Раган уверенно свернул на узкую лестницу, ведущую под крышу.
У закрытой двери бдил угрюмый малый, одетый под канцеляриста, но явно привыкший
работать на свежем воздухе с чем-то поострее перьев, судя по здоровому румянцу
и оттопыренной поле вицмундира, а также полному отсутствию чернильных пятен на
руках.
Он вежливо посторонился, глядя сквозь Сварога отработанно
ускользающим взглядом. Раган распахнул дверь. Небольшая комната со скошенным
потолком и двумя окнами, полки ломятся от бумаг, но лежат они открыто, слой
пыли нарос толщиной с палец, и чернильницы на трех столах сухи.
Трое мужчин в простой добротной одежде незнатных
путешественников поднялись им навстречу – неспешно, с достоинством людей,
знающих себе цену и чуждых лакейства. Ласково-пронзительные взгляды опытных
купцов, один уже в пожилых летах, седой, двое других помоложе. Рядом, на пустом
стуле, лежат кожаная труба для бумаг и кожаный мешок, с каким ходят
высокопоставленные чиновники (портфели были здесь пока что неизвестны, и Сварог
всерьез подумывал, что следует их заново «изобрести»).
– Прошу садиться, господа, – сказал Сварог и, подавая
пример, первым опустился на шаткий и скрипучий казенный стул с огромной
жестяной биркой на спинке. – С кем вы, гости, торг ведете и куда теперь
плывете? – спросил он весело.
Седой посмотрел вопросительно.
– Это стихотворение, – сказал Сварог.
– Простите, ваше величество, – сказал седой
серьезно. – Я всегда был далек от поэзии и потому не смог оценить в
должной степени смысл ваших слов… Простите великодушно мое невежество…
– Ну что вы, – сказал Сварог великодушно. Не стоило
упрекать гостя за незнание стихов, которых в этом мире не существовало
вовсе. – Не соблаговолите ли изложить дело, которое вас ко мне привело?
– Позвольте без околичностей и дипломатических поклонов,
ваше величество, – сказал седой. – Перед вами – делегаты,
избранные Ганзейской Палатой специально для этой поездки и облеченные всеми
полномочиями как для переговоров, так и для подписания документов, в случае,
если таковое состоится… Прошу.
Он ловко достал из кожаной трубы для бумаг толстый свиток,
развернул его с хрустом, подал Сварогу. Сами письменные полномочия занимали
всего-то дюжину строчек – а пониже чуть ли не уард новехонького пергамента
занимали подписи и печати, на первый взгляд казавшиеся совершенно одинаковыми
оттого, что все, чуть ли не сто, были круглыми, но потом Сварог, вглядевшись,
стал различать многочисленные гербы.
– Все в порядке, ваше величество, – прошептал на ухо
Раган, деликатно заглядывавший через плечо. – Должные формальности
соблюдены…
– Слушаю вас, господа, – сказал Сварог спокойно.
– Ваше величество. Ганзейская Палата, высший орган
управления и высшая инстанция Ганзейского Союза Вольных Мореплавателей,
всесторонне обсудив ситуацию, обращается к вам с просьбой взять означенный Союз
под свою высокую руку – со всеми правами и обязанностями, отсюда
проистекающими, – выговорил седой на одном дыхании и низко, торжественно
поклонился.
Сидевший слева от него, судя по обветренному лицу,
несомненный моряк, добавил:
– До сих пор не существовало титула главы всей Палаты, но
таковая после долгого обсуждения пришла к выводу, что отныне целесообразно
будет учредить пост Генерала-Старшины Ганзейской Палаты – по образцу генерал-капитанов
городов – и просить ваше величество его на себя возложить…
Он замолчал и с видимым облегчением утер платком вспотевший
лоб – если седой явно был не новичок в дипломатических беседах, и длинные
обороты слетали у него с языка самым привычным образом, то моряк, сразу видно,
заучивал эту тираду долгонько…
– Мы надеемся, что такое решение послужит к взаимовыгодной
пользе, – добавил третий.
– Ну что же, господа, – сказал Сварог по-прежнему
спокойно. – Пожалуй, взаимная выгода и в самом деле присутствует… Вы –
отличные моряки, опытные купцы, у вас серьезный военный флот и серьезная армия…
В моих делах это будет очень кстати. Что до вас… Как вам пришла в голову
эта идея? Давайте поговорим откровенно и обстоятельно…
– Как легко догадаться, мы с определенного времени наблюдаем
за деятельностью вашего величества со всем вниманием, – сказал седой (судя
по документам, носивший титул Легата и имя Токпарс). – Когда до нас дошли
кое-какие сведения о предприятии, задуманном господином графом, – поклон в
сторону Рагана, – над будущим пришлось задуматься со всей серьезностью,
ибо к тому же нам стало известно о той деятельности, которую люди вашего
почтенного министра Интагара ведут в Балонге…
Он замолчал, глядя на Сварога наивнейшими глазами седого
ребенка. Оценив по достоинству этот взгляд и чуть заметную улыбку, Сварог
сказал без малейшего стеснения:
– Да, что-то там в Балонге назревает, такое впечатление… Вам
это не нравится?
– О, что вы, наоборот! – воскликнул седой. –
Учитывая наши с Балонгом трения и многовековое соперничество, не буду лгать,
что мы удручены вашими… приготовлениями. Наоборот. Эти кровососы, не умеющие ни
торговать толком, ни грамотно заниматься морскими перевозками, набивающие
сундуки благодаря одному только пошлому ростовщичеству… Простите, ваше
величество. Увлекся. Вражда и в самом деле чересчур давняя… Так вот, Палата уже
не сомневалась, что в самом скором времени интересы вашего величества, вашего
растущего государства и Ганзы неминуемо придут в соприкосновение. Мы слишком
долго существуем в нынешнем своем виде и научились планировать далеко вперед…
Зная решительный характер вашего величества, нельзя исключать, что
соприкосновение это примет… энергичный оборот. Могу вас заверить, мы не боимся
войн и умеем отстаивать свои вольности и свое добро. Однако личность вашего
величества и обстоятельства, при коих ваша держава расширяется с небывалой
быстротой… Словом, мы пришли к выводу, что любая война превратится в чересчур
затянутое и бесперспективное предприятие, от которого не будет пользы ни Ганзе,
ни, простите за откровенность, вашему величеству. После четырехдневного
обсуждения было решено поступить именно таким образом, о котором мы уже имели
честь довести до вашего сведения… Вы сами желали предельной откровенности, ваше
величество… Мне не хотелось бы, чтобы у вас создалось мнение, будто мы
капитулировали. Право же, все обстоит совершенно иначе. Мы привезли вашему
величеству договор, смею думать, в полной мере учитывающий интересы обеих сторон.
Учитывая особые обстоятельства, гарантом договора мы желали бы видеть
императрицу… Не угодно ли ознакомиться?
По его знаку моряк извлек из объемистого мешка целую кипу
листов, исписанных аккуратнейшим писарским почерком.
– Ого! – сказал Сварог. – Страниц сто, а?
– Всего сорок две, ваше величество. Здесь три экземпляра –
для вас, для нас и для Канцелярии земных дел.
«Что же, господа купцы, в деловой хватке вам не
откажешь», – подумал Сварог, укладывая себе на колени все сорок два листа.
