Распахнувшиеся двери отвлекли внимание Маргариты. Возвращение в салон мужчин спасло Розеллу от повторного объяснения. Какой-то господин подошел поговорить с мадам де Луимонт, и Розелле пришлось отвернуться в поисках нового собеседника. Она увидела, что Филипп придвигает кресло, чтобы выпить с ней поданный кофе.
– Ну что, выживете? – с улыбкой спросил он, когда они оба взяли фарфоровые чашки и добавили в кофе сливки.
Розелла сделала глоток и улыбнулась в ответ.
– Думаю, теперь я выдержу. Благодаря вам. Вы так великолепно объяснили мое присутствие в замке, пощадив чувства всех, включая и мои. Кажется, вы не смогли найти свое призвание.
Филипп удивленно поднял брови.
– То есть?
– Вы должны были стать дипломатом. Так мастерски управиться со столь деликатной ситуацией! Но вы ведь не стали, не правда ли? – шутливо спросила она.
– Дипломатом? – Филипп со смехом откинул голову назад. – Святые небеса, нет! Я занимаюсь обычной добропорядочной торговлей. Вожу специи, ром, сахар с Мартиники и других островов. Я сотрудничал с вашим дедушкой так же, как раньше мой отец. Мы забирали весь сахар, который производили плантации Андрэ Каделя. Именно поэтому он хотел увидеть меня, как только вернется во Францию. К тому же, мои родители были его друзьями, и в особняке Андрэ я чувствовал себя как дома. Я предложил купить плантации, ведь он поговаривал о возможной продаже, когда ему придет время покинуть Мартинику, но Андрэ не торопился и написал, что мы обсудим это дело в течение ближайших месяцев. Я был более заинтересован в покупке, поэтому надеялся договориться обо всем до отъезда из Парижа. Но когда он задержался, я решил, что глупо бесконечно торчать в городе. Андрэ мог в последнюю минуту изменить дату отплытия.
Розелла кивнула, глядя в полупустую чашку, сраженная неутихающей болью. Странно, почему она так сильно скучала по человеку, которого видела очень редко.
– Так и я думала вначале. Я хочу сказать, надеялась, что есть совершенно простое объяснение отсутствию Андрэ. – Ее голос неожиданно дрогнул, заставив вскинуть голову. Розелла встревожилась, что выражает слишком много чувств на этом изысканном светском приеме.
Филипп Обер подался вперед и коснулся ее руки.
– Мы поговорим об Андрэ Каделе в другой день. Не сейчас. Не здесь. В другое время.
– Пожалуйста, – с жаром воскликнула Розелла. – Я не знаю столь многого и хочу заполнить эти пробелы.
Но они не смогли больше продолжать беседу, так как один из гостей приготовился петь, и Луиза, которая собиралась аккомпанировать на фортепьяно, попросила Филиппа переворачивать ноты. Пока звучали любовные романсы, Розелла заметила, как часто Луиза бросала взгляды и посылала улыбки Филиппу. Без сомнения, она сильно увлечена им. Возможно, даже влюблена. Но как насчет его чувств? Он смотрел на женщину, словно для него существовала только она, но это естественно для опытного, чувственного француза. Есть ли еще признаки пылкой страсти, которая сделала невыносимым его пребывание в Париже и заставила поспешно вернуться на виллу, чтобы снова быть рядом с Луизой? Возможно, между ними существует невидимое стороннему наблюдателю притяжение. В конце концов, кто в этом зале подозревает, что она и Себастьен настроены на одну и ту же волну, ощущая каждое движение друг друга? Не поворачивая головы, она почти осязаемо чувствовала его связь с ней. Розелла часто представляла, как он страстно сжимает ее в своих объятиях. В действительности они никогда недолжны прикасаться друг к другу, кроме обычных рукопожатий и традиционных поцелуев в щеку при дружеском приветствии. Но ничего больше. Никогда.
