Министр полиции скорбно смотрел на Сварога – по лицу
читалось, что эту веселость повелителя он находит совершенно неуместной.
– Ну и кадры у вас, любезный Интагар, – покрутил
головой Сварог. – Полиции платят приличное жалованье, могли бы найти,
наконец, не чуждого изящной словесности человечка, который бы обрабатывал их
корявости, благообразную форму придавал… На Бараглайском холме хватает
грамотного народа, нужно только подобрать тех, кто пьет достаточно умеренно…
– Если это прямой приказ, я озабочусь…
– Да уж, считайте это прямым приказом, – решительно
сказал Сварог. – Чтобы мне впредь не приходилось читать такие вот перлы:
«…и при этом член Серебряной гильдии Чурнис был умышленно поражен фрагментом
древесного ствола в верхнюю часть организма, в просторечии именуемую головой…»
Если случайному прохожему двинули поленом по башке, то пусть так и докладывают,
а не разводят тут косноязычие… И, наконец, при чем тут я? Самый обыкновенный
научный диспут, вот уж которое столетие они кидаются чернильницами и дерутся
кочергами, когда иссякают аргументы… Я-то при чем?
– Ваше величество, соблаговолите обратить внимание на эту
вот строчку… – Он почтительно показал пальцем с широким подстриженным
ногтем. – «В результате чего…»
– «В результате чего не установленным пока участником был
серьезно поврежден путем сбрасывания, неизбежного вследствие этого
соприкосновения с булыжной мостовой и разбиения на части, бюст его величества
покойного короля Эльгара Великого…»
– Ну и?
– Это – коронное преступление, государь, – печально
сказал министр полиции. – Согласно недвусмысленно сформулированным законам
королевства, любое, даже случайное повреждение каких бы то ни было изображений
членов правящей династии, живущих ныне или покойных, равно нанесение
повреждений или оскорблений гербу или флагу государства либо изображению
королевской короны почитается коронным, то есть наиболее тяжким и опасным
преступлением, обязывающим полицию немедленно произвести аресты всех участников
данного… инцидента с последующим наказанием по всей строгости: смертная казнь
непосредственным виновникам, каторга и тюремное заключение менее виновным…
– Вы что, хотите сказать, что все причастные…
– Таковы законы, установленные вашими державными предками,
государь, – непреклонно изрек министр полиции. – Прецеденты известны.
И всегда следовала самая суровая кара. Отвертеться удастся лишь совершенно
случайным прохожим вроде этого самого Чурниса – да и то им придется из кожи вон
вывернуться, чтобы доказать свое случайное прохождение мимо места, где
совершилось одно из самых тяжких коронных преступлений…
– Ах, вот оно что… – сказал Сварог, теряя веселость. –
Вот почему вы так серьезны… Что же, виновные…
– Под стражей сейчас находится ровным счетом пятьдесят
восемь человек, – сказал министр полиции. – Включая как профессоров
со студентами, так и всех, кто оказался в зоне оцепления, когда прискакали три
платунга конной полиции.
– Та-ак… – растерянно протянул Сварог. – Но насколько я
знаю Ремиденум, там незамедлительно ударят в колокол, объявят мятеж… на что,
кстати, они имеют неотъемлемое право согласно древним традициям.
– Уже ударили, ваше величество, – понурился
Интагар. – Вход в Ремиденум закрыт баррикадами, все его обитатели толкутся
на улицах, высказывается идея идти на выручку и освободить всех арестованных. А
это совсем серьезно, государь. На территорию Ремиденума мы не вправе вводить
полицию или войска, но когда они окажутся на улицах, став тем самым подвластны
нашей юрисдикции, неизбежны столкновения и кровь… Даже в предыдущее
царствование такое случалось трижды. Среди студентов Ремиденума много дворян,
имеющих право носить меч, – в том числе иностранных, даже с Сильваны…
Всякий раз дело кончалось кровью, дипломатическими нотами, Монфоконом…
– И что же делать?
