Ювелир, затратив вдесятеро меньше времени, чем Мак, с
помощью сугубо профессиональных методов изучил предмет и заверил, что они имеют
дело со слитком чистейшего золота, чья стоимость… Глэрд не велел ему продолжать
– он и сам отлично разбирался, сколько может стоить слиток высокопробного
золота величиной с мужской кулак. Сумма получалась приличная даже для вполне
зажиточного глэрда.
Таким образом, в головоломной загадке моментально
обнаружились и приятные стороны. В ту же ночь глэрд Рейт, его племянник и
верный дворецкий, погасив все лампы, засели в «доспешной зале», на всякий
случай вооружившись до зубов и прихватив все отыскавшиеся в замке божественные
книги, числом полторы (не часто, увы, в сем замке обращались к писаниям святых
мудрецов, и полторы-то еле наскребли…).
Примерно за полчаса до полуночи зеркало, насколько удалось
рассмотреть в лунном свете, помутнело, покрылось странными огоньками,
мерцающими и кружащими, минут через несколько все они погасли, а туман
рассеялся – и по ту сторону зеркала обнаружилась непонятная фигура, укутанная в
балахон с капюшоном, освещенная слабым источником света так, чтобы ее было
видно. В нее едва не пальнули сгоряча, но опомнились – кто, кроме этого
создания, мог положить сюда золото? Чистейшее и на приличную сумму?
Неприятным голосом, не вполне похожим на человеческий –
глэрд особо отмечал это обстоятельство, хотя и не мог объяснить, в чем же
отличия, – фигура вполне членораздельно и внятно попросила их не пугаться,
заявив, что является существом из плоти и крови, не имеющим ничего общего с
нечистой силой, и намерена заключить взаимовыгодное соглашение вроде торгового,
а в знак серьезности своих намерений и дружелюбия уже выплатило маленький
задаток.
Слово «задаток» глэрду весьма понравилось, а еще больше
привлекало то, что слиток золота величиной с кулак существо небрежно
поименовало «маленьким». Перспективы открывались интереснейшие. Расхрабрившись,
глэрд велел спутникам убрать подальше оружие, а загадочного гостя в балахоне
пригласил выйти из зеркала, присесть за стол, как принято меж благородными
людьми, и обсудить все по-деловому, а не на ногах, подобно продающим корову
простолюдинам. Гость вышел, предупредив предварительно, что он на той стороне
не один, и в случае какого-нибудь коварства за него отомстят молниеносно и
надежно. (Что, между прочим, свидетельствовало о некоторой осведомленности
существа о человеческой природе и психологии.) Глэрд и не помышлял о каких-то
коварных ходах: дело было не только в золоте, он слишком хорошо понимал уже,
что создания, способные забросить на нашу сторону из Зазеркалья слиток золота,
могут, пожалуй что, набросать оттуда и каких-нибудь зажигательных снарядов в самый
неожиданный момент. Да и разглядел уже, что зеркальное стекло исчезло начисто,
что на той стороне нет уже отражения зала, зато в полумраке шевелятся смутные
фигуры, направив в их сторону дула и жерла.
Уселись тут же, в зале. Глэрд так и не видел ни лица гостя,
ни хотя бы кончика пальца, но тот, по крайней мере, мог сидеть, как человек, а
изъяснялся вполне вразумительно, лексикон его был богат, речь – гладка. По
размышлении глэрд вынужден был признать, что, не видя собеседника, а лишь
слыша, принял бы его за обыкновенного образованного человека, а то и дворянина.
