Отчасти и по этой причине замок Клойн (с которого некогда и
взяла начало одноименная столица) Сварогу как-то сразу не пришелся по вкусу. Не
особенно и приятно обитать в замке, где имеются пять комнат и две лестницы,
некогда запятнанные кровью твоих злодейски загубленных предшественников. (Что
интересно, ни один из них отчего-то так и не появился впоследствии в виде
призрака. Но это ничуть не повлияло на отношение Сварога к неуютной каменной
громаде.)
Вот купленный Марой дом примерно в полулиге от замка –
совсем другое дело. Там никого никогда не убивали, там было тесновато, но
уютно, а главное, можно обходиться без кучи положенных по этикету постельничих,
чашников и прочих холуев, с утра до вечера болтавшихся за дверью то королевской
спальни, то королевского кабинета…
Сварог стоял за портьерой, пока замковые слуги расставляли
на столе привезенные с королевской кухни яства, вкатывали тот самый заветный
бочонок. Слышал только, как Мара покрикивала:
– Громоздите, громоздите! Чтобы стол ломился! Бочонок
поставьте просто так, пробку я как-нибудь и сама вышибу! А то знаю я, как в
таких случаях бочонки наполовину пустеют…
– Госпожа гланфортесса… – послышался укоризненный тенорок
третьего помощника главного королевского кухаря. – Вот уж воистину
беспочвенное обвинение…
– Знаю я, – безжалостно ответила Мара. –
Оглянуться не успеешь, как ополовините. Кто на пиру в честь коронации печеного
фазана под полой унес прямо с блюда? Не я вами заведую, объедалы-опивалы, а то
наплакались бы вы у меня… Все выложили? Вот и шагайте восвояси, да пригласите
сюда тех двух господ…
Когда захлопнулась дверь, Сварог вышел из своего укрытия,
оглядел стол, как положено, ломившийся от массивных золотых блюд, кубков,
чеканных мисок, поставцов и чаш. Стол невыносимо заманчиво благоухал тушеным,
пареным, пряженым, ставленным и верченым – да вдобавок свою лепту вносили горы
фруктов, сладостей и заедок. Несмотря на вороватость, кухари и их подручные
свое дело знали – за таким столом и в самом деле не стыдно одному королю принять
другого.
Мара присвистнула сквозь зубы:
– Одну копченую рыбу все-таки ухитрились спереть, прохвосты.
Хорошо помню, что их было семь, «благоприятное число», а теперь не более чем
шесть…
– Не придирайся, – сказал Сварог. – Между прочим,
они о тебе то же самое думают – что ты под шумок, пользуясь служебным
положением, кормишь своих гостей с королевского стола… А что еще им думать,
коли они не знают, что я тут?
И повернулся к двери, чувствуя, как рот сам собой
растягивается в улыбке. Дружелюбно рявкнул:
– Ну, что встали, обормоты? Почему никто на шею не
бросается? Не к чужим приехали!
Первым вошел Бони – такой же здоровенный, вот только румянца
в лице что-то поубавилось, да над ремнем явственно выпирал живот. Двигавшийся
следом Паколет тоже мало напоминал уже прежнего тощего недокормыша – щеки
у него лоснились, фигура приобрела этакую сытую округлость, разве что редкие
кошачьи усики остались прежними. Оба и двигались как-то иначе – осанисто,
вальяжно, степенно.
– Ну что вы в дверях торчите?! – нетерпеливо воскликнул
Сварог, делая шаг вперед.
