Велес притянул ее к себе, укрывая полами полушубка.
— Родная моя, — ожег щеку Живы его шепот. — Спасибо тебе! Я никогда тебя не брошу, никогда с тобой не расстанусь. Все для тебя сделаю — только ты береги его и себя и… Прости, но дети Дивы-Додолы будут ему братьями…
— Я знаю, пусть так! — прошептала в ответ Жива. Хозяйка сжала кулаки при последних словах Велеса, но тут же спокойно обратилась к гостям:
— Устали вы, а на дворе ночь. Располагайтесь. Меня Макошью зовите…
Она, очевидно, ожидала вопросов, но их не последовало. Велес только кивнул ей поверх головы прильнувшей к нему Живы. Волхва, казалось, была удивлена.
— Иль не слыхали обо мне? — спросила она. — Я-то думала, знаете вы, к кому попали!.. Хотите что еще узнать?
— О том, куда и зачем я иду, мне и так известно, — гордо ответил Велес. — И с этим я сам справлюсь. А вот она?
— О ней я позабочусь! — Макошь взяла Живу за плечи, предлагая ей следовать за собой.
— Там остались наши лошади. — Велес тоже встал. — Я приведу их!
— Смотри, дверь рогами не вышиби, — беззлобно кинула ему вслед пророчица, но он не отозвался.
Жива было обернулась к волхве что-то спросить, но та строго сдвинула брови, показывая, что сейчас не время говорить, и потянула с плеч гостьи полушубок.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Пока Велес ходил за лошадьми, Макошь расшевелила почти уснувший огонь в очаге и наскоро согрела гостям угощение. Для Живы она отдельно приготовила целительное зелье. После него Живе сразу захотелось спать. Макошь уложила ее на меховое ложе к дочерям. Старшая, некрасивая девочка, раз насторожившись, так и укуталась с головой, держась от гостьи подальше, а младшая сразу придвинулась ей под бок да там и уснула. Сама Жива долго боролась со сном, прислушиваясь к разговору, который завели у лучины Велес и волхва.
Она так и заснула под их голоса, а пробудилась уже поздним утром, когда со двора доносились фырканье и ржанье готовых к походу лошадей.
Отбросив шкуры и не обращая внимания на дурноту, Жива вскочила и бросилась вон. У крыльца вросшего в снег домика стояли Велес и Макошь. Сын Земун был уже готов к дороге. Увидев за спиной волхвы Живу, он порывисто шагнул к ней, протягивая руки.
— Уезжаешь? — догадалась Жива. — Без меня?
— Прости, родная, — Велес взял в ладони ее лицо, — но останься я — ты б сама меня в дорогу поторопила. Знаешь ведь — время Даждю дорого!
Жива отстранилась, кладя ладони ему на плечи.
— Все знаю, потому и не спорю, — сказала она. — Боялась лишь — уедешь не простясь. — Женщина прижалась к Велесу, пряча лицо у него на груди.
Макошь отошла в сторону, и Велес горячо обнял Живу.
— Я тебя никогда не забуду, — прошептал он. — Что бы ни случилось!.. Я слишком долго тебя ждал. Дождись меня — больше ни о чем не прошу. И сохрани ребенка!
Силой оторвав от себя льнувшую к нему женщину, Велес метнулся к своему коню и одним прыжком взлетел в седло. Жеребец заржал, осаживаясь на задние ноги.
Жива бросилась к Велесу.
— Он будет расти со своими братьями! — крикнула она. Велес только кивнул ей и погнал жеребца вперед.
Увлекая за собой заводного коня, тот вломился в кустарник.
Макошь властно остановила кинувшуюся вдогонку Живу, заглянула ей в лицо.
— У этого ребенка не будет братьев, — внятно сказала она, не отрывая потяжелевшего взгляда от лица Живы. — Крепись — только отвага и сила помогут тебе вырастить его!