Вечер близился к концу. Розелла заметила, что Арман зло схватил руку жены повыше локтя, торопя ее уйти. Софи казалась сердитой и дерзкой, зная, что как только они останутся наедине в экипаже, придет время изнурительного допроса. Филипп Обер тоже не задерживался. Поцеловав руку Маргариты, он повернулся к Луизе и бросил ей на прощанье несколько слов. Но когда Филипп подошел к Розелле, он не ограничился пожеланием доброй ночи, как она ожидала.
– Вы знаете, где я живу, – сказал он, не рискуя быть услышанным за шумной болтовней прощающихся гостей. – Если вам потребуется помощь, или вы попадете в затруднительную ситуацию, или почувствуете, что вам грозит опасность, в любое время пошлите за мной. Или придите ко мне сами. Помните об этом. А пока буду с нетерпением ждать нашей следующей встречи. Спокойной ночи.
Филипп ушел, оставив Розеллу в недоумении. Трудностей она может ожидать сколько угодно. Но опасность! Что заставило его думать об этом? Она поразмышляет позже. Сейчас Себастьен провожает в холле последних гостей, и она должна поскорее вернуться в свое крыло. Розелла пожелала доброй ночи Маргарите, но Луиза не удосужилась ответить, притворившись занятой передачей матери заботам горничной. Мари уже ждала, чтобы проводить хозяйку в ее апартаменты в противоположном крыле замка.
В башенной комнате Мари помогла Розелле раздеться. Девушка была рада, наконец-то, после долгого, утомительного дня сбросить одежду и расчесать волосы. Мягкий, шелковистый водопад рассыпался по плечам. Она бросилась на кровать, легла на живот, уткнулась в подушку и заснула прежде, чем Мари потушила лампу и вышла из комнаты.
Когда глубокий сон был нарушен, Розелла не проснулась, хотя беспокойно зашевелилась. Она медленно приходила в себя и протестующе замотала головой. Волосы обвились вокруг шеи, и девушка слабо застонала. Вдруг ее глаза широко открылись. Она осознала, где находится и что слышит. Или она ничего не слышала? Бархатистая тишина башни обволакивала все кругом, и только в ее голове эхом отдавался долгий, резкий, похожий на рыдание крик.
С колотящимся сердцем Розелла села в постели и убрала волосы. Подвинувшись к краю кровати, девушка зажгла лампу и внимательно осмотрела комнату. Все осталось в таком же порядке, как после ухода Мари. Ничто не сдвинуто с места. Ничто не упало, чтобы разбудить ее.
Она видела сон? Розелла смутно помнила, что слышала какой-то звук. Возможно, это был ее собственный бессознательный плач во сне. Потом в голову пришла ужасная мысль, от которой ее бросило в дрожь, от которой похолодели и вспотели ладони. А вдруг это тревожный сигнал? Неужели напряжение, утомление и волнение снова начинают сказываться на ее душевном здоровье, как уже однажды случилось, когда она спала в башенной комнате? Не сделала ли Розелла огромную ошибку, вернувшись в западное крыло? Но как по другому победить страх перед замком, если не возвратиться в то место, где все началось!
Девушка быстро откинула одеяло и взяла лампу. Сквозь непрозрачное стекло шаровидного колпака свет мягко падал на лицо и волосы, создавая вокруг головы мерцающий ореол. Розелла вышла за дверь и остановилась, прислушиваясь. Тишина давила на нее. Подняв лампу повыше, она двинулась к лестничной площадке.
– Есть здесь кто-нибудь? – крикнула девушка слегка дрожащим голосом.
Ни звука. За пределами светового пятна от лампы на лестнице сгущалась кромешная тьма. Розелла вернулась в комнату и закрыла дверь. Ее бил озноб. Бедняжка прислонилась к шелковой панели и попыталась найти объяснение тревожному пробуждению. Если бы это случилось впервые, она бы тотчас же успокоилась, но, казалось, будто время пошло вспять и башня снова странно оживала. Замешаны ли здесь сверхъестественные силы, нечто, находящееся выше понимания и веры? Возможно ли, что башня каким-то непонятным, невероятным образом сохранила отголоски страха, муки и отчаяния попавшей когда-то в ловушку женщины? Не по этой ли причине западное крыло с его секретами было заперто? Может, чтобы ожил древний призрак, необходимо человеческое присутствие в башне?
