Эта мысль обожгла Язона. Он скомандовал в микрофон «стоп» и дернул левый тумблер на себя. Никто не мешал ему. Удивительно. Он снова сидел в уютной радиорубке, напоминающей годы юности на Скоглио, рядом была Мета. Откинувшись в кресле, она, казалось, безмятежно спала с мирной улыбкой на губах. Но потом что-то, возможно невольный телепатический сигнал Язона, заставило ее вздрогнуть и вернуться к реальности по той же, обозначенной Солвицем схеме: микрофон — тумблер — наушники на стол. Даже электроды с иголками отцеплять не требовалось.
— Все в порядке? — спросила Мета.
— Вроде да, — нерешительно ответил Язон.
— Интересно? — задала она новый вопрос.
— Еще бы! По-моему, очень.
— Тогда продолжаем обучение!
Неожиданный энтузиазм Меты подстегнул его, и он уже было снова погрузился в информационный сон, когда она тронула его за руку:
— Погоди, Язон, если ты думаешь, что выбраться отсюда совсем просто, читай внимательнее дополнение к инструкции номер тридцать девять пятого раздела общего технического паспорта.
— Тридцать девять? — ошарашенно спросил Язон. — Я добрался только до тридцать седьмого.
— Очень плохо, — пожурила Мета. — А там еще есть приложения.
Он снова нырнул в потоки информации и очень скоро понял, что все эти этапы уже проходил до него Солвиц, нащупывая лазейку для выхода из бесконечной запутанной борьбы с собственной злобой и подлостью. Но обходного пути не было, требовалось последовательно пройти все стадии логического осмысления возникшей ситуации. Он карабкался по этим стадиям, как альпинист по отвесной скале, и это было не то чтобы тяжелее, а как-то все медленнее и медленнее с каждым шагом. Подступало чисто психологическое утомление. Сделать паузу? Выйти на волю? Отдохнуть? Ну уж нет! Тогда он не сумеет включиться в поиск с прежним энтузиазмом. Да и вообще, элементарно утратит саму нить начатого поиска.
А нить эта вилась по очень замысловатой траектории, порою буквально завязываясь узлами.
Чтобы приблизиться к главной разгадке, Язону приходилось влезать в дебри теоретической геронтологии (и в самые потаенные уголки древнейшей то ли науки, то ли магии, имя которой психология;
Геронтология — наука, изучающая старение живых организмов не обошлось без подробного изучения целого ряда биохимических процессов, а также юридических основ гипотетической цивилизации андроидов; и в любимую историю человечества планеты Земля Язон, конечно, тоже нырнул, все-таки доктор Солвиц был порождением именно земной культуры. Но как же не хотелось выныривать обратно! Как увлекательно было путешествовать по древним эпохам! Чувствуя, что слишком увлекается, Язон останавливал себя и скидывал всю любопытную информацию, как и рекомендовал Солвиц, на материальные носители, дабы осмыслить потом. Ведь память все-таки небезгранична. Но как же неудержимо, как сильно хотелось изучить это все сейчас, здесь, не откладывая! Меж тем загадочный алгоритм поиска вел вперед и вперед, через физику и политику, через эстетику и лингвистику, через астронавигацию и экстрасенсорику — к спасению, к обитаемым мирам, разбросанным в пространстве, к свободе. Да не был ли этот путь по определению бесконечным, не был ли он искусно запрограмированной моделью действительного пути галактической цивилизации? Как быть тогда? И как понять это? Как успеть разобраться? Как вообще поступить?!
О высокие звезды! Он что, забыл? Ведь есть еще правый тумблер — уплотнение времени. На крайний случай. И тогда, используя всю мощь своих телепатических способностей, Язон, не выходя сам из информационно-гипнотического транса, сумел увидеть Мету. Все за тем же столом. Она сидела, не сняв наушников, по обыкновению закинув руки за голову и прикрыв глаза, а правый тумблер на ее панели был уже включен. Включен!! Значит, пора. Этот последний штурм он посвящает своей любимой. И они выберутся отсюда. Обязательно выберутся, если будут повсюду оставаться вдвоем.
Щелчок! И снова — розовый туман А дальше — странное ощущение. Мозг продолжает решать ранее поставленную задачу, а тело существует теперь совершенно самостоятельно. Тело его шагает по коридору, устланному мягким бордовым ковром. Тихая музыка доносится из боковых дверей, а впереди слышен неясный, мерный, все нарастающий гул. Очень знакомый гул: сдержанное многоголосье, шелест, постукивание, тихие звоночки и изредка громкие выкрики: «Полтора миллиона на черное!», «Сто пятьдесят на зеро», «Все ставки удваиваются!». Это крупье. И голос такой до боли знакомый! Или у всех крупье одинаковые голоса? На какой же это планете он последний раз играл в рулетку? Кости все-таки лучше поддаются мысленному приказу, все-таки лучше… Хотя и тяжелое колесо удавалось тормозить там, где надо.
Он все ближе подходит к заветной двери, уже ощутимы запахи дорогих духов, тяжелых пыльных портьер, хорошего табака, традиционного паркетного лака и тонкий, непередаваемый запах денег.
Он входит в залу, и все взгляды устремляются на него. Вздох восторга и радостного предвкушения небывалого шоу прокатывается по толпе многоопытных игроков, богатеньких идиотов и расфуфыренных дамочек.
Язон подходит к столу и бросает на зеленое сукно увесистую пачку жемчужно мерцающих галактических кредиток. Крупье с треском разламывает новую упаковку костей. Официант подбегает с подносом, полным разнообразных бокалов и рюмочек. В горле пересохло, голова трещит, выпить хочется невыносимо, но Язон знает: ничего крепкого перед игрой нельзя. Телекинез — капризная игрушка. Чуть качнет тебя влево-вправо — и удар мимо цели. Он выбирает высокий тонкий бокал альдебаранского с золотой крошкой (в нем всего девятнадцать процентов алкоголя) и делает несколько глотков. Все. Начали.
Он как будто совсем и не видит, что выбрасывает сам, что выбрасывают соперники. Язон запоминает четко лишь одно — он постоянно выигрывает. Гора серебристо-изумрудных фишек заполняет собою уже больше половины стола. Это плохо кончится, он знает. Законы игорного бизнеса одинаковы везде и всегда. Мало выиграть — надо еще суметь унести деньги.
Неожиданно появляется новый игрок, новый соперник, который уравнивает ставки. Кто это? Благородное, точнее, породистое лицо смутно знакомо Язону Но, как ни старается, он не может вспомнить имени незваного гостя. Почему-то вдруг представляется очень важным узнать, который теперь час. Язон украдкой косится на часы и обнаруживает, что их нет на левой руке! Сняли? Украли?! Или он просто сам позабыл, где снял и оставил любимый универсальный прибор с целой кучей сменных циферблатов на все случаи жизни?
Язон затравленно оглядывается по сторонам в поисках часов и тут же удивляется сам на себя: во все века и во всех мирах в казино было не принято следить за ходом времени Здесь нет и не может быть настенных, настольных и даже карманных часов, вынутых напоказ. Завсегдатаи знакомы с правилами. На то они и завсегдатаи! Потому и одеты так пышно, помпезно, вычурно, как даже в театр не одеваются, разве что на прием к королю. Идя сюда, в игорный дом, посетители соблюдают ритуал, устоявшийся за многие тысячи лет.