– На прилегающих к Ремиденуму улицах уже сосредоточивается
конная полиция и драгуны десятого легиона, – бесстрастным тоном доложил
министр полиции. – Стрелки размещены на крышах. Если они выйдут,
беспорядки не дадут значительного распространения, все будет погашено в
зародыше… И я заранее предвижу конфуз и международный скандал…
– Черт бы побрал и полицию, и законы, и этих ваших ученых… –
в сердцах сказал Сварог. – Мне что, нечем заняться? Тихо, король думать
будет!
Он упер локти на стол, опустил на них голову и несколько
минут сидел так. Когда вскинул глаза, сиял от радости:
– Интагар, мошенник вы этакий, что бы вы делали без мудрого
короля Сварога! Где располагался бюст?
Не раздумывая, министр полиции прилежно доложил:
– На кирпичной подставке, пристроенной к стене. Вообще-то,
он там находился добрых восемьдесят лет…
– И я еще должен вас учить? – поморщился Сварог. –
Моментально подыщите какого-нибудь подрядчика, смотрителя, реставратора, по
чьей вопиющей халатности и недосмотру подставка пришла в негодность, что
повлекло самостоятельное падение бюста на мостовую. Бюст упал самостоятельно,
ясно вам? Из-за ветхости подставки и нерадения тех, кто призван был ее вовремя
ремонтировать. То, что это оказалось сопряжено с… научным диспутом, –
чистейшей воды совпадение, и не более того. Найдите, кого посадить. Потом
тихонечко выпустите, я его помилую… а если отыщется среди подрядчиков или
смотрителей вор или казнокрад, заслуживающий петли или тюрьмы, тем лучше, можно
и не миловать… Ясно вам? Автору доклада и прочим полицейским чинам внушите, что
они прискорбно ошиблись… уж вы-то сумеете, хороший мой! Доклад переписать.
Арестованных выпустить и разогнать по домам. Обоих профессоров – ко мне. Я их
проработаю с песочком, чтобы надолго запомнили…
…В чем нельзя было упрекнуть Интагара, так это в
медлительности. Обоих ученых профессоров доставили даже быстрее, чем Сварог
ожидал.
Выйдя в Рубиновый зал – с малой короной на голове,
постукивая золоченым посохом, украшенным гербами и коронами всех подвластных
ему земель, – Сварог умышленно медленно приблизился к обоим провинившимся,
понуро стоящим в окружении полудюжины бравых полицейских капралов. Профессор
Гизехартен был худ, высок и печален. Профессор Фалер был невысок, толстоват и
печален. Судя по лицам, они успели прочувствовать, проникнуться и живо
представить себе, что ожидало их впереди…
– Великолепно, – произнес Сварог ледяным тоном, озирая
обоих суровым взором. – Значит, вот так и выглядят почтенные слуги науки,
обязанные подавать пример юношеству, сеять разумное, доброе и вечное…
Следовавший за ним по пятам лейб-летописец ожесточенно
чиркал карандашом в огромном блокноте. Специально для него Сварог внушительно
повторил:
– Да, вот именно – сеять разумное, доброе и вечное… Вы
полагаете, господа, что похожи сейчас на людей, способных осуществлять столь
благородное предприятие? Посмотрите на себя! – рявкнул он от души. –
Стыд и срам!
Пожалуй, он не преувеличивал. Оба предводителя враждующих
армий являли собою самое печальное зрелище: круглые береты с серебряным
изображением совы оба в схватке потеряли, плащи тоже, одежда изорвана и грязна
до неприличия. Каким-то чудом профессор Фалер ухитрился сохранить в
неприкосновенности золотой дворянский пояс, над которым торчало из огромной
прорехи голое поцарапанное брюхо, наглядно свидетельствовавшее, что его
обладатель вовсе не был аскетом и знал толк в чревоугодии.
