— Тогда я пойду в Кремовую гостиную, — заявила она.
— Ладно, ладно, — отсутствующим голосом отозвалась сестра Джаккомина.
Бьянка вздохнула. С этой пожилой монахиней, когда она уткнется в книгу, говорить все равно, что с глухим! Девушка вышла из библиотеки и направилась в Кремовую гостиную. Здесь было пусто, но прямо перед ней, прислоненная к спинке одного из стульев, на нее смотрела странная маска. Странная потому, что походила на что-то виденное ею ранее. Маска представляла собой разукрашенную драгоценными камнями голову ревущего венецианского льва. Клыки были выполнены из серебра, а грива из серебристых тонких нитей. Маска явно предназначалась для Филиппо, и Бьянка живо представила себе, как серебристая грива рассыпается по его плечам, переливается и сверкает. Вот это да! У нее даже перехватило дыхание. Другая, что стояла на стуле рядом, впечатляла меньше: мрачное лицо, выкрашенное в ядовито-красный цвет, а вверху, будто волосы, вздымались перья того же ярко-красного цвета. Бьянка могла лишь представить себе, какие же костюмы будут одеты к этим маскам.
Потом внимание Бьянки привлекли три небольших маски, предназначенных явно для женщин, — они стояли прислоненными к спинке дивана. Одна маска нежно-голубого цвета закрывала лишь глаза, другая была очень похожа на первую, но имела более глубокий синий цвет — сапфировый. Третья маска представляла собой имитацию той, что была украшена ярко-красными перьями. И все три были явно для нее! Вне себя от радости, Бьянка бросилась к дивану и взяла первую. Поднеся ее к глазам, она посмотрелась в зеркало. Синий цвет так подходил к ее глазам, а как искусно она была вышита жемчужинами! Какое же чудо этот Филиппо! Темно-синяя маска тоже очень ей нравилась, в ней было что-то волшебное. Спереди она обрамлялась тончайшими кружевами из Бурано, собранными в пышное, напоминавшее облако, жабо, закрывающее нижнюю часть лица. Но красная, красная! Она была просто восхитительна, если они с Филиппо наденут каждый свою, то их маски будут очень гармонировать друг с другом.
Когда Бьянка повернулась к зеркалу, чтобы еще раз примерить первую, дотронувшись до нее, она почувствовала, как что-то слабо хрустнуло. Ее пальцы ощутили неровность на красной поверхности маски. Что же это? Бьянка очень удивилась. Неужели такой первоклассный мастер, как синьор Савони, может допустить брак в своей работе? Она принялась ощупывать другие маски, но ничего подобного больше не нашла, как ни надавливала пальцами на их лакированные поверхности. И тут она заметила, что на красной маске есть вышитая крошечная эмблемка, такая маленькая, что ее было почти невозможно заметить. У Бьянки был с собой маленький ножичек, которым она пользовалась при работе с книгами в библиотеке — иногда они с сестрой Джаккоминой разрезали листы некоторых книг. Вышивка легко поддалась ножу, и Бьянка вытащила из открывшейся узкой щели сложенный листок тонкой бумаги. Развернув его, она тут же узнала почерк своей крестной. Записка была короткой и адресовывалась Элене. В ней Мариэтта заверяла ее, что она сама и ее друзья очень обеспокоены ее состоянием и пытаются установить, где она находится. Послание завершалось пожеланием крепиться и не унывать, несмотря ни на что.
Бьянка почувствовала, как внутри нее тяжелым комом вздымается раздражение. Да как осмелилась Мариэтта злобно клеветать на Филиппо? Что он, тюремщик Элены? Он ее муж! Муж, который сделал все от него зависящее и возможное, чтобы вернуть своей супруге здоровье! Кто дал ей право возводить на этого благородного человека такую напраслину? Вдруг она вспомнила, что слуга упомянул о какой-то женщине, продавщице из лавки Савони, которая доставила сюда заказ. Может, это она? Может, под личиной продавщицы скрывается сама Мариэтта? Уж не отправилась ли она наверх к Элене? Ну, если крестная пошла на это, то она, в таком случае, просто слабоумная! Джиованна ни за что не пустит ее к Элене, а если Элена услышит ее голос, то ей это явно будет только во вред. Это же жестоко — лишать бедную Элену покоя! Времена, когда еще можно было избавить ее от депрессии, давно миновали.
