– Что – зачем? – невинно взглянула отодвинувшаяся от
него Яна.
– Выдумки насчет любовника.
– Вполне обдуманное коварство, – пожала она плечами. –
Урона для девичьей репутации не будет никакого, он все равно ни с кем столь
ошеломительной новостью не поделится. А вот тебе будет гораздо безопаснее жить.
Будучи уверен, что ты мой любовник, он поостережется против тебя что-нибудь
замышлять.
– Значит, ты его…
– Да оставляю я его в прежней должности, успокойся… Ты на
его место не хочешь, и кого в таком случае назначить, я решительно не
представляю. Буду утешать себя тем, что Дирмед – зло известное и
привычное. – Она, поморщившись, повертела руками, разглядывая
запястья. – Останутся синяки, вот, уже пятна проступили… Надо же было так
стиснуть…
– Я вот подумал почему-то о том, что розга – все же не самое
бесполезное изобретение человечества…
– Вот уж нет, любезный граф, – лучезарно улыбнулась
Яна. – Снова озабочены моим воспитанием? Хвала небесам, я уже в том
возрасте, когда пороть девушку – не метод воспитания, а самое натуральное
извращение… – Она поморщилась. – Действительно, синяки останутся.
– Прости, – осторожно сказал Сварог. – Но у меня
было впечатление, что вот-вот случится нечто жуткое…
– И правильное было представление, – подтвердила она
сердито. – На меня иногда… накатывает. Нечто вроде эпилепсии у землян,
только в основе какая-то старая магия. Сама толком не умею этим управлять…
Наследственность, знаешь ли. Могла и размазать по ближайшей стеночке в виде
фрески под старину… – Она пытливо посмотрела на Сварога. – А ты, выходит,
умеешь это гасить…
– Боюсь, мы в равном положении, – признался
Сварог. – Я тоже не представляю, как это у меня получается.
– Интересно, у тебя в роду не было ли в незапамятные
времена…
И она замолчала, чуть ли даже не испуганно.
– Керуани? – сказал Сварог.
– Интересно, откуда ты знаешь про Керуани? – воззрилась
на него Яна в полнейшем недоумении. – Неужели на земле просветили? Это,
вообще-то, считается одной из самых засекреченных тайн прошлого…
– Ты, наверное, забыла, – сказал Сварог. – Это
ведь я нашел то письмо в мундире навигатора, в отеле…
– Какое письмо?!
Яна смотрела на него с искренним недоумением.
«Так-так-так, – подумал Сварог сердито, – что же, ей и про то, что я
нашел в отеле, не доложили? Ай да Гаудин! Похоже, среди господ сановников
прямо-таки соревнование идет: кто надежнее оградит юную императрицу от
сложностей и загадок бытия…»
– То письмо, что написала навигатору Горонеро его
подруга, – выговорил он помимо воли, хотя собирался, твердо собирался
замять эту скользкую тему.
«Да что с языком нынче такое? Как шнурок развязался…»
– Решительно не понимаю, о чем ты, – пожала плечами
Яна.
На счастье Сварога, ее мысли внезапно приняли иное
направление. Яна задумчиво прошлась по комнате, обходя упавшие со стола бумаги,
а когда обернулась, на лице играло беззаботное лукавство:
– Значит, милорд, вы решительно отказались на мне жениться?
Это в чем-то даже и оскорбительно… Можете вы внятно объяснить, почему
отказались от первой красавицы Империи?
И снова непонятная откровенность себя проявила – он совсем
было собрался отделаться вежливой, пристойной шуткой, но как бы со стороны
услышал собственный голос:
– Быть может, оттого, что опасаюсь лишних сложностей. Мне их
и без того хватает. С Марой гораздо проще, идеальное сочетание боевого товарища
и верной подруги, не отягощенное сложностями… А тот, кто окажется с тобой в
одной постели, чует мое сердце, кроме несказанного удовольствия обретет еще и
ворох нешуточных сложностей… – Он хлопнул себя кулаком по губам и прямо-таки
взвыл: – Да что со мной такое?
– Сказать? – прищурилась Яна. И, медленно покачивая
указательным пальцем, не без удовольствия продекламировала:
– Шальное сочетание ума, взбалмошности и прелести, от
которого кружится голова… Что ж, за этот порыв искренности тебе многое можно
простить…
– Это все – ты? – предположил Сварог.
– Ох! – вздохнула Яна, закатив глаза. – Я,
кажется, не давала оснований подозревать себя в столь низком коварстве… Я тебе
сейчас объясню. – У нее прорезался исполненный удовлетворенного
превосходства тон строгой учительницы, объясняющей карапузу элементарные
истины. – И ты поймешь, насколько неопытен – да, до сих пор… Посмотрим…
Она взяла со стола забытую канцлером шляпу, поднесла к носу
роскошное белое перо, принюхалась и удовлетворенно кивнула:
– Ну, разумеется… Полюбуйся.
Пальцами левой руки прочертила над пером какую-то нехитрую
фигуру – и перо превратилось в невероятно красивый мираж, сотканный из синего
сияния, переливавшийся разными оттенками, походивший на неземной цветок.
– Порошок из корней синего сильванского лотоса, измельченный
в тончайшую пыль, – будничным тоном пояснила Яна. – Надлежащий
церемониальный взмах шляпой – и пыль распространяется по комнате, ты ее вдохнул
незаметно для себя… Таковы уж, милорд, свойства этого порошка, что человек, его
вдохнувший, начинает отвечать чистейшую правду, о чем бы его ни спрашивали. Он
просто не может лгать.
– Но ведь я умею определять яды!
– Да это не яд! – таким тоном, словно показала язык,
объяснила Яна. – Яд – это то, что вредит организму, вызывает болезнь или
смерть… Понятна тебе казуистика? Говорение правды не наносит человеку прямого
вреда – исключительно косвенный в виде жизненных последствий. А это уже по
другому ведомству…
– Значит, он…
– Дошло, наконец! Конечно. Это и называется «подпустить
лотоса». Защититься можно с помощью простейшего заклинания… но ты-то его не
знаешь, а? Интересное зелье, правда? Лотос этот на Сильване растет в жутко
недоступных болотах, где-то на краю земли, но все равно десятки авантюристов
пытаются его добывать, потому что при продаже из-под полы он идет даже не на
вес золота – на вес алмаза. Представляешь области применения? Полиция, тайные
службы, ревнивые мужья и так далее, и так далее… У тебя на лице написано сейчас
столь искреннее расположение к герцогу… Пренебреги. Сам виноват – тебе следует
получше изучить нравы и приемчики господ сановников… С точки зрения
государственных интересов, о которых герцог так печется, ничего страшного не
произошло – он всего лишь вызвал тебя на откровенность. Да и мне было интересно
послушать, что ты обо мне думаешь, – сама бы никогда не решилась на такую
пакость… Не красней. Теперь ясно, что тебе можно безоговорочно верить, а это
немало…
Она помрачнела, теперь-то видно, что в прежней веселости
было много напускного. У Сварога язык чесался спросить, как же все-таки
обстояло дело с ее отцом, – но лишь законченный скот мог бы сейчас об этом
заикнуться. Нужно продумать, к кому можно подкатиться со столь деликатными
расспросами, – пожалуй, к кому-нибудь из старцев Геральдической коллегии,
когда они в очередной раз нагрянут в гости и упьются до изумления…
