Да, и эти девицы… Приятного мало: одну злодейски умчали из
отчего дома в карете без окон, другую… ай-яй-яй, однако…
Сварог горестно вздохнул, старательно почесал в затылке, изо
всех сил пытаясь отыскать смягчающие обстоятельства – не для окружающего мира,
а для своей слабо зудевшей совести. Ну, в конце концов… В конце-то концов, наш
герцог обирал не бедных старушек на большой дороге, не у ребенка последнюю
конфетку отнимал. Многие из тех, кого он облегчил, сами в грехах по уши…
То же и с девицами. Юные, конечно, но все же не малолетние,
уже вполне созревшие для, так сказать, фривольного с ними общения. Никакой
педофилии, а это кое-что да значит… Что ж поделать, если этот развратник и
ворюга необходим державе? Иногда у королей просто-напросто нет выбора,
приходится, зажав нос и натянув перчатки, работать с тем, что есть… Решено,
милуем… Уже помиловали.
Глава 16
Государь по-прежнему в трудах
Поигрывая пером в тяжелой золотой оправе, сохраняя на лице
беззаботность и безразличие, он наблюдал, как в Рубиновый зал входят господа
военачальники: все три маршала, в том числе маршал гвардии (и каждый горделиво
держит пресловутый маршальский жезл, довольно-таки увесистое полено в синей
эмали с золотыми лилиями, скрещенными мечами и королевской короной), полдюжины
генералов, из них четверо гвардейские (и каждый постукивает по полу
генеральским эспантоном, коротенькой пикой, увенчанной гербом), и два десятка
полковников, на три четверти гвардейцы (у этих в руках не было ничего,
поскольку полковникам не полагалось никаких таких таскальных знаков отличия).
Будь это цивильные сановники, пришлось бы поломать голову над тем, как их
разместить – одному по чину и титулам полагается стул со спинкой и
подлокотниками, другому – только со спинкой, третьему и вовсе достаточно
табурета (между прочим, девять разновидностей мебели используется в таких
случаях). С военными гораздо проще – и маршалу, и полковнику полагается
одинаковый стул…
Правда, как легко догадаться, своя иерархия существует и
здесь – маршалы горделиво разместились в первом ряду, за ними сидели генералы,
ну, а полковникам, как легко догадаться, достался арьергард. Пока
рассаживались, кое-кто из них украдкой озирался: покойный король никогда не
приглашал сюда военных. И потому многие из них даже и не подозревали о
некоторых архитектурных излишествах, коими зал был снабжен…
Строго говоря, название было неофициальное, по документам
зал проходил как «покои малых приемов номер одиннадцать». Но опытные обитатели
и завсегдатаи дворца именовали его Рубиновым, поскольку небрежное употребление
в разговоре именно этого слова автоматически означало принадлежность к имеющим
доступ и знающим некие секреты. А все дело было в том, что восемьдесят лет
назад тогдашняя королева, застигнутая в этом самом зале своим венценосным супругом
в довольно пикантной ситуации с участием некоего гвардейца, столь порывисто
вскочила с дивана, что зацепилась за его гнутую ручку своим знаменитым
рубиновым ожерельем, застежка лопнула, и все сорок два камня оказались на полу.
Король тогда, поднапрягшись, с ходу родил историческую фразу: «Рубины – лакеям,
а этим двум – крепость!» Игравшие роль загонщиков лакеи дружно считали эту
фразу прямо-таки гениальной, хотя у парочки прелюбодеев, конечно же, было
другое мнение…
Некоторое время Сварог тянул многозначительную паузу – если
вовсе уж откровенно, испытывая при этом совершенно детское удовольствие: редко
случается, чтобы майор ВДВ получил вдруг возможность распоряжаться кучей
маршалов и генералов (пусть даже дело происходило не на Земле, а в некоем параллельном
пространстве). Потом, отложив перо, обвел присутствующих орлиным королевским
взором и сказал:
– Господа мои, вы военные люди, и я буду краток. Господин
начальник Главного штаба (самый старый маршал ответил почтительным наклонением
головы), господин маршал гвардии (тот же жест), господин начальник Штаба
гвардии (генерал дряхлого возраста наклонил голову ниже всех)! Делом, ради
которого я вас позвал, предстоит в первую очередь заняться именно вам. Моя
королевская воля такова: вы обязаны в кратчайшие сроки разработать план
быстрого занятия войсками всех Вольных Маноров.
Он внимательно следил за выражением лиц. Видел, как
физиономии практически всех полковников и генералов помоложе осветились этакой
хищной радостью, вполне естественной для энергичных карьеристов, отчетливо
сознававших, какими выгодами может для них обернуться маленький победоносный
поход. И глупо было бы их за это упрекать – военные для того и существуют,
чтобы воевать, да к тому же расти по службе… Кому и на кой ляд нужен лейтенант,
не мечтающий стать хотя бы полковником?
Плохо только – и Сварог, как человек сугубо военный, это
знал прекрасно, – что иные субъекты, достигшие высоких чинов, с некоего
момента начинают бояться войны. Потому что при неудачном обороте дел потерять
можно гораздо больше, чем приобрести…
Судя по всему, именно такие мысли и обуревали тех, к кому он
обратился в первую очередь. На лицах кое-кого из высших начальников отразился
не просто испуг – ужас. Господин начальник Главного штаба даже вскочил на
ревматические ноги – и так, стоя навытяжку, возгласил:
– Государь, это невозможно!
– Я не ослышался, милейший? – спросил Сварог
хладнокровно. – Если мне слух не изменяет, вы употребили то самое слово,
которое ни один уважающий себя монарх не может выслушать спокойно… Что это за
слово такое «невозможно»? Я что, отдал вам приказ пешим строем маршировать до
Инбер Колбта по морю?!
Про себя он ликовал – все прошло даже глаже, чем
замышлялось, они сами лезли в мышеловку, – но, понятное дело, грозно
нахмурил брови, показывая всем своим видом, насколько он рассержен.
– Собственно, я неудачно выразился… – промямлил маршал,
сообразив, что перегнул палку. – То есть возможно, конечно, но…
– Но – что? – недобро и громко спросил Сварог.
– Государь, – поспешил прийти на помощь незадачливому
коллеге маршал гвардии. – Господин маршал несомненно имел в виду
сложившуюся к сегодняшнему дню политическую практику…
– Час от часу не легче, – сказал Сварог. –
По-моему вы, господа, судя по вашим мундирам, военные? С какой стати
военные начинают рассуждать о политике?
Маршал гвардии, не поднимаясь и словно бы даже с некоторым
покровительством в голосе, продолжал:
– Видите ли, государь, существует пусть и не оформленное
каким-то писаным соглашением, но тем не менее словесно утвержденное всеми
участниками Виглафского Ковенанта правило: Вольные Маноры не должны
подвергаться полному занятию войсками держав, участвующих в…
– Вы умеете считать? – холодно прервал Сварог. –
Виглафский Ковенант состоит из восьми держав: Хелльстад, Ронеро, Глан, Харлан,
Снольдер, Горрот, Лоран и Шаган. Королем первых трех я имею честь быть. Три
голоса. У меня есть также некоторые средства воздействия на Великого герцога
Харланского. Даже если все остальные державы выступят единым фронтом, в чем
лично я сомневаюсь, в любом случае голоса разделятся поровну… Проделайте в уме
те же расчеты, они несложные…