– Кто ж вас знает, ваше величество, – осторожно сказал
Бони, неторопливо продвигаясь к нему. – Вы, говорят, заматерели, не счесть
титулов с орденами, Небесным Престолом отмечены… Полезешь по старой памяти
ручкаться, позору не оберешься…
– Болваном был, болваном и остался, – сказал Сварог
беззлобно, крепко обнял его, похлопал по спине, потом тем же способом
приветствовал Паколета. Отстранился, внимательно их оглядел. – Ребятки, а
ведь вы, провалиться мне на этом месте, здорово жирком обросли…
– И не говори, командир, – уныло сказал Бони прежним,
естественным тоном, моментально заставившим вспомнить старые доблестные времена
(не столь уж и старые, впрочем, всего-то полгода промелькнуло). – Чего уж
нас щадить, скажи попросту: салом заплываете, кабаны… Святая правда. – Он
звучно похлопал себя пониже ремня. – Эвона, бурдюк топырится, чтоб ему…
Привет, рыжая! – обернулся он к Маре. – Волосья отрастила,
похорошела-подросла, оружием увешана, как встарь… Много народу поубивала, пока
не виделись?
– Мне хватит, – скромно ответила Мара.
– То-то мы, пока шли, видели – из каждой канавы ноги торчат,
сразу на тебя и подумали…
– Трепло деревенское, – с достоинством ответила Мара.
– Увы, рыжая, увы… – ответил Бони с той же неприкрытой
грустью. – Давно уж не деревенское, а вполне даже королевское. Ты не
смотри, что я корону дома на гвозде оставил, – мы нынче тоже настоящие
короли, хоть и младшие братья большеньких… А это кто? – Он подошел к
Элкону, обошел его кругом, как столб, критически оглядывая. – В очечках,
надо же…
В мгновение ока он сграбастал юнца поперек талии, оторвал от
пола и ловко крутанул на триста шестьдесят градусов, так, что пятки молодого
лара на секунду оказались направленными в потолок. Ухитрившись при этом не
уронить у него с носа очки, поставил назад, поцокал языком:
– Хлипковат. Надо полагать, он у тебя, командир, по ученой
части?
Элкон сердито поджал губы, но грубость стерпел, вежливо
раскланялся:
– Совершенно справедливо изволили заметить, милейший, по
ученой главным образом…
– Ну, ничего, дело полезное, – благодушно сказал
Бони. – Я вон тоже научился читать не только по-печатному, но и
по-писаному, и даже, командир, не поверишь, писать умею! Почти что без ошибок.
А если мне на ошибку какая въедливая зараза укажет, я уже не конфузюсь, а
спокойно отвечаю: мол, своим королевским указом велел намедни изменить эту, как
ее… орфографию и в данный текущий момент как раз по этой новой орфографии и
пишу… – Он похлопал Элкона по плечу. – Молодец, держись командира. У
командира редкостный талант выводить в люди всех, кто ему вовремя подвернется
под руку и найдет в себе достаточно ума, чтобы встать под знамена, в ряды, так
сказать… Вот посмотри на меня, кто я был в прошлом году? Беглый мятежник без
гроша в кармане, без документов, без цели в жизни… А теперь? Натуральный
король, с подданными, с дворцом, с фаворитками, чтоб их черти взяли… А этот вот
хмырь, – показал он через плечо большим пальцем на ухмылявшегося во весь
рот Паколета, – и вовсе в Равене кошельки тырил, курей воровал по окраинам.
Зато теперь – фу-ты, ну-ты! – ронерский маркиз и арирский барон, поместье
у него, замок с башенками, вассалы шапки ломают, орденами звенит… А все почему?
Потому что вовремя догадался в ногу маршировать за командиром…
– Все это весьма познавательно, – как ни в чем не
бывало поклонился Элкон. – Однако я и без ваших поучений успел понять, что
лорд Сварог – личность незауряднейшая.
– А он у тебя с гонором, командир, – фыркнул
Бони. – Если еще и не дурак, далеко пойдет… Так-так-так… – сказал он,
подошел к столу и, не обращая внимания на заманчиво благоухающие яства,
уставился на Караха, примостившегося на широкой спинке дубового стула. –
Чтоб меня об сарай шваркнуло! Натуральный домовой! И в орденах весь, надо же…
Отроду не слышал про домовых при орденах, даже с простенькой медалюшкой,
по-моему, ни одного не было…