Бьянка выбежала из Кремовой гостиной на лестницу, которая вела наверх. Взбежав на следующий этаж, она остановилась и замерла. Отсюда хорошо видна дверь в апартаменты Элены. Прижавшись к ней ухом, там стояла женщина с баутой на лице и сосредоточенно прислушивалась.
— Ты ничего там не услышишь, Мариэтта, — ледяным тоном произнесла Бьянка.
Вздрогнув от неожиданности, Мариэтта подняла маску и оставила ее поверх треуголки.
— Я просто хочу убедиться, что именно эта дверь ведет в спальню Элены, — голос ее звучал на удивление спокойно.
— Да, это та дверь, но какое право ты имеешь находиться здесь?
— Право подруги, как ты сама можешь понять. Бьянка, ты не должна никому говорить, что видела меня здесь, — голос Мариэтты дрогнул.
— Только в том случае, если ты прекратишь свои поиски и уйдешь отсюда. Обещаешь?
— Я могу пообещать лишь прекратить поиски здесь, но, умоляю тебя, ни одна живая душа не должна знать, что я во дворце. Даю тебе слово, что не буду и пытаться проникнуть в спальню Элены, и никто ничего не заметит. А если Элена умирает, то в твоем сердце, надеюсь, найдется сочувствие ко мне, что позволит мне провести несколько минут у постели моей умирающей подруги детства.
Бьянка с пониманием отнеслась к просьбе Мариэтты. Уж она-то никогда не нарушит обещание, если дала его, но ведь тем самым она обманывала Филиппо.
— Можешь оставаться здесь, но если ты собираешься пробыть во дворце долго — это лишь на твой страх и риск. Я буду следить за тем, не вернулся ли Филиппо. Если ты не уйдешь отсюда до того, как он вернется, я сообщу ему, что ты проникла во дворец.
— Очень хорошо. — Мариэтта была готова согласиться на все, лишь бы Бьянка поскорее убралась отсюда. Она не особенно стремилась проникнуть туда, где затаилась та, которая играла роль Элены, а лишь желала убедиться, что это тот самый коридор, который был ей нужен. Из спальни Элены не доносилось ни звука. — Я согласна.
— Тогда я ухожу, но я тебя предупредила. — Не удостоив ее взглядом, Бьянка повернулась и ушла. Она решила не возвращаться в Кремовую гостиную, а сразу же отправилась в библиотеку, где оставалась сестра Джаккомина, которая по-прежнему сосредоточенно читала. Бьянка подошла к окну и стала внимательно смотреть вниз, на канал Гранде. Отсюда ей будет видно, как уйдет Мариэтта и вернется Филиппо. Если он появится раньше, она непременно встретит его на главной лестнице и расскажет обо всем, что произошло. Она не может поступить иначе — ведь она ему почти как жена, и никогда не пойдет против воли мужчины, которому принадлежит душой и телом.
Едва Бьянка удалилась, Мариэтта бросилась к соседней двери, которая, как ей уже было известно, вела в спальню Филиппо. Бесшумно открыв дверь, она некоторое время стояла на пороге, обозревая огромное, роскошно обставленное помещение. Ей было достаточно одного взгляда, чтобы определить, что дверь в спальню Элены заперта именно отсюда, и поэтому можно не опасаться вторжения двойницы. По-прежнему за дверью спальни Элены стояла тишина. Может быть, когда Бьянка бурно выражала свое негодование, лже-Элена и камеристка насторожились и теперь считают, что она до сих пор стоит под дверью? Если они там, то, скорее всего, так и есть. Ну, а если нет? Если их нет, значит, Филиппо больше не нуждается в их услугах, а это заставляло предположить самое худшее.