То, что голос загадочного гостя был скрипучим и каким-то не таким, картину не
портило – в конце концов, глэв Гюсан, которому искусные лекари вставили
серебряную трубку в развороченную картечью на войне глотку, хрипел и скрипел
при каждом слове не в пример диковиннее, а вот поди ж ты, привыкли и научились
понимать…
Вскоре выяснилось, что незнакомец в балахоне – своего рода
купец, но не простой, а высокопоставленный, что-то вроде старшины Сословия Мер
и Весов, если переводить на привычные мерки, а с подобным купеческим сановником
и дворянину сидеть за одним столом не зазорно. И дело его опять-таки насквозь
знакомое: означенный субъект «по ряду причин, излагать которые было бы слишком
долго и сложно», намеревался проложить через «доспешную залу» глэрда нечто
вроде торгового маршрута, за что, конечно же, готов был платить владельцу
данного места, как принято в цивилизованном обществе. По его заверениям, место,
откуда он вышел, было не какой-то там магической страной или обиталищем
нечестивых демонов, а обыкновенным миром, таким же, как Талар или Сильвана, но
расположенном в пространстве так заковыристо, что он, гость, и сам толком не
понимает, как это можно объяснить обыкновенными человеческими словами,
поскольку, к тому же, не обременен особой книжной ученостью, предпочитая
торговые дела.
Глэрд и сам не особенно требовал научных объяснений –
его гораздо больше интересовали материальные вопросы. Он быстренько смекнул:
очень похоже на то, что какие-либо другие зеркала загадочного гостя не
устраивают, что именно это, в замке, ему позарез необходимо. Как с Кантарийским
перевалом: нет в округе другого места, где было бы так удобно проложить большую
дорогу, нет, хоть ты тресни, и тому, кто вознамерился бы сделать крюк, пришлось
бы отмахать добрых две сотни лиг. Вот и платят купцы соответствующую пошлину
благородному глэву, на чьих родовых землях помянутый перевал расположен,
кряхтят, жалуются, но платят, никуда ведь не денешься, поедешь в обход – еще
больше затратишь…
С этой точки зрения глэрд и повел дальнейшую беседу.
Существо в балахоне мысли Рейта уловило моментально – и весь последующий
разговор представлял собою банальнейший торг. Глэрд боялся продешевить, а
существо, хоть и издавало звуки, вполне соответствующие кряхтению, хоть и
порывалось пару раз, совершенно как опытный таларский купец, убраться восвояси,
но все же не очень торопилось, подтверждая тем самым первоначальные догадки
глэрда, что особого выбора у загадочного гостя-то и нет. После демонстративных
вскакиваний и прощаний, после торга и взаимных обвинений в чрезмерной алчности
дело все же начало понемногу налаживаться. К рассвету ударили по рукам – чисто
в переносном смысле, поскольку конечностей гостя глэрд так и не увидел, о чем
не особенно и сожалел: а зачем, собственно? Какая разница, как выглядит
конечность, протягивающая тебе золото?
И по тропе двинулись караваны… В течение двух лет деловые
партнеры с той стороны появлялись из зеркала строго по своему расписанию – один
раз в одиннадцать дней, которое не нарушили ни разу. Число путешественников,
наоборот, не было чем-то незыблемым и неизменным: как правило, от семи до
десяти, а иногда с ними были один-два тяжело навьюченных ящера. Всякий раз они
успевали от заката до рассвета проделать путь со своей поклажей от замка глэрда
до морского берега и обратно (иногда кто-то из них уплывал с грузом на корабле,
иногда – нет). Поскольку маршрут этот пролегал по землям глэрда и его вассала,
малолетней гланфортессы, где чужие появлялись крайне редко (а ночью и свои не
болтались под звездным небом), тайну удавалось хранить надежно.
Откуда взялся корабль, на котором увозили грузы, глэрд не
имел представления. Ему просто сообщили, что корабль придет, и посоветовали
арендовать у юной дворянки единственный подходящий для импровизированной
пристани участок на многие мили побережья. (Сам он, обдумав все, высказал
предположение, что стал не первым и не единственным из таларских жителей, кто
наладил с «балахонщиками» торговые дела.) Как же иначе, если на корабле были
самые натуральные люди?
