его шеи, лица оказались так близко — ближе, чем всегда. Стривер крепче обнял девушку, не ставя ее на землю, и она не подумала вырываться. Пальцы Меры нежно перебирали его длинные светлые волосы, рассыпавшиеся по плечам, и Стривер осторожно потянулся к девушке губами.