Обняв оцепеневшую от страшного пророчества женщину за плечи, волхва повела ее обратно в избушку.
* * *
Тем временем огромный всадник мчался к югу.
Припав к косматой гриве коня, Велес торопил его, не давая поблажек ни себе, ни жеребцу. Заводных коней он оставил у Макоши, взяв себе одного порезвее, и шел сейчас одвуконь. Останавливаясь только на ночлег, он спешил, забыв обо всем. Впервые за долгое время кому-то надобна была его помощь, и ради этого он был готов на все — на новое преступление или подвиг — одинаково. Он был кому-то нужен, его ждали, в него верили, на него надеялись и его любили. Это удесятеряло его силы, и даже коням передалась часть его пыла — казалось, все трое сделаны из камня.
Версту за верстой покрывал Велес, приближаясь к цели. Он мчался напрямик, следуя местами, которые успел раньше хорошо изучить. Но даже и не зная, куда ехать, он не должен был ошибиться — впереди лежало море.
Засидевшись допоздна в избушке Макоши у лучины, Велес не расспрашивал волхву о будущем — говорил сам, не давая ей вставить слова. Он спешил рассказать хоть одной живой душе о том, что творилось с ним. Макошь не знала его раньше, она могла и должна была ему поверить. И она поверила, а из нескольких слов, брошенных ею наутро, Велес понял, где ему, вернее всего, окажут помощь. Об остальном он не хотел знать.
Запах моря он почувствовал задолго до того, как увидел его. Невысокие гладкие горы, заросшие лесами до вершин, скрывали берег в этих местах. Они защищали долины, где селились люди, и каменистые косы-полуострова. Некоторые из них были связаны с землей столь узкими перешейками, что в прилив оказывались полностью отрезанными от берега. На одном из таких островков и лежала его цель.
В последние дни болезни, когда Велес был почти готов отправиться в путь, в зиме наступил перелом. Здесь, на юге, в воздухе уже чувствовалась весна — дышалось легко и вольно, в ноздри проникали пьянящие запахи, а ухо ловило голоса птиц и вздохи просыпающегося леса: невнятное бормотание вод под снегом, сонное ворчание реки, шепот оживающих деревьев. Воздух стал прозрачен, а снег потяжелел и липнул к копытам коней. Углубившись в леса на склонах невысоких гор, Велес был вынужден придержать неистовый бег своего жеребца.
Впереди развиднелось. Тропа, явно проложенная здесь всадниками, пошла круто вверх. На вершине, к которой она вывела путника, деревья ушли в стороны, оставив только нечастые кусты. Велес остановил коня.
Отсюда открывался великолепный вид. Ровный и пологий склон горы был почти оголен — кроме островков кустарника, ничто не закрывало обзора. Тропа, местами протоптанная чуть не до земли, вела мимо зарослей и крупных валунов вниз, к каменистому берегу шириной всего саженей в десять. Хотя до него было больше версты, наметанный глаз Велеса, казалось, различал отдельные камешки там, где снега не было. От берега в море уходила широкая, не меньше сотни саженей, коса, лишенная растительности. Идеально ровная и гладкая, она примерно через полверсты заканчивалась небольшим возвышением, на котором стояла сложенная из валунов и бревен крепостца.
Зоркие глаза Велеса при желании могли бы отсюда разглядеть ее, но он даже не стал вглядываться — его внимание привлек пляж.
По камням, ломая льдинки, бродило десятка три кобылиц, выискивая мелкие травинки. Пологий склон горы, очевидно, весной превращался в отличный луг, но пока снег там был слишком глубок. Все кобылки были как на подбор — светлые, почти белые, высоконогие, изящные, с длинными гибкими шеями и нежными гривами. Они были так увлечены поисками, что дали время незваному гостю осмотреться и сразу понять, что он попал куда хотел. Полузвериным чутьем обратившись к кобылкам, Велес догадался, что ведьма, которую он искал, живет здесь — все они до одной были ее родными дочерьми.
